Видео
В мире
Русскоговорящая молодежь очень редко становится фокусом социологических исследований в Латвии, именно это и побудило изучить мнения первого постсоветского поколения. Так мотивы исследования объясняет одна из его инициаторов, доктор наук в сфере коммуникации Ольга Процевская.
«Она [русскоязычная молодежь] отличается как от поколения своих родителей, что в общем-то следовало ожидать, так и от своих латышскоязычных сверстников, и в чем-то они более похожи на своих родителей, нежели на таких же по возрасту латышских молодых людей», — замечает она.
По ее словам, в изученной группе существует очень большой разброс взглядов: где-то молодые русскоязычные либеральны, где-то — не очень, но в целом они достаточно проевропейские и «пронатовские».
«По сравнению со своими родителями русскоязычная молодежь гораздо более положительно относится к ЕС и к НАТО. Причем, в случае с НАТО это отличие ещё более выражено. А также видны отличия в их отношении к собственному экономическому положению и будущему.
Они по сравнению со своими родителями и средним поколением, с пожилыми людьми гораздо оптимистичнее смотрят в своё собственное будущее, на свои возможности найти хорошую работу в Латвии и, в принципе, на общий курс развития латвийской экономики, чем старшее поколение», — продолжает исследователь.
Один из неожиданных выводов исследования: отношение русскоговорящей молодежи к абортам — более негативное, чем у поколения постарше.
«Кажется, что молодые люди в целом более либеральные. Но в том, что касается семейных ценностей, то, видимо, может быть, беспокойство по поводу того, что молодое поколение не ценит семью и легкомысленно относится к сексуальности, вовсе не оправдано. Может быть, они на самом деле в более серьёзно относятся к своей сексуальной жизни, чем поколение их родителей, взгляды которых скорее всего во многом обязаны советским отношением к абортам, когда несколько абортов были типичным сценарием в жизни женщины», — предполагает Ольга Процевская.
В свою очередь исследователь центра SKDS Иева Строде отмечает, что в возрастной группе от 18 до 30 лет в целом английский знают гораздо лучше, чем латвийцы старше 30. Она полагает, что это может влиять в том числе и на их выбор источников, откуда они черпают информацию о мире.
Но вот что касается знания латышского, то тут политолог Юрис Розенвалдс выделяет отличия между результатами исследования и представлениями о том, как образовательная и языковая политика должна влиять на этот показатель.
«Кажется, что молодые люди в возрасте от 18 до 24 лет, — это те, которые прошли уже нашу школу на самом последнем этапе, когда уже сказать переход на латышский язык был в полном разгаре. Так вот, если мы посмотрим в этом плане, на знание латышского языка, проявляется интересная вещь. Скажем, среди респондентов в возрасте 18-24 это знание как хорошее и очень хорошее и как родной язык оценили 62%, а уже 25 — 34 года — 69%, 35 - 44 года — 68%. Это уже существенная разница, которая показывает: что-то не совсем так. Потому что, по логике власть предержащих и теперешней этнолингвистический политики, должно было быть наоборот».
Юрис Розенвалдс также указал на те результаты исследования, которые говорят о чувстве принадлежности молодых людей к Латвии.
«Еще более интересный и, как мне кажется, тревожный сигнал, — когда задают вопрос о территориальной связи, то есть о том, с каким государством они себя большей степени связывают. Вот здесь тоже есть какой-то известный поколенческий разрыв.
То есть если посмотреть, какова связь с Латвией среди тех, кто кому 25—34 года, это 72%, у 35-44-летних — 75%, у 45-54-летних — 73 а вот в группе 18 — 24 — 62%. Это уже достаточно существенное различие», — говорит политолог.
Он так же отметил, что среди 18-24-летних доля тех, кто связывает себя с Россией, больше, чем в двух следующих группах: 12% против 9% у респондентов в возрасте 25 лет — 34 года и 8% у 35-44-летних.
«Я думаю, стоит задуматься, почему это так», — заключил Юрис Розенвалдс.
Социологическое исследование было проведено в июле-сентябре 2020 при поддержке посольства Нидерландов и посольства Швеции в Латвии и охватило более 1100 респондентов.
