Видео
В мире
Но Сергей Лавров сидел не напротив Владимира Путина, это было бы слишком (не слишком далеко, а просто слишком). Нет, он сидел, как и на этих встречах, вполоборота, слегка развернувшись к президенту. То есть как обычно. И может быть, лишь представлял себе на тех стульях остальных членов правительства. Впрочем, сегодня они были не нужны. По-настоящему не хватало здесь только министра обороны. Но встреча с ним была запланирована попозже.
Зачем же Владимиру Путину нужно было встретиться с Сергеем Лавровым так, чтобы это заметили все? Так, чтобы это стало фактом новейшей истории страны? Ведь когда нужно, Сергей Лавров и так заходит к Владимиру Путину без чинов. Вот, например, не так давно, после церемонии вручения верительных грамот в Кремле, когда была так тщательно выдержана вся церемония, в том числе и ее санитарная часть, президент просто махнул рукой министру иностранных дел, и тот быстро пошел за ним через парадную было дверь, да потом был перенаправлен к нему все же через Малахитовую гостиную. И поговорили запросто, и обсудили, уверен, именно тот самый ультиматум Западу, эхо (спасибо, что не пепел) которого и сейчас стучит в наших сердцах. И были даны последние указания (точнее, те, которые могут стать последними).
Но стало ясно, видимо, что теперь должен сработать вот этот публичный формат, который способен был еще больше взвинтить ставки. Тут ведь, когда президент встречается с министром иностранных дел и спрашивает у него, ну как дела и ну а вы что думаете, то все просто: нет войне или да войне? А министр обороны уже только расставляет акценты…
При этом саму войну даже представить невозможно, и у тебя есть же полная уверенность, что ее не может быть, что Россия никак, ни за что, никогда не нападет на Украину, так как с чего бы, что хоть за чушь-то, в этом же должен быть хоть какой-то смысл, зачем?! И при этом все равно страшно.
Ибо почитаешь или посмотришь хоть что-нибудь — и вот эта война уже сразу делается совершенно неотвратимой. И все же вокруг уже знают, что она будет, просто ты один чего-то, видимо, не понимаешь и не замечаешь, а скорее всего, просто не хочешь замечать, а оно — вот, перед глазами, очевидное: иди спички покупай…
— Сергей Викторович,— произнес Владимир Путин,— мы договаривались с вами сегодня о том, что Министерство иностранных дел России представит свои соображения по поводу ответов, которые мы получили на наши предложения, направленные американским коллегам в Вашингтон и коллегам из Североатлантического альянса в Брюссель, по поводу организации вопросов, связанных с безопасностью в Европе, и ответа на наши озабоченности, связанные с бесконечным, на наш взгляд, и очень опасным расширением НАТО на восток — теперь уже и за счет бывших республик Советского Союза, включая и Украину…
Уже почти перестаешь понимать, на что Россия отвечает. То ли на их ответы, то ли на свои вопросы… А, да, на их ответы в ответ на наши вопросы… А нужно ли отвечать на ответы?.. Вопросом ответить на вопрос — еще понятно, любимое дело, но ответом на ответ?..
Да, нужно значит нужно.
— Мы работаем по вашему поручению с середины декабря,— рассказал Сергей Лавров Владимиру Путину,— когда наши инициативы были представлены американцам и членам Североатлантического альянса. Состоялись встречи с американской делегацией и затем в рамках Совета Россия—НАТО… это было в середине января… в ходе которых мы предметно разъяснили значение наших инициатив для решения ключевых проблем безопасности в Евроатлантике.
Сергей Лавров, надо отдать ему должное, твердо помнил последовательность искрометных событий:
— Затем Блинкен (Энтони Блинкен.— “Ъ”), госсекретарь США, попросил меня об отдельной встрече, чтобы дополнительно уточнить некоторые вопросы, что мы с ним и сделали, встретившись в Женеве. После чего через несколько дней, по-моему, 25 января, нам прислали ответы… Ответ Соединенных Штатов и ответ Североатлантического альянса. Мы их внимательно изучили вместе с нашими коллегами в межведомственном формате.
И конечно, после изучения ответов на поставленные вопросы возникли уже настоящие вопросы. На которые и решено было дать ответы. Примерно, видимо, так это решалось.
— Ответ США,— продолжал Сергей Лавров,— прежде всего нас интересует, потому что всем понятно, кто играет главную роль в решении этих вопросов в западном лагере. Ответ США состоит из двух частей. Первая часть реагирует на три наши ключевые проблемы, которые мы обозначили: нерасширение НАТО, неразмещение ударных вооружений, угрожающих нам, и в целом возвращение военной и военно-технической конфигурации в Европе на позиции 1997 года, когда был подписан Основополагающий акт Россия—НАТО, в котором впервые в этом формате прозвучала задача обеспечить неделимость безопасности.
Это хорошо, что он так подробно вспоминал, ничего не упуская. Он увлекал нас вместе с собой в это путешествие по вопросам и ответам, теперь мы были вместе с ним — ничего не упуская из возникающей и тут же снова меняющейся на наших глазах квазиновейшей картины мира (да-да, «квази», ибо она менялась только, похоже, на наших глазах).
— По этим вопросам ответ отрицательный,— констатировал Сергей Лавров.— Он нас, конечно, удовлетворить не может. Сказано, что превыше всего — это право другого государства выбирать союзы, присоединяться к союзам, менять свои союзы, и это как бы не обсуждается. Мы напоминаем американцам и другим нашим западным коллегам, что это право, закрепленное в решениях на высшем уровне ОБСЕ (Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.— “Ъ”) на саммитах 1999 года и 2010 года, закрепленное в Римской декларации Россия—НАТО 2002 года, в Лиссабонской декларации саммита Россия—НАТО 2010 года,— оно не безусловное! Оно прямо обусловлено другими вещами, которые были поддержаны — повторю еще раз — консенсусом в качестве пакета.
Говорил Сергей Лавров спокойно и уверенно, доверие было даже (и может быть, прежде всего) к тембру его голоса, которым так душевно поются все эти походные песни. Хотелось, чтобы он продолжал и продолжал… Хотелось, пока он говорит, успеть подумать о чем-нибудь еще, а потом не спеша вернуться и с наслаждением убедиться, что ты ничего не пропустил…
— Вторая часть этого пакета заключается в том,— добавил министр,— что право каждого государства выбирать союзы ограничено его же обязательством не укреплять свою безопасность за счет безопасности любого другого государства. И второй там момент, еще очень важный, заключается в том, что ни одна страна, ни одна группа стран, ни одна организация не может доминировать на пространстве ОБСЕ! Мы же наблюдаем, к сожалению, попытки наших натовских коллег и ищущего свое место Евросоюза (ого, немного больно.— А. К.) каким-то образом сделать так, что именно они должны определять дальнейшее развитие нашего континента.
Как раз в биографии высшего уровня дипломата, каким является Сергей Лавров, сейчас высшая точка, безусловная кульминация, какая только может присниться дипломату. Между тем он говорил, и было видно: он не просто справляется. Это его дни.
— Поэтому в промежутках между контактами, которые были у вас,— продолжал министр,— которые были у нас по линии министров иностранных дел, я направил специальное послание всем нашим западным коллегам, привлекая их внимание к тому, что обязательства по неделимости безопасности гораздо сложнее и комплекснее, нежели они пытаются это представить, оправдывая вступление Украины в НАТО, правда, заверяя в скобках, что пока до этого дело не дошло, это еще не скоро состоится. Мы все знаем, как такие заверения работают.
Это все можно было и дальше пересказывать, но только разве если хотелось подчеркнуть, насколько бесплодны оказались попытки России обратить на себя внимание.
Возможно, именно это Сергей Лавров и хотел подчеркнуть.
— Я получил ответы неудовлетворительные,— подтверждал он,— никто из моих коллег-министров не ответил на мое прямое послание.
Вот этого мы даже не знали. И лучше бы не знать. То есть ему даже не посчитали нужным ответить.
Так разоружаться перед мировой публикой мог либо тот, кому уже вообще все равно, что о нем и обо всех остальных все думают, либо человек, который только еще собирался что-то сказать. То есть которому было что сказать.
А что тут скажешь?
— Получили мы две маленькие бумажки,— признался министр,— одну — от чиновника Столтенберга (Йенса Столтенберга.— “Ъ”), генсека НАТО, вторую — от чиновника Борреля (Жозепа Борреля.— “Ъ”), главы дипломатии европейской внешнеполитической службы (он с самого начала, заметьте, никого из них не называл даже по имени — сознательно, без сомнения.— А. К.), в которых сказано: вы не волнуйтесь, надо продолжать диалог, главное — обеспечьте деэскалацию вокруг Украины! Я считаю, что это как раз пренебрежение той нормой, которая была закреплена на высшем уровне и согласно которой ни одна организация не может считать себя главной и доминирующей в Евроатлантике.
Вывод между тем не стал неожиданным или тем более вызывающим:
— Поэтому будем продолжать добиваться конкретной реакции от каждой страны, поскольку все документы, о которых я вот сейчас вам докладываю, были подписаны в национальном качестве, и в этом же национальном качестве за их содержание, за обязательства по этим документам нужно отвечать.
А они по-прежнему не захотят ответить.
— Это,— сказал Сергей Лавров,— что касается первой, не удовлетворяющей нас части американского прежде всего ответа. Вторая часть в известной степени носит конструктивный характер. В ней предусмотрены достаточно конкретные меры и в отношении решения проблем ракет средней и меньшей дальности наземного базирования, после того как американцы разрушили соответствующий договор. Там же содержатся конкретные предложения по целому ряду мер снижения военных рисков, мер доверия и военной транспарентности. Интересно, что практически все эти компоненты, которые американцы включили в свой ответ, отражают инициативы, продвигавшиеся Российской Федерацией за последние несколько лет! По ракетам средней и меньшей дальности с сентября 2020 года мы ждем ответы на ваше послание, которое предлагало договориться о взаимных и взаимно проверяемых мораториях на развертывание этих видов вооружения в Европе. Никто на него так и не ответил.
Опять не ответили! Все-таки мы имеем дело с бездушными, черствыми людьми (следовало, кстати, предполагать). Нет, ну хоть ответить-то могли… Хоть пару слов черкнуть…
— И речь идет,— добавил министр,— о мерах по отводу учений по линии соприкосновения России и НАТО, о том, чтобы согласовать предельную дистанцию сближения боевых самолетов и боевых кораблей и о целом ряде других… таких военно-технических мер в сфере укрепления доверия, которые содержались в предложениях нашего Генерального штаба, направленных в НАТО в 2020 году… Тоже оставшихся без внимания. Сейчас на все эти наши инициативы следует уже достаточно конкретная реакция — готовность вступить в серьезные переговоры.
Речь Сергея Лаврова оказалась все-таки и драматургически выстроена. Свет в конце тоннеля забрезжил неожиданно, когда он всеми своими словами его, казалось, и загасил недрогнувшей рукой.
— Понятно, что наша инициатива по евробезопасности, о гарантиях безопасности, которую мы выдвинули и очень четко продвигаем и четко обозначили в ней свои коренные интересы,— произнес господин Лавров.— Она встряхнула наших западных коллег и послужила той самой причиной, по которой они оказались более не в состоянии игнорировать многие наши предыдущие обращения.
Хоть что-то, значит, было не зря.
Но ясно же, что цель российского президента — не то что встряхнуть западных коллег, а заставить их расписаться (в буквальном, конечно, смысле) в невступлении Украины в НАТО и в неразмещении их военных баз на ближайшей к нам окраине Украины.
Для него это край после всего, что было и что и так не давало покоя все эти годы… Обещали, он верил же, верил, а потом опять эта ложь и poker face: да не было и нет ничего такого, вам просто показалось… И теперь он имеет моральное право угрожать им войной, тем более что они сами ее выдумают гораздо скорее, чем он: дай только малейший, хоть самый невероятный повод… Да не надо повода, только намекни…
Сергей Лавров тем временем опять вернулся к идее пакета. России нужно, как обычно, все или ничего. Притом что ничего ей не нужно.
Владимир Путин дослушивал, казалось, уже с нетерпением.
— Сергей Викторович, как, по вашему мнению,— наконец спросил он,— все-таки есть шанс договориться с нашими партнерами по ключевым вопросам, вызывающим нашу озабоченность, или это просто попытка втянуть нас в бесконечный переговорный процесс, не имеющий никакого логического завершения?
И если второе, то просто бахнем?
— Владимир Владимирович,— слегка все же замешкался министр,— вы уже не раз сказали… и вы говорили, и другие представители Российской Федерации… что мы предупреждаем о недопустимости бесконечного ведения разговоров на вопросы, которые требуют решения сегодня. Но все-таки, наверное, будучи главой МИД, я должен сказать, что шанс есть всегда (а как человек сказал бы, можно не сомневаться, кое-что другое! — А. К.), и ваши последние контакты с руководителями Соединенных Штатов, Франции, завтра приезжает канцлер Германии, ко мне обращаются наши коллеги, завтра будет глава МИД Польши, через два дня — глава МИД Италии, и другие контакты намечаются…
Нет-нет, имел он в виду, все же пока не стоит.
Ну если очень уж хочется, признайте пока Луганскую и Донецкую народные республики.
Канцлер Германии проведет первые переговоры с Владимиром Путиным
— Все-таки наша последовательная разъяснительная работа и приверженность разъяснению нашей правоты при готовности выслушать какие-то серьезные встречные аргументы… Мне кажется, наши возможности далеко не исчерпаны. Они, конечно, не должны продолжаться бесконечно, но на данном этапе я бы предложил их продолжать и наращивать.
То есть именно их, а не возможности Министерства обороны.
— Хорошо,— согласился Владимир Путин.
Фу-у-у…
Пока что выдохнули.
— У вас есть уже проект ответа на те документы, которые к нам поступили из Брюсселя и Вашингтона? — уточнил президент.
— Да, он исходит из той…
— Я понимаю,— перебил Сергея Лаврова Владимир Путин.— Но он сформулирован, этот пакет?
— Он сформулирован на десяти страницах! — воскликнул министр.
— Спасибо,— кивнул господин Путин.
Войну пока что отложили.
Но с министром обороны встретиться следовало.
Надо было расспросить, как идут учения, прежде всего в Белоруссии (а то и съездить, как раньше, посмотреть в окуляр-то, чтоб тут никто уже даже «мама» не смог сказать бы…).
— Сергей Кужугетович,— приветливо обратился президент к министру обороны,— знаю, что вы готовы сегодня доложить о ходе учений, которые у нас происходят в различных акваториях Мирового океана: на Дальнем Востоке, на юге, на севере, в Центральном военном округе и с нашими друзьями в Белоруссии… Пожалуйста, слушаю вас.
— Владимир Владимирович,— согласился Сергей Шойгу,— действительно, хотел сегодня доложить о ходе учений!
И правда, как раз сегодня собирался!
— Учения масштабные,— обстоятельно сообщал министр,— учения проходят и в Западном военном округе, практически на всех флотах — это и в Баренцевом море, и в Черном море, Балтийское море, Тихоокеанский флот. В них принимают участие войска практически всех военных округов, включая Восточный военный округ, Центральный военный округ, Северный флот. Часть этих учений подходит к своему завершению, часть будет завершена в ближайшее время.
Тут он перешел к конкретике и сразу ушел в детали:
— В результате работы Тихоокеанской группы флота, Тихоокеанского флота у нас была при отработке одной из частей учений в районе Курильских островов, острова Уруп, обнаружена подводная лодка, скорее всего, Соединенных Штатов. В результате действий, почти трехчасовых, лодка была выдворена с территории Российской Федерации, куда она зашла на достаточно большую глубину по меркам островов — это более четырех километров (Владимир Путин вскинул брови: ничего себе зашла! — А. К.). В результате специальных действий по этой лодке… трехкратных действий (все-таки бахнули, что ли? — А. К.) лодка была выдворена из вод России!
— Совершенно не понятна, не обоснована такого рода активность на Востоке. Но хочу еще раз повторить, что учения пройдут: какая-то часть из них завершена, какая-то завершается, что-то предстоит еще выполнить с учетом масштаба учений, которые были спланированы, которые были начаты по вашему поручению еще в декабре.
Это наши учения, и мы их будем проводить, давал он понять. Еще в декабре задумали (то есть как раз тогда, когда и верительные грамоты вручали, и надо было переговорить?..). Завершим — и тогда на сегодня все, нет войне. Но сами завершим.
— Хорошо,— кивнул Владимир Путин.— Спасибо большое. Поподробнее сейчас поговорим.
Ну все-все, опять уже очень страшно!
Андрей Колесников, Комерсантъ.
