Суббота Вести еженедельник 7 Супер Секретов Mājas virtuve
LAT Пятница, 02. Июня Завтра: Emma, Liba

Павел Лунгин: «Русский характер портится между войнами»

В июле режиссеру, сценаристу и продюсеру Павлу Лунгину исполнится 70 лет. Только что его четырнадцатая режиссерская работа — фильм «Братство» — со скандалом прорвалась на экраны, хотя о чем было скандалить, теперь, после просмотра фильма, недоумевают почти все. Часть «афганцев» увидела в картине клевету. Другая часть, напротив, Лунгина горячо поддержала.

Сам режиссер во время обсуждения фильма в Госдуме довольно резко посоветовал депутатам не лезть в искусство своими лапами, потому что сами они ни делать кино, ни разговаривать с молодежью не умеют. Как ни парадоксально, сторону режиссера взял министр культуры, заявивший, что министерство не видит оснований отзывать у картины прокатное удостоверение. Он только посоветовал выпустить фильм в прокат не в День Победы, а 10 мая, что и было исполнено.

У самого Лунгина эта история вызвала примерно ту же реакцию, которую он транслирует в лучших своих фильмах, — смесь ужаса и веселья.

 «Гэбэшник был и вправду трогательный дядька»

— Павел Семенович, после «Братства» я наконец понял, про что вы всю жизнь снимаете.

— Во-первых, я снимаю не всю жизнь, а последние 30 лет: поздно начал. А во-вторых, все-таки каждая следующая картина не похожа на предыдущую.

— И тем не менее все они о русском характере, а конкретно — о его склонности к черному юмору в экстремальных ситуациях.

— Пожалуй, верно. Притом что сам я человек сугубо мирный, меня восхищает русская способность демонстрировать лучшие качества именно в экстремальной ситуации, особенно на войне, поскольку война — вообще худшее, что может случиться. И напротив, между войнами, в периоды относительно спокойные и сытые, начинается зверство, нетерпимость и взаимная подозрительность. Русские — хорошие воины. Я бы даже сказал, прекрасные. И увы, плохие обыватели. Я бы даже сказал, ужасные.

— Как вы полагаете, этот характер цел?

— Цел и неизменен, куда он денется.

— Но претензия к фильму у меня есть, и серьезная. Зачем вам там понадобился идеальный сентиментальный гэбист в исполнении Кирилла Пирогова?

— Это едва ли не единственный абсолютно реальный персонаж. Картина выросла из разговоров с Николаем Ковалевым, из-за которого я и взялся делать этот фильм. Казалось бы, генерал армии, полтора года руководил ФСБ (собственно, передал Путину ключи от него), депутат… То есть он как бы всего достиг, и при этом он был трогательный, наивный человек, ничего в этой жизни не понимавший.

Он очень удивлялся, например, почему у него не получается найти деньги на картину (а у него не получалось). Он вообще-то был хороший дядька. И болел, все чаще отлучался в Германию…

Но когда Ковалев рассказывал про Афганистан, он вспоминал не какие-то там стратегические перемещения, а смешные маленькие истории, типа как прапор продал афганцам гранатомет, но не отдал, обманул, афганцы его за это украли. И теперь наши должны были его вызволять из плена.

Все рассказы — с позиции маленького человека. И Кирилл Пирогов играет трогательного парня, который в финале отказывается пить с комдивом, уничтожившим из-за мальчика весь кишлак.

— У меня по картине ощущение, что эта война не была ошибкой. В том смысле, что она была СССР необходима — и потому логична.

— Ну, для СССР, для России на всем протяжении ее истории такие войны были необходимостью, да — ровно по той логике, по какой в 2014 году надо было поднять дух Крымом и Донбассом.

— Не дух, а рейтинг.

— Почему, именно дух в первую очередь. Это обычный российский выход из положения. Ну и подумали в политбюро, что сейчас — малой кровью, могучим ударом… А духа советского, подвыветрившегося, идеологии советской оказалось недостаточно для победы. Вот эти мусульманские горы, камни, неподвижные на много веков люди — пережали, передавили советское. И мы ушли. Как говорит там комдив: победили, но ушли. Насчет «победили» и вообще возможности там победить можно спорить. Но большинство воевавших там считают, что их предали.

— Этот комдив, как я понимаю, срисован с Громова?

— Боже упаси. Я никогда Громова не видел, но знаю, что он черноволосый. Кищенко — светловолосый, лысеющий, сходство самое отдаленное.

— А когда у вас мальчик одиннадцатилетний пристреливает советского летчика, который сам же ему и отдал этот пистолет… Тут не получается метафора, что мы же сами их и вооружили, и довели до зверства?

— Да почему зверства? Они прекрасные, жестокие, твердые люди. Терпеливые, как камни. Воюют не только с нами, но и друг с другом, живут в этом с рождения, другой жизни не представляют. И мальчик стреляет от чистой растерянности, и лицо у него сразу меняется сильно…

С пистолетом — тут хитросплетение жизни, обычное, часто встречающееся. Летчик этот — он же напрасно бежит, его же обменивать ведут, просто он этого не знает. Они обо всем договорились, он фактически свободен, но видит возможность побега — и не может не убежать. Прыгает в эту ледяную реку и исчезает.

И с актером, который его играл — Шихалеев его фамилия, — та же история: он в эту ледяную воду вошел, не ойкнув, не поморщившись. И весь день босиком ходил по этим жутким камням. Когда включается кураж — нашего человека не остановишь.

Я там очень люблю Василькова — и персонажа, и актера: бог войны, человек, для этого рожденный и это умеющий. Актер, кстати, выдающийся. Он за картину очень бился, то есть повел себя в лучших традициях братства. В фильме все хорошие, там нет плохих героев, в чем и есть суть. Просто вовлекла их история в страшное дело, и они в нем крутятся, как в воронке. А потом вернулись — а страна-то другая.

— У меня такое чувство, что это поколение так и осталось перерубленным пополам.

— Да, они как-то не успели реализоваться в советской жизни, под которую были заточены, а в новой себя не нашли, потому что к ней никто не был готов. Это в полном смысле потерянное поколение, поэтому они и не реализовались толком ни в бизнесе, ни в искусстве. Те, кто моложе, были гибче и вписались, а те, кому в 1989-м было 25… от них осталось очень мало.

— А вы помните «Ногу»?

— Замечательный фильм. Там лучшую роль сыграл Охлобыстин. Я оттуда запомнил его жуткий смех… После «Царя» он вернулся к актерской работе, я горжусь. «Нога» — это ведь по Фолкнеру, ты помнишь? Просто перенесли на афганский материал. У мальчишки-солдата ампутировали ногу, она ожила и творит зло. Такой трагический «Нос». Вот у Охлобыстина с тех пор такое же раздвоение: он живет нормальной жизнью с детьми и матушкой, а какая-то его внутренняя нога хочет всех сжечь.

— Это тоже, по-моему, следствие постсоветской травмы.

— Эта травма знаешь с чем связана? У меня такое чувство, что советский мир был страшно инфантилен. Что мы, жившие тогда, читавшие стихи и бухавшие, на самом деле сидели под столом, за длинной, низко свисающей скатертью, и играли в свои детские игры. А в комнате в это время шли взрослые дела — обыск, например. И нам из-за скатерти были видны, допустим, сапоги. Но всей картины мы не видели и потому читали стихи и сегодня ностальгируем по стихам, а не по сапогам.

«Ты приходишь — и вываливаешь кишки»

— Вам в июле 70, простите за напоминание. Отмечать будете?

— Да как отмечать, когда в июле в Москве никого нет… и меня, кстати, тоже… Что такое в наше время юбилей? Творческий вечер в ЦДЛ? Не совсем понятно, кому это нужно. Мне — вряд ли.

— Но если бы вы делали ретроспективу своих фильмов — что бы вы туда включили?

— «Такси-блюз» — потому что первая картина и потому что, когда пересматриваю, поражаюсь энергии, которая в ней чувствуется. Откуда что бралось? Просто, когда ты делаешь первое кино, ты ничего еще продемонстрировать не можешь, ничего не умеешь, еще почерка нет. И ты можешь просто прийти и вывалить на стол свои кишки… или даже скорее яйца. В этой картине ничего от моей манеры еще нет, но яйца чувствуются.

Потом — «Луна-парк», прошедший сначала как-то полузамеченно. Востребован — и в кино, и в жизни — он оказался позже. Там потрясающая роль Олега Борисова и совсем новый типаж неонацика, которого тогда еще никто не видел, а я угадал. Потом — «Свадьба», такое страшноватое русское веселье. Наверное, «Остров». И — либо «Царь», либо «Братство».

— Когда вы с Мамоновым работали в «Острове» 16 лет спустя после «Такси-блюза», он был тот же?

— Совершенно другой человек. Неузнаваемый. Поэтому второй канал так и боялся вкладываться в картину: непредсказуемый тип! Но все получилось. Фильм прозвучал. А сейчас, думаю, не получилось бы. Сейчас бы посмотрели максимум 50 тысяч человек.

— Не думаю. Тема церкви в центре.

— Да, но отношение к ней другое. И фильм про предателя, который переродился и стал святым, скорей всего не запустили бы вообще.

— Как вы относитесь к фильму «Подстрочник», про вашу маму Лилианну Лунгину?

— Как к абсолютному чуду, и сегодня, кажется, его бы тоже так смотреть не стали. Я сам не понимаю — ничего не происходит, пожилая женщина рассказывает свою жизнь… Благодаря этой картине я снова стал сыном той самой Лунгиной. Потому что в какое-то время она стала матерью того самого Лунгина, но «Подстрочник» все вернул на место. Дорман как-то оказался… лучшим сыном, чем я. Я бы никогда не смог снять такое кино о маме — дистанция нужна, видимо…

— Тарковский тоже собирался снимать мать в «Зеркале» — и не смог.

— Тут какой-то барьер, да. И объяснить такую популярность картины я могу только одним маминым свойством: стоило ей войти, допустим, в купе, как все начинали ей рассказывать свою жизнь. Не слушать ее, а именно ей исповедоваться. И меня даже бесило то, что она мгновенно завязывала знакомства, что эти люди потом в этой квартире, где мы сейчас разговариваем, ночевали… Но такое было чувство, словно она всем отпускает грехи: ну ладно, ничего страшного, живи дальше. Может быть, мне бы хотелось, чтобы такое чувство было от моего кино — от «Бедных родственников», скажем, где тоже нет плохих…

— А Карлсон в ее переводе действительно срисован с вас?

— Да это скорее я срисован с него, потому что придумала его все-таки Астрид Линдгрен, и, поскольку мама перевела, меня стали с ним ассоциировать. Да, какие-то мои словечки типа «Пустяки, дело житейское» достались ему, но вообще и «Карлсон», и «Пеппи» получились так классно потому, что отец с матерью регулярно подкалывали друг друга, и стиль их общения, непрерывного взаимного курощения, там сохранился.

«Евреи — драматургически перспективно»

— Я слышал о вашем плане снимать фильм «Красный арсенал» — про что?

— А я передумал его снимать. Там была история — как бы «Такси-блюз» на новом уровне: одна из восточных окраин империи, армия ушла, оружие осталось, его стерегут двое — интеллигент и такой вот человек войны, они дерутся постоянно и становятся почти братьями.

— «Скованные одной цепью».

— Ну да, только у нас вместо негров евреи, но коллизия тоже интересная. «Но разве со стороны бога не было ошибкой поселить евреев в России, чтобы они мучались, как в аду? И чем было бы плохо, если бы евреи жили в Швейцарии, где их окружали бы первоклассные озера, гористый воздух и сплошные французы?» Это, как ты помнишь, Бабель, но зато драматургически получилось перспективно.

— И что вы будете делать вместо?

— Вместо — я хочу сериал. Потому что в кино сейчас уже никто не ходит, этот род искусства заканчивается. А сериал я хочу делать по «Крутому маршруту» Гинзбург.

— Зачем?

— Как показал эксперимент Дудя с фильмом про Колыму, люди перестали это знать. А знать надо. Если уговорю Юлю Пересильд — она идеальная актриса для этой роли, есть в ней, помимо красоты, огромная внутренняя сила. Конечно, материал ужасный — лед и лагерь, но я ведь снимал уже про лагерь.

«Этот фильм я сниму к 180-летию!»

— Интересно, Путин может быть героем фильма?

— Путин абсолютно закрыт, мы ничего не знаем про него. В этом смысле — в смысле железного занавеса между нами и властью — советская власть вернулась; в остальном, конечно, все другое.

— И хуже.

— В чем-то хуже, потому что народ действительно сильно портится от стабильности. Но в чем-то лучше — красивее, сытее, как-то ленивее, а следовательно, свободнее… А стабильность есть. Я выхожу на улицу и чувствую ее. Сколько бы ни говорили о протестных настроениях, о растущем недовольстве — я иду по улице и чувствую абсолютную стабильность, причем в провинции даже больше, чем в Москве. Все говорят: денег нет. При этом масса кафе, и все они битком. И все красиво. Цветы цветут.

— Но не пахнут.

— Да пахнут, просто не совсем так, как мы привыкли… Мы будем жить так еще долго, вне зависимости от того, с Путиным или без Путина. Во Франции я этой стабильности не чувствую, в Англии ее нет и близко, а в России есть и будет еще лет двадцать как минимум.

— А фильм о Донбассе вы хотели бы снять?

— Очень хотел бы и знаю, как это сделать. О, какой мог бы быть фильм! Ведь это Гуляйполе, очень много общего, это попытка построить русский рай. Расстрелять на площади всех плохих, отнять все у богатых и раздать бедным…

И это была бы история добровольца его глазами. И второго — такого местного начальника, стихийно возглавившего город. Он-то и осуществляет там всю эту справедливость. А в конце доброволец убивает его, потому что он никакой не доброволец, потому что он послан его убить, как капитан Уиллард — полковника Курца. Такой Apocalypse now на русском материале. Но не знаю, кто мог бы мне написать этот сценарий, и еще меньше представляю, кто осмелится такой фильм запустить.

— Мединский — нет?

— Он непростой человек, Мединский. Неочевидный. Но думаю, что снять этот фильм я смогу только к 80-летнему юбилею… а то и к 180-летнему. Дожить-то не проблема, медицина творит чудеса, а вот снять такое кино — да, проблема.

— Для вас шагнуть из сценаристов в режиссеры — трудно?

— Не особенно. Я ненавидел писать сценарии, потому что никогда фильм не получался таким, как я видел его, сочиняя. Ты нарубил фарш, а котлету из него жарят другие, и жарят неправильно, не по-твоему. Поэтому труд сценариста так высоко оплачивается. Сколько стоит сегодня роман? Десять тысяч долларов максимум, и это надо писать два года минимум. А сценаристу за 90 страниц платят сто тысяч. И это правильно. Нелюбимый труд должен высоко оплачиваться, а любимый сам себе награда.

— Но вот скорей сценарный вопрос. На Украине победил, по сути, герой фильма…

— Да, и этот случай войдет в учебники.

— В России как мог бы выглядеть такой народный герой?

— Но ведь он уже был. Собственно, с него и началось. Сергей Бодров-младший. Его отец, Сергей Бодров-старший, тоже сценарист, ушедший в режиссуру, мне рассказывал: когда Сережа в длинном черном пальто, застегнутом наглухо, выходил на стадион и спрашивал: «В чем сила, брат?» — двадцать тысяч глоток ревели: «В пра-а-авде!» Он погиб, а мог бы и неизбежно пошел бы во власть, я думаю. Он мог стать главным объединяющим лицом в стране. Последний герой.

— Надо было бы придумать ему политическую программу.

— Зачем?! Программа только разъединяет. Этот герой завораживает резкостью, силой — и пустотой. Подозреваю только, что после Балабанова создать этого героя некому. Да и Балабанов в последней картине, по-настоящему поразившей меня — «Я тоже хочу», — уже совсем не здесь. И русский рай — всегда не здесь. И русский национальный герой — тоже.

Дмитрий БЫКОВ, "Собеседник".

3 реакций
3 реакций
Загрузка
Загрузка
Загрузка
Загрузка
Загрузка

«Меня чуть не избили, но я не слабак»: украинский студент пожаловался на официальный автосервис страховщика

Дело дошло даже до физического столкновения в автосервисе. Сначала Ивану не повезло с виновником аварии, который попросил не вызывать полицию, а согласованное извещение обещал подписать только на следующий день. В результате Ивану пришлось в течение недели отлавливать этого человека, чтобы получить страховое возмещение. Проблемы продолжились, когда дело дошло до выбора автосервиса из списка, предложенного страховщиком. Каждый день Ивану приходилось быть посредником между автосервисом и страховщиком, потому что работы затягивались. Когда Иван в очередной раз пришел в автосервис, произошел инцидент с применением силы. У Ивана было вопросов по ремонту, и разговору подключился начальник сервиса. Произошел не слишком вежливый обмен репликами, который перерос в физический конфликт. Как рассказал Иван , начальник сер

Иван, гражданин Украины, уже полгода учится в Латвии. Зимой он на своем автомобиле попал в аварию, и  у него началась череда неприятностей и проблем, рассказывает программа LTV 4. studija.

Читать
Загрузка

Первая в истории прямая трансляция с Марса — уже сегодня (ссылка)

Европейское космическое агентство проведет первую в истории прямую трансляцию с Марса, во время которой 20-летний орбитальный аппарат Mars Express будет передавать изображения Красной планеты на Землю. Снимки Красной планеты можно просмотреть во время трансляции на YouTube-канале Европейского космического агентства (ЕКА).

2 июня, в 19.00 начнется первая в истории прямая трансляция с Марса, которая продлится один час, сообщает Daily Mail.

Читать

Каникулы: пробки в Риге значительно уменьшились

Он признал, что работы по ремонту улиц в центре Риги на прошлой неделе вызвали значительные пробки. Одной из важнейших причин стало сужение проезжей части улицы Лачплеша в ходе строительстве "Rail Baltica" до одной полосы в каждом направлении. Как сообщила председатель правления "Rīgas satiksme" Джинета Иннуса, на прошлой неделе задержки общественного транспорта из-за пробок на улице Лачплеша составили для автобусов и троллейбусов почти 70 минут. С первого дня школьных каникул, когда детей больше не нужно отвозить в школы, задержки общественного транспорта в худшем случае составляют до 20 минут. Ограничения движения транспорта по улице Лачплеша планируются до Рождества.

С окончанием учебного года транспортрые пробки в Риге значительно уменьшились, заявил сегодня на пресс-конференции вице-мэр Риги Вилнис Кирсис.

Читать

Ринкевич высказался, как нужно решать вопрос партнерских отношений

Политик отметил, что когда формировался нынешний кабинет министров Кришьяниса Кариньша, шла дискуссия о том, что вопрос государственного регулирования однополых партнерств должен быть так или иначе решен. Ринкевич выразил уверенность, что этот вопрос можно решить, и Сейм сможет сделать это так, чтобы с уважением отнестись к людям с разными мнениями. "Мне очень хотелось бы думать, что можно найти модель, которая никого не оскорбляет, но которая решает этот очень давно наболевший круг проблем", - сказал Ринкевич.

Решать вопрос партнерских отношений в Латвии необходимо рационально и юридически, отказавшись от идеологических или политических наслоений, заявил сегодня на пресс-конференции министр иностранных дел, будущий президент Латвии Эдгар Ринкевич.

Читать

В Лигатне родились три лосенка (ФОТО)

В начале мая обе семьи лосей Лигатненской природной тропы пополнились. У лосихи Мейи родилась двойня, мама-Мирга родила одного детеныша. Имена новорожденным пока не дали, так как пол детенышей неизвестен. В обеих лосиных семьях потомство родилось с разницей всего в несколько дней. Так как лосихи-матери тщательно оберегают своих новорожденных, их пол можно будет определить позже, когда они будут самостоятельно исследовать окрестности и к ним см

В Лигатне недавно родились три лосенка, сообщает специалист по связям с общественностью природных троп Лигатне Департамента охраны природы (DAP) Арта Круминя.

Читать

В кулуарах определился кандидат в новые премьеры: если не договорятся о расширении коалиции

Уже сообщалось, что в пятницу днем ​​запланированы переговоры между тремя партиями, формирующими правительство — «Новым единством», «Объединенным списком» и Национальным объединением — о дальнейшей работе после выборов президента. Отношения в существующей коалиции ухудшились, так как Сейм в среду избрал кандидата от "Нового единства", многолетнего министра иностранных дел Эдгара Ринкевича следующим президентом, но он был избран только голосами оппозиционного Союза зеленых и крестьян и «Прогрессивных» и без всякой поддержки со стороны "Объединенного списка" и Нацблока. Президентские выборы породили ожидания, что либо состав коалиции может расшириться, либо может смениться правительство. Если коалицию не удастся расширить, Ашераденс неофициально упоминается как следующий премьер-министр, а нынешний глава правите

В случае, если партии, формирующие правительство, не договорятся о расширении коалиции, в качестве потенциального лидера нового правительства неофициально упоминается действующий министр финансов и председатель партии «Новое единство» Арвилс Ашераденс.

Читать

Без «зайцев» и бомжей: с августа в общественный транспорт Риги можно будет войти только через первую дверь

Это делается для того, чтобы уменьшить количество пассажиров, которые не покупают билеты или не регистрируют поездку. Опыт работы на маршрутах, где такая схема уже установлена, позволил значительно сократить количество людей без билетов. Единственные транспортные средства, в которых сохранится прежний порядок - это трамваи. Пассажиры с детскими колясками и люди в инвалидных колясках будут заходить в транспорт через среднюю дверь.

С августа посадка пассажиров во все рижские троллейбусы и автобусы будет организована через передние двери, сообщила сегодня на пресс-конференции председатель правления ООО "Rīgas satiksme" Джинета Иннуса.

Читать