Видео
В сентябре Синод РПЦ решил, что патриарх Кирилл больше не будет поминать Вселенского патриарха Варфоломея во время богослужений, а епископы Московского патриархата не должны совершать совместные богослужения с константинопольскими. Религиозный и общественный деятель, богослов Андрей Кураев в прямом эфире “Ъ FM” назвал такое решение «беспрецедентным». По его словам, РПЦ рано или поздно окажется в изоляции. С экспертом беседовал ведущий Марат Кашин.
— Что означает этот разрыв, и к чему все это может привести?
— Полагаю, что это начало русской реформации, то есть серьезного переформатирования самой матрицы нашего православия. Дело в том, что это резкий, беспрецедентный шаг Синода, который даже обязывает мирян презирать таинства, совершаемые другим патриархом. Из него следует определенная богословская логика. Так называемое «десятое апостольское правило» гласит: если кто помолится с отлученным от церковного общения даже в доме, не то что в храме, тот да будет отлучен.
Патриарх Кирилл, хотя и человек со швейцарским бэкграундом, но он не швейцарский банкир. А про швейцарского банкира есть известная поговорка: если ты видишь, что швейцарский банкир выбрасывается из окна небоскреба, не думай, делай то же самое. Так вот за Патриархом Кириллом ни одна поместная церковь из окна не бросится. Никто не порвет общение с Московским патриархом. Значит, они будут с ним молиться, и, значит, следствие канона будет требовать от нас, сказав «а», сказать «б» и дальше до «я», что вы все еретики, вы все наши враги. Это и называется «бомбить Воронеж», то есть Русская церковь сама себя отправит в изоляцию.
— Я правильно понимаю, что все поместные церкви, кроме Московского патриархата, признают первенство Варфоломея и будут следовать его словам?
—Он этого ни от кого не требует. Они не будут разрывать с ним церковное общение, общую молитву и общее таинство. Поэтому в нашей изоляции мы останемся в гордом одиночестве. Нужно будет оправдать свою нелогичность, почему мы объявили патриарха Варфоломея анафемой, а то, что другие этого не сделали, для нас они из-за этого анафемой не стали. Значит, для этого потребуется серьезно пересмотреть все это каноническое древнее наследие. Поэтому я и говорю, что это начало реформации.
— Как поступать обычным православным прихожанам, которые окажутся, скажем так, не на территории Московского патриархата? Им нельзя будет заходить в церкви? Как это будет выглядеть на таком уровне?
— Да. Есть огромное количество русских людей, которые живут за границей — вот им теперь будет запрещено не только ходить молиться к католикам, но и в храмы Вселенского патриархата. Это довольно печально, потому что есть человеческие связи, радость от того, что все мы —Вселенское православие. Это был наш главный аргумент и в полемике с украинскими раскольниками, и с какими-нибудь протестантами на Западе. И тут по всей этой нашей замечательной, радостной апологетике нанесен удар топором.
— Была информация, что Греческая церковь может наложить запрет на посещение Афона для мирян РПЦ. Понятно, что он очень популярен у россиян. Насколько вероятен такой сценарий?
— Я убежден, что никаких ответных санкций со стороны Греции и Константинопольского патриархата не будет. И когда в прошлый раз наш Синод объявил, что мы на уровне епископов отказываемся служить — патриарх Кирилл перестал принимать константинопольского коллегу — Варфоломей не ответил тем же самым, он спокойно продолжает поминать патриарха Кирилла в списке православных патриархов. Я убежден, что так и продолжится.
— То есть это Московский патриархат будет запрещать своим прихожанам заходить в иные церкви?
— Совершенно верно.
— А там никто никаких запретов на их пути выстраивать не будет?
— Нет, конечно, их с радостью будут принимать. Поэтому патриарх Кирилл очень точно проговорился 8 октября на службе в Троице-Сергиевой Лавре, где он сказал: «мы пошли на разрыв». Здесь очень четко надо понимать, что инициатива раскола — наша.
— Как Московский патриархат будет относиться к людям, которые будут заходить в другие церкви?
— Я думаю, что им вслед будет сказано много гневных слов вслед всем им будет сказано. Принципиально важная теистическая и богословская проблема, чтобы вот не соглашаться с этим, не принимать. То есть епископы поссорились — это ваше дело. Я понимаю, если ты злишься на другого человека, не надо вместе с ним идти к чаше Христа, пока не примирились. Но у меня нет зла на какого-нибудь грека, почему я не могу с ним вместе помолиться? Потому что мой патриарх обижен? Очень странно.
— Может ли Московский патриархат как-то минимизировать потери? Что для этого нужно предпринять, не доводить ситуацию до абсурда?
— Уже довели. Теперь можно только отзывать это решение. Формула, которую я предлагал для Украины, очень проста, состоит из двух частей. Первая — разрешить людям спокойно ходить в эту новую структуру, создаваемую Константинополем. Второе — если человек остался в структурах Русской церкви на Украине, это не является преступлением. Вот если бы все на это согласились, это был бы шаг к гражданскому миру на Украине. Теперь это попытка «размазать» украинский конфликт по всему церковному миру.
