Видео
В мире
— В самом начале года, когда дискуссия о создании стратегического резерва лекарств достигла наивысшей ноты, вы назвали в эфире «Домской площади» шокирующую цифру — Латвия на 94 процента зависит от импорта медикаментов. Изменилась или ситуация за прошедшие полгода?
— Нет, ничего не изменилось. Мы все так же на 94% зависим от импорта лекарств. Только 6% производится здесь на месте.
— О необходимости стратегического запаса лекарств заговорили два года назад, после начала войны в Украине. Чему нас должен научить опыт этой страны?
— Мы знаем, что в Украине после начала войны оставались открытыми только десять процентов аптек. В аптеках же, в основном, работают женщины — они взяли своих детей и убежали подальше от опасности. Если у нас будет похожая ситуация, то картина, скорее всего, будет такая же. Конечно, сейчас ситуация с медикаментами в Украине намного лучше, чем в первые дни войны, но нехватка лекарств все равно ощущается. Когда мы собирали пожертвования для Украины, то столкнулись еще с одной проблемой — огромной бюрократией. Мы поняли, что если такая помощь когда-нибудь понадобится нам самим, то ее нужно будет ждать примерно три месяца.
— В Финляндии и Эстонии стратегические запасы лекарств либо уже есть, либо стремительно формируются. Можем ли мы позаимствовать опыт наших ближайших скандинавских соседей?
— Тут не нужно изобретать велосипед. Эстонцы скопировали финский опыт. А финны уже десятилетиями готовились к такой ситуации. Но Финляндия богатая страна, она себе может больше позволить, чем Латвия, Эстония и Литва. У нас финансовые ресурсы гораздо скромнее. Но если посмотреть на опыт Эстонии, то она довольно оперативно, за шесть месяцев создала систему резервов. А у нас — прошло два года и ничего не происходит, одна рабочая группа сменяет другу, и все занимаются имитацией бурной деятельности.
— Но ведь в больницах уже накоплены какие-то резервы.
— В больницах резервы накоплены не благодаря конфликту в Украине, а благодаря ковиду. Когда государства закрывали свои границы, чтобы не распространялась инфекция, мы поняли, что очень сильно зависим от импорта лекарств и у нас нет своих резервов. Эту ситуацию надо было как-то решать.
— Ее пытались решать и сами пациенты, покупая лекарства впрок — иногда намного больше, чем это необходимо обычному человеку.
— Да, опыт показал, что достаточно одной статьи с громким заголовком, как из всех аптек начисто исчезает парацетамол. Так же это было и с гречкой. А сейчас люди не знают, что с этой гречкой делать…
— У каждого медикамента есть свой конкретный, достаточно строго установленный срок годности. Знают ли в Минздраве, что делать с лекарствами из стратегического запаса, если их срок годности пройдет?
— Мы как ассоциация уже подавали им свои предложения о том, что этот запас должен ратироваться: если срок медикамента подходит к концу, он должен уходить в оборот, то есть продаваться в аптеках, распространяться по больницам и так далее. Но не лежать статично на полке, потому что в таком случае его придется утилизировать, а это нерациональное расходование государственных средств.
— Не приведет ли создание стратегического запаса к еще большему удорожанию лекарств?
— Финансирование — это отдельный вопрос. Тут надо заметить, что наше государство пока еще не определилось, как оно будет этот стратегический запас хранить. В Финляндии, например, очень много подземных бункеров, которые останутся безопасными даже в случае ракетного удара. А у нас все лекарства хранятся на обычных складах. Если такие запасы рассредоточить — это требует больших затрат: надо покупать холодильники и т.д. Министерство здравоохранения считает, что затраты на хранение не должны входить в цену лекарств, что это строка в статье расходов на безопасность. Но, повторяю, государство пока с этим вопросом не определилось.
— Дискуссия о создании стратегических резервов проходит на фоне пугающих сообщений о том, что из аптек пропадает то один медикамент, то другой. И, похоже, что это проблема не только маленькой Латвии, но и всего Евросоюза.
— Это «прелесть» глобальной экономики. Проблемы начались во время ковида. Производство многих лекарств сейчас перенесено в Азию, где меньше затраты на производство, меньше требования к экологии и т.д. Но даже если производство размещено в Европе, активные вещества для него привозятся из Индии и Китая. И как только происходит сбой в поставке, останавливается вся линия производства в Европе.
— Война и санкции в отношении России и Беларуси в тоже какой-то степени повлияли на общую ситуацию?
— Все эти большие кризисы во всем мире глубоко связаны. Это не только в медицине. То же самое было с автомобилями. Нельзя было купить новый автомобиль, потому что из Азии не поставлялись чипы. Плюс если большие богатые страны начинают делать накопления лекарств, то для маленьких стран ресурса порой не хватает.
— Наши соседи с завистью говорят о том, что у нас есть такие предприятия, как Olainfarm и Grindekss — они могут наладить местное производство недостающих лекарств. Как вы думаете, эти предприятия справились бы с такой задачей?
— У нас недавно была конференция по вопросам безопасности в сфере медикаментов. Наши местные производители там говорили, что из всего списка лекарств, которые государство должно накапливать, они могут производить большую часть. Но разработка лекарств — довольно долгий процесс, на регистрацию и клинические исследования уходит, как минимум, пара лет. Плюс это требует денег. Нашим местным производителям денег не хватает и они надеются, что государство им поможет запустить это производство.
Но это общеевропейская проблема — Европейский парламент тоже думает о том, как перенести производство в Европу, как накапливать необходимые медикаменты. Для всех это что-то новое, все учатся друг у друга.
— Вопрос о доступности медикаментов — это ещё и вопрос цены. Есть ли здесь надежда на то, что лекарства станут дешевле?
— Сколько у нас было министров — и все обещали дешёвые лекарства… Но постоянно инфляция, постоянно все дорожает. И, что бы ни рассказывали политики избирателям, никто не может показать конкретный расчет. Потому что даже если снизить наценки за счёт зарплаты фармацевтов или снижения тарифов, бензин дешевле не станет и электричество тоже. Если посмотреть на статистку по медикаментам, то можно увидеть интересную закономерность: у тех лекарств, которые включаются в список компенсируемых государством, цена понижается, а у тех, которых из этого списка выпадают, цена растет. Так что рецепт простой: если государство хочет снизить цену на лекарства, то нужно увеличить список компенсаций и добиться того, чтобы он был хоть чуть-чуть похож на список в Эстонии и в Литве. Эстония гораздо меньшее государство по численности населения, но список компенсируемых медикаментов там гораздо длиннее, чем в Латвии.
— Как вы относитесь к принятому недавно решению разрешить покупать медикаменты по нашим рецептам в других странах?
— Это европейская инициатива, она хорошая, потому что это даёт пациенту возможность выбора, он может купить то, что дешевле. Есть лекарства, которые и в Латвии стоят дешевле, чем в других странах.
— Часто в интернет-аптеке можно купить лекарство дешевле, чем в реальной аптеке на соседней улице.
— В Интернете нет расходов на физическое содержание аптеки — на отопление, электричество, зарплаты фармацевтам. Получается, что одна аптека может обслуживать всю Латвию. Интернет-аптеки уже потеснили физические. Физические аптеки важны пожилым людям, которые привыкли ходить в аптеку рядом со своим домом. Им нужен физический контакт с аптекарем — человеком, который ему подскажет, как правильно пользоваться медикаментом и так далее. Но самая большаям проблема интернет-аптек — это сроки доставки. Если у вас поздно вечером возникли какие-то проблемы со здоровьем, то вы не будете ждать три-четыре дня, пока вам доставят лекарство, а сядете в такси и поедете в ночную аптеку. Рынок подстраивается под нужды пациентов.
— Можно ли все-таки надеяться, что лекарства у нас когда-нибудь станут дешевле?
— Если государство будет уделять больше внимания здравоохранению, то такая надежда остается. Но пока государство только зарабатывает на лекарствах. Причем, зарабатывает много, потому что на лекарства самый большой налог. 12 процентов из каждой покупки медикаментов уходят госдуарству.
