С трибуны Сейма говорил на русском

Жителям Даугавпилса хорошо знаком двухэтажный каменный дом на улице Нометню — там находится Центр русской культуры. Есть у здания и другое название — в народе его называют Дом Каллистратова. До войны здесь жил один из самых известных даугавпилсчан, единственный русский, ставший депутатом всех Сеймов независимой Латвии, — Мелетий Каллистратов. Лишь один штрих к портрету депутата: с трибуны Сейма он выступал на русском, хотя свободно владел латышским. Каллистратов родился в 1896 году в Двинске, в семье старообрядцев. Родители занимались мелкой торговлей и сдавали внаем помещения своего дома. Зажиточной семья не была, и без того скудное материальное положение еще более осложнилось, когда от рака желудка умер глава семейства. Жена осталась с двумя детьми — Мелетием и Михаилом, который был младше на 13 лет. С малых лет старший начал помогать матери в хозяйственных делах. Средств, чтобы дать сыну достойное образование, у нее не было, но помогли местные власти: учительскую семинарию в Илуксте Каллистратов закончил благодаря стипендии Даугавпилсского земства. Учительствовал Мелетий Архипович на первых порах там же — в Илуксте. Не забывал и о своих корнях — писал в старообрядческий журнал "Щит веры". Во время Первой мировой добровольцем ушел на фронт. Когда в России к власти пришли большевики, вновь добровольно пошел в армию — на этот раз под знамена князя Ливена. Вначале сражался с красными в Латвии, затем вместе с отрядом Ливена влился в белогвардейскую армию Юденича. На родину возвратился в 1920–м. В ноябре того же года в Резекне на первом Вселатвийском съезде старообрядцев Каллистратов был избран членом Центрального комитета по делам старообрядцев Латвии. Два года он представлял русскую общину в Даугавпилсской городской думе, а осенью 1922 года был избран депутатом I Сейма Латвии по списку старообрядцев. Уже в первом Сейме молодой депутат показал себя защитником русского языка, русского образования и крестьянства. Не случайно в 1925 году он вновь был избран депутатом — во второй Сейм. В совершенстве владея латышским, он с трибуны Сейма выступал на русском. И ничего — националисты слушали. В это время он добился, по сегодняшним меркам, невозможного — в некоторых местностях Латгалии русский законодательно получил статус официального. Благодаря его вмешательству удалось предотвратить конфискацию государством православных и старообрядческих храмов и монастырей, сохранить государственные субсидии для Рижского театра русской драмы, построить в Даугавпилсе богадельню для неимущих одиноких стариков на государственном обеспечении. В 1926 году с его подачи правительство выделило огромную по тем временам сумму на завершение строительства старообрядческого храма Рождества Пресвятой Богородицы и Святителя Николая в Даугавпилсе. Начинали его строить еще до Первой мировой войны. В 1929 году благодаря стараниям депутата Николо–Покровскому храму в Старом форштадте в Даугавпилсе были возвращены старинные колокола, вывезенные в советскую Россию во время Первой мировой войны. Сегодня некоторые депутаты подстраиваются под избирателей: для каждого свои в доску. Каллистратов даже на традиционного старообрядца не был похож: ни в одежде, ни в привычках. Не носил бороды, ходил в современной европейской одежде, курил. Холопского низкопоклонства и барских замашек не терпел. Общался на равных и с мужиком, и с помещиком. На трибуне был категоричен, в поездках по латгальским хуторам — неутомим. Словами и беседами не ограничивался — оказывал людям реальную помощь. Став депутатом III Сейма, Каллистратов принимал активное участие в формировании бюджета, предлагая увеличить финансирование русским школам и пособия бедным ученикам. К нему часто обращались за помощью крестьяне, и он не отказывал в консультациях, пытался всякий раз помочь. Не случайно русская Латгалия проголосовала за него и на выборах в IV Сейм — последний довоенный. В это время Каллистратов работал над созданием отдельной политической Русской трудовой крестьянской партии. Однако этот процесс был прерван государственным переворотом 15 мая 1934 года. О том, как Каллистратов отстаивал русский язык, говорит его статья "Поход против русского языка", написанная в 1934 году. Не потеряла она актуальности и сегодня. "В 1918 году, когда русские граждане вступали в армию, чтобы совместно с латышами противостоять натиску большевиков, никто не ставил этим гражданам упрека, что они не знают латышского языка. Когда Бермонт двигался на Ригу и нужно было дать ему отпор, то в латышских частях не отказывали в создании отдельных взводов с русским языком командования. В те годы о какой–либо отчужденности совершенно не было и речи. Была одна семья, связанная одним стремлением к свободной человеческой жизни. С тех пор прошло только 15 лет, в жизни государства ничтожный срок. Но какую приходится видеть перемену!.. Написанное по–русски прошение вовсе не рассматривается… На днях в Двинской городской думе латыши гласные (Д. И. — депутаты) потребовали даже перевода речей, произносимых по–русски. Вы думаете, они не поняли? Если было так — такое требование было бы вполне понятно. Нет, латыши гласные прекрасно поняли сказанное. Все они в совершенстве владеют русским языком. Одни из них встали на ноги в бывшей России. Другие не прочь и сейчас говорить и понимать русский язык, когда этого требуют интересы их материального благополучия. Один из этих гласных в свое время не отказывался даже получать специальную надбавку за русификацию края… Для нас, русских, эти явления должны быть хорошим уроком. Чем сильнее наскоки на русский язык, тем более стойкими мы должны быть в отстаивании его. Чем больше неприязнь ко всему русскому, тем ярче должна быть наша любовь ко всему родному. Пусть наши недруги не думают, что с русскими они могут делать все, что им заблагорассудится". Лидерство Каллистратова среди русских политиков не всем пришлось по душе. Перед выборами в IV Сейм в Латгалии появились анонимки, "снимающие маску" с Каллистратова. В них утверждалось, будто бы, к примеру, во время Гражданской войны слуга народа отличался особой жестокостью: отдал приказ повесить двух солдат за то, что те отправились навестить жен. Несмотря на анонимку, Каллистратова все равно избрали в новый Сейм, а вскоре удалось установить имя автора листовки. В 1933 году состоялся суд, на котором "правдолюбец" сознался, что доказательств у него нет. Действовал он по просьбе другого русского кандидата в депутаты. Как видим, интриги и тогда были в ходу среди так называемой политической элиты. Интересно, что по своим политическим взглядам белогвардеец Каллистратов поддерживал в Сейме левоцентристскую коалицию, выступал за заключение торгового договора с советской Россией. Некоторые его боевые соратники были удивлены. Но он считал, что это на руку и Латвии, и его избирателям. Самое удивительное, что, когда к власти пришел Карлис Улманис и Сейм был разогнан, Каллистратова упекли в концлагерь под Лиепаей. Посаженных в концлагерь без суда и следствия политиков потихоньку выпускали. Мелетий Каллистратов был освобожден одним из последних — его политическая карьера была уже закончена. Вплоть до 1940 года бывший депутат продолжал работать простым учителем. После установления советской власти его назначили директором русской школы в Даугавпилсе в Новом строении. Летом этого же года он в очередной раз был выдвинут кандидатом в депутаты Сейма — уже нового, советского. Казалось, жизнь возвращается на круги своя… Однако в августе, незадолго до начала учебного года, Каллистратов снова оказался в тюрьме. Назад он уже не вернулся — попавшим в черные списки НКВД дорога была только одна: к стенке. Суда над Каллистратовым не было, в архивах сохранилась лишь справка, административное решение со скупой пометкой — "Расстрелять". 23 июня 1941 года приговор был приведен в исполнение во дворе Даугавпилсской тюрьмы. В августе 1941 года была произведена эксгумация, и родственники смогли опознать тело. Ныне прах Мелетия Каллистратова покоится на старообрядческом кладбище Даугавпилса. Имя Мелетия Каллистратова вписано в "Книгу поминаний" Первой Даугавпилсской (Новостроенской) старообрядческой общины. В Даугавпилсе действует Центр русской культуры, который носит название "Дом Каллистратова". Семье известного даугавпилсчанина удалось спастись. В конце Второй мировой войны его вдова вместе с сыновьями Глебом и Алексеем оказалась в лагере беженцев в Германии, а затем перебралась на постоянное место жительства в США. А двухэтажный особняк, где Мелетий Архипович с семьей проживал до ареста — в октябре 1940 года, и сегодня стоит. Кстати, это было приданное его жены — купеческой дочери Марии Лебедевой. После войны дом был национализирован и до начала 1990–х годов находился на балансе Ремонтно–строительного управления города. 18 июня 1995 года в отремонтированном бывшем доме Каллистратовых открылся Центр русской культуры. Вероятно, это достойный памятник подвижнику из Даугавпилса. Но лучший памятник еще впереди. Уверен, что найдутся преемники Каллистратова, которые сумеют добиться того, что сделал когда–то он, — чтобы русский язык в тех регионах Латвии, где преимущественно живет русское население, получил статус официального. Дмитрий ИЛЬИН. 15 января 2015. №02