«Если две трети школ перешли на новый подход, я считаю это хорошим показателем. Те, кто добросовестно готовился к реформе, не называют это кризисом, а говорят о хорошо выполненной работе», — заявила Мелбарде.
Тем временем в самих школах ситуация описывается иначе. Учителя и ученики признают, что не все готовы учиться и преподавать на латышском языке.

«Мои одноклассники просто сдавали пустые работы»

Ученик 10-го класса Рижской школы Рейнхольда Шмелинга Михаил Лосев говорит, что многие его одноклассники не понимают объяснений учителей:

«У тех, кто совсем не знает латышский, большие проблемы. Они просто сдают пустые работы».
Его одноклассница Даниэла Визуле добавляет:

«Раньше я помогала тем, кто не понимал, переводила уроки. Теперь этого делать не нужно, но всё равно есть ребята, которым тяжело.»
Учительница латышского языка Сандра Ратниеце признаёт, что для педагогов это испытание:

«Сначала кажется — Боже, как справиться? Но в какой-то момент они начинают понимать. Это не происходит сразу.»
«Я должна искать подход к каждому ученику, — говорит она. — Если он мне доверяет, я обязана помочь. Это часть моей работы.»

«В кризисной ситуации нужны кризисные решения»

Учитель истории и депутат Рижской думы Каспарс Спунде называет происходящее «огромным кризисом»:

«Когда половина класса тебя не понимает, не говорит, не читает и не пишет по-латышски, возникает вопрос: как преподавать историю? Это ведь не математика.»
Он убеждён, что многие годы успеваемость в русскоязычных школах фактически фальсифицировалась:

«Мы двадцать лет шли к единому образованию на государственном языке. Как получилось, что дети даже на элементарном уровне не знают латышский?»

Исследовательница Латвийского университета и Стокгольмской школы экономики Рита Каша указывает, что в международной практике есть простой подход: если ребёнок не владеет языком обучения, его усиливают дополнительно:

«Модель такова: детям дополнительно преподают, например, английский, чтобы со временем они могли интегрироваться в основные предметы.
В латвийском контексте это могло бы значить, что мы увеличиваем количество уроков латышского языка – допустим, вместо четырёх уроков английского в неделю сделать два английских и два дополнительных латышских.»

Рига: кадров не хватает, а привычки меняются медленно

Директор школы Янис Япиньш уверен, что нынешние десятиклассники к выпуску будут свободно говорить по-латышски, но признаёт: многое зависит от семей.

«Есть дети, которые демонстративно говорят: “Зачем мне латышский, я обойдусь русским.” Проблема там, где родители не поддерживают процесс.»

Заместитель директора Дина Бейкмане добавляет:«Легче вызвать цунами, чем заставить родителя прийти в школу и спросить, почему ребёнок ничего не понимает.»

По словам председателя комиссии Рижской думы по образованию Лаймы Гейкины («Par!»/«Новое Единство»), в столице остаются десятки вакансий учителей латышского языка: «Мы должны внедрять механизмы поддержки без людей, которые могли бы это делать. Это почти невозможно.»

Она признаёт, что часть педагогов до сих пор не достигла требуемого уровня C1, и это наследие прежней системы.
Центр государственного языка отмечает, что новые требования к знанию языка действуют лишь три года, а раньше нарушения наказывались только штрафом.

Министерство: не хватает не денег, а мотивации

Мелбарде не считает нехватку средств причиной проблем:

«Учебные заведения обеспечены всем необходимым. Но там, где есть сопротивление, работать сложно. Мы говорим о смене привычек и отношения к языку — а это не происходит за один день.»

Политолог Лелде Метла-Розентале считает, что сопротивление часто связано не с реформой, а с установками в семьях:«Некоторые сознательно дистанцируются от государства, будто ждут возвращения прошлых времён. Но первый шаг — семья. Мы сами должны взять ответственность, прежде чем искать виноватых.»