Фифилиана. Пока спят божьи коровки

Ноябрьской неуютности пора

Окончилась. Вдоль белого двора

Летит не снег, прозрачная дорога

Куда-то к небу - невесомый путь

Еще боюсь взглянуть, боюсь вздохнуть

Но все же понимаю понемногу,

Что не свернуть.

Юлия КРУТЕЕВА.

Сто дней до весны надо прожить без оглядки, как сто дней до дембельского приказа. О незнакомом будущем думать и не надо. Только о сегодня, когда все в порядке и никакие желтые луны на горизонтах не позовут за собой.

И эти глаза напротив забудь, дождемся лета и все случится или не случится, но это обязательно будет летом будущего года. Вспомни черные глаза... Вспомни старого оракула Била Фифилина, у которого плохой почерк. Начни жить с абзаца.

Когда началась календарная зима, я подумал, а зачем я каждый день брожу с гриффоном и В. по заповедным лесам. Ну ладно, песик там охотится на невидимых чудовищ, испытывая волны эмоций, В. видит волшебную красоту снежной пыли, летящей с сосен, и снимает их на камеру, чтобы остановить мгновения, а я что тут делаю?

Дышу свежим воздухом и совершаю движения, которые человека делают здоровым и бодрым. Да, конечно. Но лес еще и тайн полон, за которыми я и охочусь.

Ровно в 12 звонят колокола маленькой православной церкви возле железнодорожного переезда на Саркандаугаве. Можно точное время проверять. А за пять минут до этого рельсы гудят под товарным эшелоном из России. Катятся вагоны с русскими буквами на бортах, и водители понимают, что от соседей никуда не деться. Пока они свои порты не достроят.

А вот мы идем по просеке. Там, где был главный вокзал детской железной дороги, прилично одетые бомжи жгут костер и жарят сосиски. Долетает запах изумительный. И бобик внимает... Тут с боковой тропки появляется мужичок с плакатом «Долой!» и бредет по снегу к костру. Потом с ними разговаривает, доставая флакон чего-то из дальних карманов. Все оживлены. Дама-бомж вытягивает термос. Боже, да я завидую им.

Но вдруг из заснежья вынырнул белый французский бульдог и стал придираться к нашему гриффону. Откуда-то и хозяин прибыл. Собаки тут же подружились, а мужик меня узнал и сказал, что всех в Доме печати знал из «Советской молодежи»: Полоцка, Резника, Этмана, Элкина, Блюменталь, Фельдмана и Стешенко.

- А домового Афанасия? - спросил я.

- Так это ж мой двоюродный брат, - ответил он.

Выяснилось, что этот незнакомец почти миллионер, в поселке К., нашем Эльдорадо, у него поместье и замок (его слова), и неплохо бы выпить по чуть-чуть... А визитку он в другой куртке забыл. Значит, больше не увидимся. А может, он шпион? У меня аж сердце завибрировало...

Люблю шпионов с дальнего детства. Они украшали жизнь, и я в тринадцать лет писал роман о том, как они проникают к нам и собирают всякие тайны. Они хорошо одеваются, читают стихи, а по-русски говорят лучше, чем знакомые удмурты. Жил я в таежной деревне, где думали, что в США негров угнетают, а колорадские жуки засланы к нам оттуда же.

А летом у нас лен цвел голубым, розовым - гречиха, а вот цвета конопли не помню, хотя ее выращивали для технических целей. Табак тоже рос на грядках. Листья его сушили на чердаке, и там пахло лучше, чем во всех табачных магазинах Европы. В Америке я был только в Венесуэле, понравилось, что все курят и улыбаются.

На прошлой неделе я посетил редакцию одной секретной газеты, которой рулит старший поэт Александр Ч. Это на улице Мартиня в Задвинье, где деревья и дома совсем другие, а Рига вроде рядом, но не такая, как ее видят туристы с улицы Альберта.

Честно говоря, пили водку. Честный напиток наших смурных зимних краев. Были и девушки грустноглазые, они пили вино. Латышский поэт Виктор А. говорил об искусстве и музеях, Саша Ч. вспоминал любимую Колыму, потом пришел Саша С. и рассказал нам, как он играл в лотерею «Викинг» и ничего не выиграл.

А ведь какой-то мужик из Латвии на этот раз взял и получил 850 000 евро. Кто он такой, гад? И почему? Назовите имя, фамилию и адрес, пожалуйста. Хочется поговорить о жизни.

Поздно вечером я пришел домой, увидел засохшие крылья, на которых летал когда-то, а сейчас они стоят между дверями, как старые лыжи, и понял, что надо быть готовым ко всему. Иначе божьи коровки просто затопчут.

Бил ФИФИЛИН.