Видео
В мире
Эта выставка является премьерой его коллекции в Европе. Посетители смогут познакомиться с красивейшими образцами одежды и обуви начала ХХ века, которые выставлялись даже в Эрмитаже.
Тем не менее обширная экспозиция, которую можно увидеть в реальном времени и в реальной обстановке, впервые подготовлена именно для Риги. Поскольку вся коллекция хоть и состоит из вещей, которые можно взять в руки, доступна в основном только в виртуальности. Что не мешает ей быть известной по всему миру, а ее владельцу — слыть одним из самых блестящих знатоков "обувной империи"…
Виртуальность и реальность
— Назим Султанович! Как вы дошли до жизни коллекционера? Как почувствовали: мой час пробил?
— Довольно долго шел к этому. Родился я в Баку, много переезжал с родителями из города в город. Отец был инженером, строил большие газопроводы. Был у меня производственный период — в качестве слесаря–трубоукладчика 3–го разряда. В этой отрасли работал не только мой отец, но и дядя, мои старшие братья. Когда пришел устраиваться, помню, меня спросили: "Ты тот самый Мустафаев?" Ответил: "Тот самый!"
После армии поступил в Минский институт иностранных языков. Два года работал переводчиком в Эфиопии, потом в Крыму — в музее и занимался историей ислама. Шутил, что я МНС в квадрате: младший научный сотрудник Мустафаев Назим Султанович… И тут друзья пригласили в Москву помочь в организации международной конференции: у меня были некоторый опыт и знание языков — английского и французского. Так в 1996–м я приехал в Москву.
Через какое–то время стал заниматься обувной выставкой — самой крупной в Восточной Европе, целых 17 лет. Организаторы решили издать для посетителей выставки небольшой бюллетень, начали искать материал по истории обуви, по дизайну, по техникам, которые менялись. И оказалось, что на русском языке почти ничего нет. Тогда мы задумали смелый проект — написать книгу по истории обуви. На это у небольшого авторского коллектива ушло семь лет. Процесс шел одновременно: написание книги и создание моего музея.
Теперь уже 15 лет как я коллекционирую обувь. Все туфли покупал на свои средства. Мой музей — виртуальный. Наш сайт — shoeikons.com. Но зато все вещи, что выставлены на сайте, любая мелочь, деталь, аксессуар, не говоря о туфлях и платьях, — реальные. Музей — это способ представления коллекций, которая в настоящее время насчитывает 2,5 тысячи пар обуви. Всего же предметов экспонирования, как говорят музейщики, около 7 тысяч, включая пряжки, крючки для обуви, открытки, марки, старинные каталоги, — только на обувную тему. У нас большой архив фотографий, так или иначе связанных с обувью, мы покупаем и рекламные проспекты.
Еще у нас есть костюмы от XVIII века до современности, которыми мы можем проиллюстрировать какие–то периоды. Когда мы дошли до 1920–х годов, мне попалось несколько бисерных платьев — и я в них влюбился. Сейчас их в коллекции около 120. Почти все в хорошем состоянии, их можно экспонировать. Вот так сложилась основная часть коллекции.
Период, который охватывает наша обувная коллекция, — со второй половины XVIII века и до современности. Продолжаем собирать и покупать, в том числе современные вещи, потому что считаем, что многие из них будут достойны через какое–то время музейной экспозиции…
Безымянные мастера и знаменитости
— Из каких стран и какие марки, какие раритеты можно увидеть только у вас?
— К примеру, у нас есть такие редкие экземпляры, как кирасирские сапоги 1650–1680–х годов. Их сделали во Франции, но кто — невозможно понять. К слову, мужской обуви сохранилось меньше, зато женской и детской у нас предостаточно.
Что касается известных дизайнеров, то только в конце XVIII века появляются марки, которые наклеивались на обувь, с реквизитами. В XIX веке названий компаний уже больше, но на домашней обуви их вообще нет, поскольку вышитый верх делали сами женщины, а потом свою заготовку относили к сапожнику, и тот все завершал.
Серьезные имена производителей и дизайнеров появляются в начале ХХ века. Тогда действительно обувь выходит на авансцену моды и становится заметной — не прячется под длинным платьем. Да и женщины в обществе занимают более достойное положение и могут позволить себе привлекать внимание окружающих.
А после Первой мировой войны появляются настоящие мастера. Такие, как Пьетро Янтурни, который называл себя самым дорогим обувщиком мира. Он изготавливал в своей мастерской на Вандомской площади в Париже обувь для каждой заказчицы индивидуально. Принимал клиентов лично, сам снимал мерку и брал заказ минимум на 10 пар. Аванс — от 600 долларов, что было огромной суммой в то время, и клиент мог ждать свой заказ по три года. У меня есть две пары его обуви, а все остальное, что сохранилось, находится в Америке и хранится в музее "Метрополитен".
Можно упомянуть Андре Перуджио, французского дизайнера итальянского происхождения, оказавшего огромное влияние на обувную отрасль. Он начинал с маленькой мастерской в Ницце, потом сотрудничал с американскими фирмами.
Еще знаменитость — Роже Вивье. Все эти люди оказали серьезное влияние на модную обувь…
Поиски и находки
— Как вы пополняете свою коллекцию обувных сокровищ?
— Бывает, что я ищу конкретные вещи. А бывает, ты не знаешь, что получаешь. Только потом узнаешь про эту вещь что–либо необычное и ценное. А ты ее купил просто потому, что она красивая или относится ко времени, которое тебя особенно интересует. Иногда ты ищешь вещь, иногда вещь находит тебя. В коллекционировании много таких историй.
Есть удачи. Помню, за одну пару так называемой бескаблучной обуви 1950–х годов французской фирмы "Франсуа Пине" на электронном аукционе была неслабая борьба. Я пытался выиграть, поднимая ставку, и цена дошла до 2 800 долларов. Тогда я говорю себе: надо остановиться! А ставки еще поднимались, я ушел, и кто–то эту пару купил. Не могу сказать, что особенно расстроился, потому что коллекционирование — это всегда и удачи, и потери. Но через три года я купил две такие пары по 200 фунтов!
А был случай, когда меня насторожило, что мюли — женская обувь XVIII века без задника и на каблуке — очень дешево продаются. Почему? Выясняю, что их состояние не очень хорошее. Пока я раздумывал, мюли купили. Я расстроился, но где–то через полгода я эту пару увидел, и в результате длительных переговоров она пришла ко мне. В общем, таких историй множество.
— Ваш виртуальный музей какое место занимает среди себе подобных?
— Самому оценивать сложно. Но можно говорить о том, что фотографии обуви из нашего музея есть в 10 книгах, вышедших в разных странах. Наши фотографии уже много лет фигурируют в календарях крупного издательства "Уортмен Паблиш". К нам часто обращаются за иллюстрациями многие авторы, а это значит, что у тебя есть нечто такое, чего нет у других. Если говорить о частных коллекциях, то мы вошли в тройку самых значительных в мире. Если говорить о музейных коллекциях, то самая значительная — в музее "Метрополитен", хотя по содержанию мы не хуже.
В коллекции что волнует? Хронология, география, дизайнеры и уникальность. К примеру, у нас есть экспонаты бельгийской фабрики "Золотая шпора" производства с 1863 по 1970 год. Причем они из выставочной коллекции, то есть сделаны в одном экземпляре.
Хочу уточнить: у нас не музей обуви, а обувной музей. Что я под этим подразумеваю? Это музей, который охватывает все, что связано с обувью. Недавно огромный музей "Батя" в Канаде обратился ко мне за фотографиями старинной французской открытки и рекламы Франсуа Пине. Их автору они понадобились для написания книги. У них такого материала не было. Мы же стараемся приобретать не только обувь, но и вещи, характеризующие ее, чтобы показать ее в окружении всего, что присуще определенному времени…
Способ изучения мира
— Хотите все–таки открыть вполне конкретный музей — с адресом, помещением, куда бы стояли очереди желающих увидеть вашу коллекцию?
— Я реалист. Понимаю, что это огромные затраты. Пока не вижу возможностей для этого проекта. А примера, где государство из частной коллекции сделало бы музей, нет нигде в мире.
— К вам обращаются киношники за консультацией?
— Обращаются. У нас есть круг людей, которые приходят к нам регулярно, но меньше, чем я бы ожидал. Люди немножко разбаловались, не делают домашние задания, привыкнув обходиться тем, что не требует времени и затрат. Хотя многие художники признаются, что дорогого стоит подержать в руках обувь, оценить ее, рассмотреть все шовчики на ней. А когда ко мне приходят специалисты по костюмам, то напоминают мне патологоанатомов: они буквально препарируют платье… Следить за ними интересно, забавно и полезно: сам чему–то учишься.
— А какую обувь носите вы?
— Я люблю качественную обувь. И у меня нет черной обуви. Ни одной пары! Она мне никогда не нравилась. Хотя когда я чаще ходил в костюме, у меня была черная пара.
— То, что вы стали коллекционером, — ваша удача, смысл жизни, головная боль?
— Очень трудно это определить. Возможность коллекционировать — это великолепно. И не приобретение предметов главное для меня, а возможность изучать эти предметы. Огромное удовольствие мне доставляет создание книг, потому что ты предметно реализуешь свое увлечение. У меня нет настоящего музея, но каждый, купив книгу, может забрать часть его к себе домой. Кстати, многие фотографии для моих книг делал сын, он мне помогает.
Кто–то шутя говорил: люблю свою работу, она помогает мне быть занятым от выходных до выходных. Коллекционирование помогает тебе быть занятым, увлеченным тем, что не зависит от политики, от обстоятельств, от твоей работы. Конечно, все зависит от денег. Но если я даже больше не куплю ни одной пары обуви, все равно у меня будет, чем заняться.
Мне кажется, люди, у которых нет увлечения (любого), в чем–то обделены и даже несчастны. Потому что увлечение — это то, над чем не могут довлеть обстоятельства. Никакие! Потому ты свободен. Коллекционирование — это способ изучения мира, в котором ты живешь. И понимания самого себя…
Людмила АНИСИМОВА.
