Видео
В мире
Мы пойдём другим путём
Наталия Александровна Клягина являлась уже по тем временам совсем взрослой барыней — к моменту революции ей было 20 лет. Но вместо того, чтобы уподобиться Инессе Арманд, Ларисе Рейснер или Александре Коллонтай, вписавшим свои имена в скрижали борьбы россиянок за дело рабочего класса, она вместе с мамой и сестрой перебралась в буржуазную Латвию. Работу мать отыскала у князя Кропоткина, поживавшего в Зегевольде (ныне Сигулда) — нянчила его детей. За образцовую службу мамы Клягины получили скромный деревянный домик.
Яункундзе Клягина быстро вписалась в элиту — вышла замуж за адвоката Арсенийса Суну (1889–1944), родив ему в 1921 году сына Николая. Суна возглавил Общество культурного сближения с СССР, что позволило Наталии Александровне, во–первых, не порывать связей с исторической родиной, а во–вторых, вращаться в великосветских кругах. Прошло почти полтора десятилетия — и ее жизнь сделала еще один крутой поворот.
Солдат четырёх армий
Будущий шеф дипломатии ЛР родился 25 июля 1898 года в семье немецкоязычных рижан — Карла Николая Мунтерса и Каролины Аугусты Ульрики, урожденной Клейн. В 1915 году Вильгельм Готтхард Николай Мунтерс окончил с золотой медалью коммерческое училище Рижской биржи, в 1915–1917–м учился на химическом факультете Рижского политехникума, эвакуированного в то время в Москву.
В мае 1917 года его призывают в русскую армию, направляют в 1–й студенческий батальон в Нижнем Новгороде. В августе — ноябре 1917 года учится во Владимирском юнкерском училище в Петрограде. После большевистского переворота его, как и многих юнкеров, помещают в камеру Петропавловской крепости — на полтора месяца. Затем — краткий курс трудового воспитания на фабрике резиноизделий "Треугольник", а в июне 1918–го — возвращение в Ригу.
Мунтерс застает провозглашение независимости и смену ее на большевистский режим Петериса Стучки. Поначалу Вилхелмс на три месяца попадает в армию Советской Латвии, откуда дезертирует в июне 1919 г. вступает в эстонские вооруженные силы. Отличившись в боях у Цесиса, под Псковом и Нарвой, Мунтерс получает должность начальника комендантской команды полка (в военное время подобные подразделения, кроме прочего, занимались расстрелами по приговорам военно–полевых судов), выполняет обязанности адъютанта коменданта эстонского Вильянди.
Язык — не проблема, ведь отец Мунтерса родом из Эстляндии. В Латвию вновь возвращается в октябре 1920 г., по мобилизации дослуживает старшим сержантом 6–го Рижского пехотного полка. За боевые заслуги Мунтерс был награжден орденом Лачплесиса III степени.
В декабре 1920 года начинается дипломатическая служба, первая должность — 3–й секретарь в отделе информации, затем 2–й секретарь, а с августа 1922–го — 1–й секретарь и референт английской прессы, помощник редактора журнала The Latvian Economist. В июне 1923–го — феврале 1925–го — 1–й секретарь Западного отдела МИДа; впоследствии — заведующий отделом Балтийских государств.
В том же году Мунтерс получает диплом химического факультета Латвийского университета. В январе 1931 — июле 1933 года руководит Административно–юридическим департаментом МИДа, затем становится генеральным секретарем министерства, т. е. занимает вторую должность после министра. Главой МИДа Вилхелмс Мунтерс становится в июле 1936–го. В 1937–1938 гг. он занимает довольно высокие посты в Лиге Наций: референта мандатной комиссии, председателя комиссии по делам конфликтов на Дальнем Востоке, председателя 101–й сессии Лиги Наций.
Улманисовский министр общественных дел Андрис Берзиньш оценивал коллегу так: "Мунтерс принадлежал к категории тех людей, у которых разум в большей мере управляет чувствами. Иногда даже казалось, что для него сантименты совершенно чужды и что людей чувства он считает бессильными и для политической работы бесполезными мечтателями. Мне трудно сказать, был ли у Мунтерса вообще какой–то близкий друг. Людей он делил на полезных и бесполезных, часто руководствуясь чисто личным мнением".
Метросексуал становится примерным семьянином
"К Мунтерсу дамы как–то очень приставали, но он к ним не хотел особо приближаться, — отзывался о дипломате Гунарс Мейеровиц, сын первого министра иностранных дел Зигфрида Анны Мейеровица, — Он был холостяк". Поговаривали и о том, что лощеный Мунтерс вообще играет за другую лигу…
Решительный поворот личная жизнь Мунтерса сделала 31 августа 1934 года. Газета cообщила: "Вчера в отделе записей гражданского состояния заключили брак генеральный секретарь Министерства иностранных дел с Наталией Суной".
Г. Мейеровиц вспоминал далее: "Мы жили на улице Валдемара, 3. В том же доме жил также Улманис. Когда Вилхелмс Мунтерс привел свою супругу, мы были поражены. Она ни с кем не здоровалась, в моей памяти супруга осталась как маленькое, пухленькое существо с покрытыми веснушками лицом.
Ее спальня находилась в девичьей квартиры Мунтерса. Под этими окнами всегда стояла машина Улманиса. Перед выездом ее обычно разогревали и проверяли. Когда госпожа Мунтерс перебралась на жительство в этот дом, перед выездом машины Улманиса вызывались солдаты танковой роты. Они машину выталкивали на улицу, ибо, мол, госпожа Мунтерс спит…
В наш дом можно было попасть только по строгим пропускам, но в то время, когда господин Мунтерс отправлялся в командировки государственного деятеля, у госпожи Мунтерс часто гостил ее разведенный муж — адвокат Суна.
Скоро дамы заметили, что госпожа Мунтерс в положении, они очень удивлялись, что даже до последних недель беременности госпожа ездила на велосипеде. Еще большее удивление вызвал факт, что через день после рождения сына Андрея госпожа Мунтерс явилась в российское полпредство на прием. В свою очередь, когда няня или госпожа Мунтерс прогуливались с малышом в парке, мы, дети, больше не могли там находиться.
Позднее, когда мы жили в Вашингтоне, сосед, бывший председатель Рижского сиротского суда Александрс Удрис, мне рассказал, что до "родов" госпожи Мунтерс из детского дома была взята сиротка и передана Мунтерсу. В дипломатическом корпусе и среде государственных мужей распространялись слухи, что жена Мунтерса заслана в Латвию со специальным заданием".
Миф о роковой даме — Наталии Александровне — в полную меру был продемонстрирован в фильме "Страшное лето", где она пьянствует с советскими разведчиками, полностью контролируя своего безвольного мужа.
Арест и заключение
В июле 1940–го лично министр внутренних дел, народный писатель Вилис Лацис арестовал супругов Мунтерсов в том самом летнем домике в Сигулде, близ коего министр любил купаться в Гауе. Но тогда дело обернулось лишь ссылкой в Ярославль, где Мунтерс преподавал в институте немецкий язык. При этом в письмах наркому внутренних дел Лаврентию Берии он подробнейшим образом описал всю внешнеполитическую деятельность ЛР.
Роковой поворот судьбы министерской четы был связан с войной. После ее начала Мунтерсов переправили во Владимирский централ, где поместили в соседних камерах. Вполне вероятно, что им позволяли общаться — по крайней мере, список продуктов, заказанных Мунтерсом, больше напоминает перечень семейной кухни. Тут по 20 кг макарон и манной крупы, сухофрукты и даже миндаль. И это в тюрьме!
Самой страшной была судьба детей — Маргарита (1934) и Андрей (1935) были отняты у родителей (пускай даже приемных) и помещены в детский дом. Там они погибли при бомбежке, разделив судьбу миллионов советских ребят в ту трагическую эпоху.
Что же касается Вильгельма Николаевича и Наталии Александровны, то во время хрущевской оттепели их освободили из тюрьмы, перевезя во Владимир. Мунтерс работал там переводчиком на тракторном заводе. В Ригу они вернулись в 1959 году. Экс–министр служил в издательстве Академии наук ЛССР, выпустил две антиулманисовкие брошюрки — "Размышления" (1963) и "Враги своих народов" (1967).
По мнению перебежчика Иманта Лешинскиса, Мунтерс в конце жизни сотрудничал с КГБ. Так или иначе, один из столпов диктатуры Улманиса скончался в родном городе в возрасте 69 лет, вдова Наталия пережила его на 7 лет. Мемуаров Клягина–Суна–Мунтерс не оставила — а ведь какая была бы книга!
Илья ДИМЕШТЕЙН
