Видео
В мире
В первой трети XIX столетия эти места принадлежали барону Николаю фон Клебекку. И он неожиданно начал давать крестьянам итальянские имена. Если принять за основу эту версию, то предки Алоизия получили фамилию от итальянского слова truppa.
В стихотворении о царских слугах, расстрелянных вместе с императорской семьей в Екатеринбурге, написанном в 2001 году внуком одного из них — Валентином Михайловичем Харитоновым, есть такие строки:
"Доктор, служанка, лакей и повар
Могут уйти, они тут ни к чему.
Вы свободны, вы можете скоро
Живыми покинуть эту тюрьму…"
Вот эти четыре человека: доктор, лейб–медик Николая II Евгений Сергеевич Боткин, служанка — комнатная девушка при царской семье Анна Степановна Демидова, царский повар — Иван Михайлович Харитонов, лакей (а точнее, камердинер) — Алоизий Трупп. О первых трех можно узнать из их собственных писем, дневников. О них рассказывается и в многочисленных мемуарах, оставленных потомками. Информация же о камердинере крайне скупа.
Латгальского паренька, как и большинство сверстников, призвали в армию. Там он стал Алоизием Егоровичем, а затем — на православный манер — Алексеем Егоровичем. Но, в отличие от большинства таких же босоногих сверстников, сделал головокружительную карьеру — от рядового до полковника (!). А затем его пригласили в царский дворец.
На прогулках в Царском Селе Алексею Егоровичу доверяли маленьких царевен. На фотографии 1902 года Трупп рядом с 5–летней Великой княжной Татьяной Николаевной, которая восседает верхом на пони. Камердинеру здесь 46 лет.
Наиболее известна другая фотография, парадная. Алексей Егорович — степенный, пожилой человек с зачесанными назад седыми волосами, в камергерском мундире с многочисленными наградами. Перед Февральской революцией в формулярном списке он назван "придворный лакей 1–го разряда, потомственный почетный гражданин".
Кто–то ухмыльнется. Одни становились почетными гражданами на полях сражений, другие — на ниве экономики, а тут — "прислуга царя". Но формуляры придумывал не Алексей Егорович. Своей жизнью он доказал, что достоин звания почетного гражданина.
Летом 1910–го Трупп был в свите из 300 человек, которая вместе с императором прибыла в Ригу на яхте "Штандарт". Главная цель приезда высоких гостей — открытие памятника Петру I на Александровском бульваре (на месте нынешнего памятника Свободы). Установка конной статуи была приурочена к 200–летию вхождения Риги в состав российского государства.
Во время трехдневного пребывания царской семьи на берегах Двины было сделано около 40 официальных снимков. Однако челядь в тот приезд ни разу не попала в фотообъективы.
2 марта 1917–го царь отрекается от престола в пользу брата — Михаила Александровича Романова. На следующий день тот отказывается от престола, а 6 марта император с супругой арестованы Временным правительством.
К обслуге претензий нет. Они могут покинуть Царское Село, где находится бывший монарх с семьей. Осуждения не будет.
"Его (императора. — Авт.) предали все без исключения, без оговорок и промедления", — позднее вспоминал об этих событиях литератор Михаил Петрович Арцыбашев. И все же исключения были. В их числе — латыш Алексей Егорович Трупп. В числе 40 человек (педагогов, наставников цесаревича, фрейлин, врачей, поваров) он добровольно отправился в июле 1917 года в тобольскую ссылку вместе с царской семьей.
В конце апреля 1918 года семью разделили, императорская чета с дочерью Марией была перевезена в Екатеринбург. Великие княжны Ольга, Татьяна, Анастасия и больной наследник — 13–летний Алексей — оставались в Тобольске около месяца. Заботился о них Алексей Трупп.
За несколько дней до отправки царских детей в Екатеринбург с камердинером происходит удивительный случай. В Тобольск прибывает отряд красных. Среди тех, кто назначен охранять узников, он узнает родного племянника. Они общаются на протяжении нескольких часов. Убеждал ли молодой родственник дядю принять, казалось бы, элементарное решение? Скорее всего. Но камердинер остался верен собственным понятиям долга и чести.
Из Тобольска пароходом плывут до Тюмени, оттуда до Екатеринбурга по железной дороге. В Тюмени на пароходной пристани камердинер императрицы Алексей Андреевич Волков предлагает царскому повару Харитонову, которого сопровождает жена с дочерью: "Оставьте свои золотые часы семье". Тот возражает: зачем их пугать раньше времени?
"При любых обстоятельствах надо вести себя так, как если бы все было к лучшему…"
Первыми в Екатеринбурге расстреляют матросов императорской яхты "Штандарт" Климентия Григорьевича Нагорного и Ивана Дмитриевича Седнева. Один состоял при наследнике, другой был лакеем дочерей царя. Расстреляли за то, что те воспрепятствовали охране разворовывать имущество арестованной царской семьи.
24 мая Николай II отпустит своего лакея — старика Терентия Ивановича Чемодурова: тот болен, не может справляться с обязанностями. Чемодурова отвезут в тюремную больницу, и он останется жив. Прислуживать царю уже до последнего его часа станет 62–летний Алоизий.
К началу июня 1918 года в доме Ипатьева останутся только царь с женой и детьми, четверо слуг и мальчик Леня Седнев, товарищ царевича Алексея по играм. Седнева чекисты выведут из дома накануне казни.
Доктор Боткин — единственный из слуг, кто письменно свидетельствует о последних днях екатеринбургского заточения. Евгений Сергеевич продолжает вести переписку с друзьями. Пишет своему знакомому в конце июня:
"В сущности, я умер, умер для своих детей, для друзей, для дела. Я умер, но еще не похоронен, или заживо погребен — как хочешь: последствия почти тождественны…"
Известно, что чекисты предложили доктору Боткину оставить царскую семью и просили уговорить остальных "простых людей из народа" последовать его примеру. Тот отказался, сославшись на долг врача. О предложении он уведомил Харитонова и Труппа. Они также ответили отказом.
Один мой коллега как–то приводил слова Иосифа Сталин о том, что латышей легко можно купить и запугать. Не нужно обобщать. Когда слышу имена таких людей, как Алоизий Трупп, вспоминаются известные стихотворные строки:
"Любые фланги обеспечены, когда на флангах латыши"…
Илья ДИМЕНШТЕЙН
