Видео
В мире
В заявлениях изложено и обосновано требование о признании нарушением Европейской конвенции о правах человека прекращения дошкольного и основного общего образования на русском языке в публичных учебных заведениях Латвии.
На своей страничке в Фейсбуке Игорь Пименов подробно рассказал о том, на что рассчитывают русские родители.
-ПОДГОТОВИЛ И ОТПРАВИЛ В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА (ЕСПЧ) ЗАЯВЛЕНИЯ от девяти семей, требующих признать нарушением Европейской конвенции о правах человека прекращение дошкольного и основного общего образования на русском языке в публичных учебных заведениях Латвии. Все заявители – из тех, кто прошедшим летом оспаривал в Конституционном суде соответствие основному закону известных поправок от 29 сентября 2022 года.
В осмыслении концепции и логики заявлений, практическими советами при их оформлении мне очень помог Тенгиз Джибути (невозможно переоценить), публикации Алексея Димитрова Alexey Dimitrov и опыт обращений в ЕСПЧ, которым поделился Владимир Бузаев.
На что мы рассчитываем?
В сентябре прошлого 23-го года ЕСПЧ в деле «Валиуллина и другие против Латвии» не признал дискриминацией резкое сокращение объёма общего образования на русском языке, поскольку счёл обоснованными доводы Латвии о необходимости укрепления государственного языка и оправданным значительное увеличение объёма преподавания на латышском, отметив, что в разных пропорциях обеспечивалось (тогда) и использование русского языка.
Новое регулирование предписывает обучение только на латышском. Латышские школьники могут учиться на своём родном языке. Польские, литовские, эстонские на своём родном учиться тоже могут, так как закон допускает обучение на языках Европейского Союза. Обучение на украинском и иврите может быть оговорено международными соглашениями Латвии. У русскоязычных и у белорусских детей такой защиты нет.
Мы указываем, что в условиях полного прекращения общего образования на русском дискриминация «по языку» становится также и дискриминацией по этнической принадлежности. Все подписавшие заявления считают себя русскими. После введения нового регулирования нет возможности учиться на русском языке, и это касается чаще всего русских. У всех, для кого латышский язык родной, есть возможность учиться на родном языке, а это почти всегда латыши.
Язык – неотъемлемая часть этнической и культурной идентичности. Запрет обучения на родном языке лишает возможности освоить его на том уровне, на каком хочет семья. У государства нет права делать этот выбор за родителей, потому этот запрет есть вмешательство в частную и семейную жизнь, чего не допускает
Конвенция о правах человека.
Допускаю, что ЕСПЧ может уделить немало внимания программе языка и культуры национального меньшинства в образовании по интересам как предложенному заменителю общего образования и гаранту сохранения идентичности. Это суррогат образования, неконтролируемые, несертифицируемые уроки после уроков. Об этом немало сказано на суде в Риге. Об этом и в заявлениях.
У нас нет иллюзий. ЕСПЧ в своих прежних постановлениях повторяет латвийские мантры об оккупации, пятидесяти годах притеснения латышского языка и сегрегации школ и сам оговаривается, что следует за государством, поскольку тому в Латвии виднее. Кроме того, идём по очень узкой тропе. ЕСПЧ интерпретирует Конвенцию о правах человека.
Другие правовые документы, в их числе и Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств, судом во внимание принимаются, но не они определяют его решения, а Конвенция о правах человека. Хотя обе были приняты Советом Европы.
Вместе с тем, каждое постановление ЕСПЧ очерчивает постулаты, которыми сам впоследствии и руководствуется. Так, суд в прежних процессах следом за Конституционным судом Латвии не признал дискриминацию, но согласился, что русскоязычные и латышские учащиеся в публичных школах находились в «соответствующе сопоставимом положении» (relevantly similar situation).
Раз группы сравниваемые, а возможности разные, то теперь говорим о непропорциональном ограничении, о дискриминации, ссылаясь на прежние выводы самого ЕСПЧ.
