Видео
В мире
Незадолго до этого будущий врач окончил Московский университет. «Лучших студентов, человек двадцать, послать на два года в Дерпт (нынешний Тарту, Эстония. - Авт.), а потом в Берлин или Париж», - гласила резолюция императора НИКОЛАЯ I. Студент Николай ПИРОГОВ был одним из тех двадцати.
В Дерпте находился профессорский институт, где готовили преподавателей для российских вузов. После учебы в профессорском институте молодого человека отправили стажироваться в Германию. В мае 1835 года он и возвращался оттуда в Москву.
Настроение - приподнятое. Еще бы: он возглавит кафедру дома. Когда из министерства будущих профессоров запрашивали, в каком университете каждый из них желал бы получить кафедру, Пирогов, не задумываясь, ответил: в Москве. Наконец–то он отблагодарит мать, сестер за лишения и жертвы! Писал матери, чтобы подыскивала достойную квартиру. Воображал, как подъедет в карете к университетскому зданию. Спеша, заканчивал дела. В уме уже подсчитывал койки в хирургической клинике Московского университета...
В дилижансе было нестерпимо душно. Качало. Пятеро пассажиров сладко посапывали. Шестой, Николай Пирогов, всю ночь не сомкнул глаз. Горло пересохло так, казалось, что сделано из раскаленной жести, голова гудела, затекшие ноги не находили места в тесной карете. Экая напасть: заболеть в пути. Пирогов, к счастью, ехал из Германии не один. Рядом был приятель по профессорскому институту. С остановками на постоялых дворах он кое-как довез больного товарища до Риги.
Убогий заезжий дом за Двиной. Ни копейки денег. Нестерпимый кашель, отвращение к еде, слабость, бессонница. Помощи ждать неоткуда. Пирогов написал отчаянное письмо генерал–губернатору края.
Барон Матвей Иванович ПАЛЕН, бывший одновременно и попечителем Дерптского учебного округа, слыхивал об одном из способнейших выпускников профессорского института. Не прошло и часа, как к Пирогову прилетел от генерал–губернатора медицинский инспектор доктор ЛЕВИ с приказанием тотчас принять все меры к облегчению участи проезжего. Доктор с живейшим участием отнесся к больному и был, по выражению самого Пирогова, его «гением-хранителем во все время пребывания в Риге"...
Молодого медика поместили в большом загородном военном госпитале, где он пролежал около двух месяцев. Выздоровление пришло вместе с аппетитом к молоку.
Обитатели госпиталя: доктора, фельдшеры, служители - все приносили больному Пирогову молоко. Он пил его бутылками, чувствовал не по дням, а по часам, как наливаются силой ноги, а ведь недавно и ступить не мог.
Когда молодой ученый уже поправился, его посетил генерал–губернатор и сообщил, что говорил о нем с министром, и Пирогову нет нужды торопиться с отъездом...
Николай Иванович ПИРОГОВ – авторитет и среди более старших коллег...
Николай не мог жить без дела. Выздоровев, стал оперировать. Первая операция была пластической: безносому цирюльнику он выкроил изо лба новый нос. На бис пришлось повторить - изготовить сей считающийся необходимым на лице предмет еще и некоей даме.
Затем последовали извлечения камней из мочевого пузыря, ампутация бедра, удаление опухолей, из которых одна (операция произвела сенсацию в городе) была величиною с тыкву.
В Риге Пирогов впервые оперировал самостоятельно. Не было рядом немецких учителей. Скорее он сам был в роли учителя. Ведь вокруг были зрители - рижские врачи, которым предстояло перенять увиденное и повторить. Старый ординатор госпиталя сказал молодому хирургу: «Вы нас научили тому, чего и наши учителя не знали"...
Из Риги врач отправился в Дерпт. Там пришлось задержаться: пока он болел, московскую кафедру отдали другому. Предложили Харьков, но Пирогов отказался. В итоге в 1836 году он стал профессором Дерптского университета.
О своей жизни там Пирогов вспоминал так: "Вот я, наконец, профессор хирургии и теоретической, и оперативной, и один, нет другого. Это значило, что я один должен был: 1) держать клинику и поликлинику по малой мере 2,5-3 часа в день; 2) читать полный курс теоретической хирургии - 1 час в день; 3) оперативную хирургию и упражнения на трупах - 1 час в день; 4) офтальмологию и глазную клинику - 1 час в день; итого - 6 часов в день. Но шести часов почти никогда не хватало; клиника и поликлиника занимали гораздо больше времени, и приходилось работать по 8 часов в день. Положив столько же часов на отдых, оставалось еще от суток 8 часов, и вот они–то, все эти 8 часов, и употреблялись на приготовления к лекциям, на эксперименты над животными, на анатомические исследования для задуманной мною монографии и, наконец, на небольшую хирургическую практику в городе..."
Доктор оперировал не только в городе. Брал двух–трех помощников и отправлялся по губернии. Это сейчас Рига и Тарту – в двух разных государствах. А тогда были частью не только одной страны, но и одной губернии - Лифляндской.
Поездки Пирогова в шутку называли «Чингисхановыми нашествиями» - из-за обилия пролитой в ходе операций крови. Впрочем, это тот случай, когда «жертвы» были только рады.
Николай Иванович ПИРОГОВ.
А второй раз в нашем городе Пирогов побывал уже в качестве профессора Дерптского университета. На сей раз прожил здесь четыре недели. В Рижском военном госпитале было полторы тысячи коек, и он появлялся там к семи утра: обход, операции, вскрытия. Из госпиталя ехал в городскую больницу, оттуда - в богадельню, а дома - опять больные, амбулаторный прием…
В рассказе «Чудесный доктор» Алексей Иванович КУПРИН таким вывел Пирогова: "Доктор! Доктор, постойте!.. Скажите мне ваше имя, доктор! Пусть хоть мои дети будут за вас молиться!» И он водил в воздухе руками, чтобы поймать невидимого доктора. Но в это время в другом конце коридора спокойный старческий голос произнес: «Э! Вот еще пустяки выдумали!.. Возвращайтесь-ка домой скорей!» Когда он возвратился, его ожидал сюрприз: под чайным блюдцем вместе с рецептом чудесного доктора лежало несколько крупных кредитных билетов… В тот же вечер Мерцалов узнал и фамилию своего неожиданного благодетеля. На аптечном ярлыке, прикрепленном к пузырьку с лекарством, четкою рукою аптекаря было написано: «По рецепту профессора Пирогова"...»
"Рассказ не есть плод досужего вымысла, - писал Куприн в предисловии. - Все описанное мною действительно произошло в Киеве лет около тридцати тому назад и до сих пор свято, до мельчайших подробностей, сохраняется в преданиях того семейства, о котором пойдет речь. Я, со своей стороны, лишь изменил имена некоторых действующих лиц этой трогательной истории"...
Выпускникам сегодняшних медицинских вузов Латвии не рассказывают о том, что у нас работали Николай Иванович ПИРОГОВ и Николай Нилович БУРДЕНКО - великие русские врачи, спасшие жизнь сотням людей. Вот если бы это были хирурги «дружественных стран» - Швеции, Америки, то им были бы посвящены целые лекции...
Илья ДИМЕНШТЕЙН
Все фото – из архива
