«Пересадка головы — не жест отчаянья. Это научный прорыв». Откровения россиянина решившегося на невозможное

 

При каких обстоятельствах Вы узнали об исследованиях итальянца? Как произошло ваше заочное и очное знакомство?

Валерий Спиридонов: Канаверо склонен к эпатажным заявлениям в прессе, хотя, учитывая направление его исследований и опыт забвения предыдущих ученых, наверное, это правильная тактика, чтобы избежать их судьбы. Поэтому, как только я увидел одно из его интервью в 2013 году о потенциальной возможности осуществления такой операции, стал искать и довольно быстро нашел его контакт в интернете.

Для меня было очевидным, что без общественной поддержки ему не удастся продолжать свою работу. Необходимо объяснять важность этих исследований для всего мира. Сегодняшняя наука неимоверно сложна и не делается в одиночку. Каждое открытие несет в себе продвижение в смежных областях. И мы, надеюсь, вернули внимание к исследованиям спинного мозга, разработкам лекарственных препаратов, материалов, инструментов и средств реабилитации.

Наше общение с Канаверо проходило легко и открыто - каждый понимал, о чем говорит другой, поэтому длинных разговоров не было. Средний имейл тогда состоял из двух-трех строчек. Мы довольно часто обсуждали предстоящую работу в скайпе. Лично встретились уже в июне 2015 года в США на презентации его работ перед обществом нейрохирургов AANOS. Там мы провели около трех часов на сцене, потом было два часа личного общения. Но не могу сказать, что эмоционально что-то изменилось после встречи. В этих контактах важны не личные взаимоотношения, а технология, над которой мы работаем.

Когда вы предложили хирургу свою кандидатуру для операции? Какой была его реакция? Не отговаривал ли он от этого решения? Не знаете, поступали ли ему подобные предложения от других пациентов?

Валерий Спиридонов: Реакция была заинтересованной. Хотя на тот момент ему нужен был не претендент - предстояло еще много работы. Однако он был явно рад, что появился человек, который осознает и разделяет важность проводимых исследований. Отговаривать? Зачем? Представьте себе, что изобретатель пенициллина отговаривает нуждающихся от его применения. Конечно, нет.

Правда, сегодня таких предложений от "волонтеров" уже сотни. Некоторые идут и на мой адрес, с просьбой "взять в команду вторым номером". Но мы не занимаемся составлением списков. Работа с человеком - это последний этап проводящихся сейчас исследований. Когда все будут убеждены, что технология надежна и безопасна - её просто включат в список регулярных трансплантологических операций, на тех же законно-этических правах, что и любая пересадка органов.

Есть ли у вас уверенность в успехе хотя бы на 50 процентов?

Валерий Спиридонов: Мы как раз и работаем над тем, чтобы уверенность появилась не только у меня, но и у всего научно-медицинского сообщества. На это направлены уже опубликованные в профессиональном рецензируемом медицинском журнале Surgery статьи Канаверо и Сяопина, посвященные эффективности полиэтиленгликоля и других элементов технологии, задействованных в операции. Врачи всего мира с мая 2016 года могут с ними ознакомиться.

В чем преимущество разработок итальянского хирурга в этой сфере в отличие от экспериментов ученых, о которых вы знали раньше?

Валерий Спиридонов:Соединение нервных тканей спинного мозга. И всемирное признание (спасибо новым мультимедийным технологиям). Хотя последнее - всё же наша общая заслуга. Продвижением и обоснованием этой операции в основном занимаюсь я. Так получилось, что я стал вроде как лицом этой технологии. Работа утомительная, но кто-то должен ее делать.

В своей книге "Записки врача" Вересаев немало страниц посвящает фармакологическим экспериментам медиков на раненых во время войны. Он не оправдывает действий коллег, но приводит к мысли о неизбежности таких жестоких экспериментов: благодаря гибели обреченных единиц впоследствии выживут тысячи. Но описанное им происходило в тайне от общества. То, на что решились Вы по доброй воле, полностью открыто. Но нет ли в этом некой недосказанности, неопределенности моральной?

Валерий Спиридонов: Как раз благодаря нашей полной открытости не остаётся места никаким неопределенностям. Мы дали обществу время, чтобы принять, признать необходимость того, чем мы занимаемся, обсудить (или придумать) всевозможные тревоги и способы их избежания до того, как произойдет сам эксперимент. Многие ученые выражают желание принять участие в совместной работе с Канаверо, предлагают свои технологии ему в помощь. Сегодня наука не делается в одиночку, держать в тайне вещи такого масштаба странно, не нужно и вредно.

Целая пиар-кампания, развернувшаяся вокруг предстоящей операции, была продуманной акцией для создания общественного мнения и сбора необходимых средств, или все происходило спонтанно?

Валерий Спиридонов:  Я лично никогда не объявлял сбор средств на эту операцию. Заявления самого Канаверо объяснимы тем, что речь идет не столько о сборе средств, сколько об инвестициях в целую новую отрасль хирургии, которую, естественно, сложно построить с нуля. Поэтому речь идет о тех суммах, которые он называет. Конечно, без широкой огласки такого рода вещи делать долго и, наверное, невозможно в принципе. Поэтому он ищет поддержку везде, где может. Делает это открыто, призывает к сотрудничеству известных меценатов и даже отдельные государства. Я не думаю, что мы ведем пиар-кампанию. Мы просто делимся своими планами и достижениями, и это оказывается всем интересно. Значит - всё не зря.

Почему операция была назначена на декабрь 2017 года? Что предстоит сделать за это время?

Валерий Спиридонов:  Дата не была согласована со мной, и я не знаю, почему выбрана именно она. Мне известно, что эксперименты с животными всё еще ведутся. С моей стороны нет никакой спешки. Моим приоритетом является надежность процедуры. Для этого нам необходимо видеть животных, перенесших операцию успешно и ведущих активную жизнь какое-то приемлемое время. В зависимости от вида - несколько месяцев-полгода для крыс, несколько лет - для приматов. Пока мы видели лишь отдельные считанные кадры, подтверждающие эффективность элементов технологии, вроде сращивания разделенного спинного в рамках одного животного. Но время еще есть.

Извините за вопрос, но не возникало ли у вас сомнений, что вас используют в коммерческих целях?

Валерий Спиридонов: Сомнений нет. Я твердо уверен, что люди, совершающие такого рода технологические прорывы, должны быть обеспечены всем необходимым: лабораториями, персоналом, деньгами, защитой. Это реальный мир, так выражается признание и поощряются годы, проведенные за разработками. Демихов, после всех своих трудов и вклада в мировую науку, умер в нищете. Мы не считаем, что это справедливо. Коммерциализация биомедицинских открытий - явно лучшее применение деньгам, чем их вложение в войны и оружие. К сожалению, сегодня этот баланс составляет 1 к 100.

Вы  сравнили предстоящую операцию по пересадке с прорывом в космос. Как получилось, что вас опередили китайцы? Не обидно ли, что вы не будете первым? Не испытали ли вы в связи с этим облегчения от того, что неизбежные ошибки первопроходцев можно будет учесть и исправить в вашем случае?

Валерий Спиридонов: У меня нет эмоций по этому поводу. Главное, что прогресс уже не остановить - слишком много людей заинтересовано в продолжении. Это то, к чему стремятся ученые разных стран. Именно с помощью науки были остановлены различные пандемии, придуманы лекарства, без которых люди умирали от заражения крови из-за нелепых травм. В дальнейшем, когда мы сможем выращивать органы и целые тела - продлится эффективная и плодотворная жизнь великих ученых, мыслителей, лучших представителей общества. А со временем - решатся досадные проблемы со здоровьем всех людей. Но для этого нужно много работать и поддерживать смелые шаги таких ученых, как Канаверо. А кто будет "первым космонавтом" - для меня не так важно. Китайцы продвигаются в этом направлении быстро, потому что их поддерживает правительство. Оно разглядело потенциал. Однако в любом случае работает международная команда. Это вне политики, хотя и могло бы стать для нашего правительств вопросом престижа, как космос раньше.

Согласие на операцию - жест отчаяния или обдуманный и выстраданный шаг?

Валерий Спиридонов: К моей ситуации вообще неприменимы термины "отчаяние" и "страдание". Да, у меня есть крайне тяжелое заболевание, из-за которого я нуждаюсь в постоянном уходе, однако я примирился с этой ситуацией еще 30 лет назад и не знал другой жизни. Тот угол, с которого журналисты освещали мою историю вначале - крайне ограничен и не верно отражает мотивы, меня и ситуацию в целом.

Я абсолютно счастлив в своей жизни. У меня захватывающая работа, добрые друзья, хорошие отношения с окружающим миром и вполне сохранный интеллект. Это дает возможность заниматься тем, что я считаю важным, перспективным и интересным. Путешествовать, заниматься общественной деятельностью, разговаривать с замечательными людьми - учеными, врачами, бизнесменами, политиками. Это было задолго до появления Канаверо, и я не возлагаю на него ответственность за свою жизнь и в дальнейшем.

Мне в любом случае, независимо от того, какое развитие получит его проект - будет, что делать и чем себя занять. Например - собственными разработками. Кстати, она и готовится как "резервный" доступный вариант для таких, как я. Сегодня просто у меня появилось немного больше возможностей помочь людям, вдохновить их жить полной жизнью и ценить её. И за это я уже признателен Серджио. А также, за ряд встреч в моей судьбе, которые без него были бы невозможны.

Справка "РГ"

Валерий Спиридонов родился во Владимире в 1984 году. Инженер, технологический евангелист (специалист, профессионально занимающийся пропагандой в сфере информационных технологий), страстно увлеченный наукой, образованием и разработками. Более 10 лет работает в сфере управления проектами по созданию программного обеспечения. Активист, эксперт по проблемам доступности среды, инфраструктуры и социальной интеграции инвалидов. Член городской общественной палаты Владимира.