Видео
В мире
"Наверное есть ещё много документов, не преданных гласности, которые могли бы пролить свет на политическую подоплёку в начале Второй мировой войны, а именно в период до нападения национал-социалистической Германии на своего союзника СССР, 22 июня 1941 года, - пишет Улдис Шмитс в "Латвияс авизе".
Это могло бы произойти, как и планировалось, в другое время и в других ролях, но явилось свидетельством неизбежности столкновения между тоталитарными режимами, подписавшими договора о "ненападении" и "дружбе" (соответственно в 1939 году 23 августа и 28 сентября). Война между Германией и СССР казалась ожидаемой и потому, что не существовало ни одного важного межгосударственного договора, которого бы придерживались Берлин и Москва.
Столкновение было обусловлено и различными, но в некотором смысле, родственными взглядами в Германии и СССР на то, каким должен быть мир. Введению задуманного одним и другим режимом нового порядка препятствовали прежде всего демократические державы, исключение которых из игры, или по крайней мере ослабление было необходимой предпосылкой для всего дальнейшего. В свое время общий опыт национал-социалистов и коммунистов по ликвидации немецкой демократии или Веймарской республики можно было использовать и в масштабах Европы, а пакт Молотова-Риббентропа воплотил это партнёрство.
За день до начала Второй мировой войны, 31 августа 1939 года Молотов, выступая на сессии Верховного Совета СССР пояснил, что сам товарищ Сталин выступает за сближение с Германией и разоблачил ложно поднятый западной прессой «шум» об агрессивных намерениях Германии. «Правда, следует признать, что и в нашей стране было несколько недальновидных людей, которые увлеклись упрощённой антифашистской агитацией», - добавил Молотов.
Председатель Совета Народных комиссаров СССР в то время проводил большую и тщательную разъяснительную работу. Там же, в Верховном Совете, 1 ноября 1939 года он заявил (цитаты из "Правды"), что «понятия «агрессия», «агрессор» получили новое конкретное содержание, приобрели новый смысл». А именно, агрессором считается не Германия, которая напала на Польшу, но английские и французские империалисты, которые объявили войну Германии, оправдываясь данными Польше гарантиями и по идеологическим соображениям, но начать войну против идеологии Гитлера «не только бессмысленно, но и преступно».
Кроме того, Польша была только уродливым существом, порожденным "Версальским договором", поэтому «долгом нашего правительства было протянуть руку помощи проживающим в Западной Украине и Западной Белоруссии братьям украинцам и братьям белорусам. Правительство так и поступило. (Бурные, продолжительные аплодисменты. Депутаты встают и организуют овации). "Было отмечено, что «к нам перешла территория площадью около 196 тысяч квадратных километров примерно с 13 миллионами человек.
Вскоре в собственность Сталина перешли и другие территории. Во время Второй мировой войны до июня 1941 года, казалось бы, не участвующая СССР "спокойно" расширилась, в том числе и за счет оккупированных стран Балтии.
Хоть и не обошлось без потерь, особенно в Финляндии, где, в соответствии с тезисами Молотова, Красная армия, конечно, не была агрессором, а пыталась предоставить помощь. Нормы международного права больше ничего не значили — захват чужих земель или уничтожение целых стран сопровождались пафосными лозунгами. В Европе воплотился один из лозунгов изображённого в романе Оруэлла "1984" тоталитарного общества "война - это мир".
A это напоминает нам о кое-то очень знакомое".
