Видео
В мире
C 25 июня 1941 года советская ударная авиация безуспешно пыталась остановить продвижение механизированных колонн 3-й танковой группы вермахта от Вильнюса на Минск. Два следующих дня бомбардировщики ВВС Западного фронта и соединений дальней авиации так же отчаянно стремились выполнить поставленную задачу. Увы, все попытки были тщетны: враг всё равно перерезал шоссе Москва – Минск, а потери бомбардировщиков оказались очень большими.
Противовоздушную оборону наступающей немецкой группировки обеспечивали штаб, II и III группы истребительной эскадры JG 27 и III группа эскадры JG 53, которые базировались на аэродроме Парубанек (ныне Киртимай) в пригороде Вильнюса, а также группа II./JG 52 с аэродрома Ораны (ныне Варена) на юге Литвы. Всего за два дня немецкие лётчики заявили об уничтожении 46 советских бомбардировщиков.
Удары растопыренными пальцами
Естественно, что уже 25 июня аэродром Парубанек как основная база немецких истребителей стал объектом бомбовых ударов ВВС КА – к сожалению, практически безрезультатных. Все последующие дни при постановке задач советским авиационным соединениям аэродром Вильнюс также фигурировал в списке приоритетных целей наряду с наступающими колоннами вермахта. Впрочем, решить задачу пытались малыми силами – каждый день задачу на удар получало одно звено бомбардировщиков.
Вечером 28 июня Парубанек пыталась атаковать пара ДБ-3Ф командира 1-й эскадрильи 96-го ДБАП 42-й ДБАД лейтенанта А.Д. Чередниченко и его ведомого, лейтенанта В.К. Максимова. Увы, бомбардировщики были перехвачены «Мессершмиттами» из III./JG 27, которые сбили оба советских самолёта. Победы в 17:15 (здесь и далее время московское) заявили лейтенант Хорст Хайке (Lt. Horst Heike) и фельдфебель Франц Блазитко (Fw. Franz Blazytko).
30 июня аэродром бомбили три ДБ-3Ф того же 96-го ДБАП, которых вёл командир звена лейтенант В.В. Лысенко. Благодаря послевоенным мемуарам маршала авиации Н.С. Скрипко можно узнать подробности этого вылета и фамилии некоторых участников:
«Несмотря на интенсивный зенитный обстрел, звено лейтенанта Лысенко атаковало аэродром гитлеровцев, перекрыв серией авиабомб большое скопление фашистских самолетов. Затем последовал повторный заход. Экипажи наблюдали, как взрывались и горели пораженные неприятельские самолеты, рушились аэродромные постройки. Зафиксирован был также крупный очаг пожара.
При возвращении ведущий корабль лейтенанта Лысенко подвергся нападению вражеского истребителя Ме-109. Немецкий летчик, видимо, опытный, знавший огневые возможности наших Ил-4, при атаке держался в непоражаемом пространстве за хвостовым оперением бомбардировщика. Воздушный стрелок-радист старшина Щукин вынужден был открыть огонь по фашисту прямо через киль корабля. Прострелив обшивку своего самолета, длинной очередью он подбил одного «мессера».
Но уже подоспели новые немецкие истребители, атаковавшие наших бомбардировщиков со всех сторон. Летчики звена продолжали выдерживать плотный строй. Воздушные стрелки-радисты старшина Щукин, младшие сержанты Куйбин и Емельянов отражали атаки врага. Немецким летчикам так и не удалось разрушить боевой строй звена, и, хотя в фюзеляжах наших самолетов оказалось немало пулевых пробоин, все экипажи вернулись на аэродром, а гитлеровцы только в воздушном бою потеряли три «мессершмитта». Много авиационной техники врага звено Лысенко уничтожило и на аэродроме…»
Несмотря на такое красочное описание, и в этом случае нанести немцам урон не удалось ни не земле, ни в воздухе. Отрадно, что в этом вылете удалось избежать потерь, при этом довольно странно, что и немецкие истребители на победы в этот день не претендовали.
29 июня над Прибалтикой и Белоруссией испортилась погода, и массированные удары стали невозможны. Тем не менее, командование ВВС решило бросить в бой все подготовленные для действий в сложных метеоусловиях экипажи шести полков 2-го авиационного корпуса РГК. Задача была поставлена в 10:00. Основными целями для 45 бомбардировщиков были определены моторизованные колонны немцев, выдвигавшиеся от Оран на Вильнюс и от Вильнюса на Ошмяны, а два звена должны были атаковать самолеты противника на аэродромах Вильно и Ошмяны.
Под аэродромом Ошмяны, судя по всему, подразумевался аэродром Молодечно, на который накануне были переброшены истребительные группы люфтваффе II./JG 52 и III./JG 53. 29 июня вслед за ними отправились и истребители из III./JG 27: в Вильнюсе стало тесно после того, как 28 июня туда перебазировались штаб, I и II группы двухмоторных «разрушителей» эскадры ZG 26.
Момент для удара по немецким аэродромам был выбран идеальный, однако нанести серьезный урон нескольким частям истребительной авиации силами всего двух звеньев было крайне затруднительно.
В 11:30 самолеты начали стартовать, и с первых минут всё пошло не так, как задумывалось. Уже на взлёте два бомбардировщика разбились, причем один экипаж погиб. Тем, кто сумел взлететь, пришлось бороться с тяжелыми погодными условиями на маршруте. Погода временами была настолько плохой, что большей части самолётов пришлось вернуться – к примеру, из 12 ДБ-3Ф 219-го ДБАП не дошли до цели 11 машин. Те самолёты, что не повернули назад, атаковали двигавшиеся по дорогам в районе Вильнюса немецкие транспортные колонны. Экипажи отметили противодействие зенитной артиллерии и атаки небольших групп истребителей Bf 109 и Bf 110.
Аэродром Ошмяны должно было атаковать звено ДБ-3Ф, которое вёл один из самых опытных лётчиков дальней авиации командир 222-го ДБАП 48-й ДБАД подполковник В.В. Сапронов. Однако даже ему не удалось победить силы природы: звено долгое время кружило в районе Ошмян, но отыскать аэродром Молодечно так и не удалось. Затем из-за окончательно испортившейся погоды экипажи потеряли друг друга и возвращались на свою базу поодиночке. В итоге из-за недостатка горючего самолет Сапронова сел в Хомутовке, самолёт капитана И.П. Плохотниченко – в Стародубе, а капитан Зиньков посадил свой ДБ-3Ф в Могилёве.
В итоге большинство вылетов закончилось возвращением на аэродром с бомбами или посадкой на чужом аэродроме, а то и просто на любой подходящей для посадки площадке. К концу дня в общей сложности 14 ДБ-3Ф числилось не возвратившимися на аэродром. Несколько самолётов было сбито немецкими истребителями, однако отделить боевые потери от небоевых практически невозможно, так как документы с донесениями о потерях частей 2-го авиакорпуса фрагментарны. Интересно, что немецкие лётчики в период 15:10–21:10 заявили в совокупности как раз 14 побед над ДБ-3 в районе Вильнюса, однако эти заявки явно завышены.
Звёздный час лейтенанта Субботина
Несмотря на то, что большинство вылетов закончилось безрезультатно, именно в этот день удача улыбнулась экипажам трёх ДБ-3Ф из 100-го ДБАП. Около 15:00 бомбардировщики, которых вёл заместитель командира эскадрильи лейтенант Павел Субботин, достигли района Вильнюса и атаковали аэродром Парубанек (ныне Киртимай). В истории группы II./JG 27, написанной немецким историком Йохеном Прином, зафиксирован бомбовой удар по аэродрому в 15:10 – правда, немцы насчитали шесть самолётов с красными звёздами.
Отмечается, что в расположении группы упало девять бомб, которыми полностью (100% по немецкой классификации) были уничтожены два «Мессершмитта» Bf 109E с W.Nr. (Werknummer – серийный номер) 5907 и 6150. Ещё четыре машины с W.Nr.2037, 2087, 4037 и 6452 получили довольно серьёзные повреждения, оценённые в 20% каждый – последний самолёт принадлежал штабу эскадры.
Не менее серьёзно пострадала группа II./ZG 26, которая лишилась двух «Мессершмиттов» Bf 110E с W.Nr.4068 и 4082 полностью уничтоженными (100%). Ещё два самолёта были тяжело повреждены W.Nr.4078 (80%) и W.Nr.2310 (60%), а, значит, впоследствии были списаны на месте.
Две пары немецких истребителей взлетели в 15:12, уже после того, как советские бомбардировщики легли на обратный курс. В 15:20 лейтенантам Витцелю (Lt. Hans-Karl Witzel) и Кюльпу (Lt. Franz Külp) якобы удалось догнать и сбить два ДБ-3, однако эти заявки никак не подтверждаются советскими данными.
Как успешный удар был отражён в советских документах? Практически никак. Вот как рутинно описал действия своих подчинённых командир 100-го ДБАП Герой Советского Союза подполковник И.Ф. Балашов, представляя ведущего тройки ДБ-3 лейтенанта Н.Д. Субботина к ордену Красного Знамени:
«29 июня в составе звена атаковал аэродром Вильно. Сброшено 30 ФАБ-100, над целью были атакованы четырьмя Ме-109. Все самолёты вернулись на свой аэродром».
Конечно, не имея результатов фотоконтроля, командир полка не мог знать, что звену его подчинённых удалось нанести немцам действительно тяжёлые потери, поэтому в наградном листе удар по аэродрому Парубанек проходит лишь как один из пяти удачных вылетов лейтенанта Субботина в июне 1941 года. Так, в ночь с 23 на 24 июня он участвовал в налете на объекты в районе Люблина, 26 июня бомбил мотоколонны в районе Замостья, а 30 июня дважды за день успешно атаковал цели в районе Бобруйска.
Увы, в те дни чаще всего было не до награждений, и представления Субботина и других авиаторов 100-го ДБАП к наградам «легли под сукно». На данный момент неизвестны даже имена других членов экипажа его самолёта, хотя за удар по аэродрому Парубанек лейтенант Субботин и его штурман были вполне достойны самых высоких наград вплоть до звания Героя Советского Союза.
В июне 1941 года это единственный известный случай, когда в результате бомбового удара советской авиации удалось нанести противнику серьёзный урон. При этом бомбардировщики действовали минимальными силами и не понесли потерь. Результат атаки имел важные последствия: в строю II./JG 27 осталось менее 10 исправных «Мессершмиттов», и уже 1 июля группа, передав уцелевшие самолёты вместе с лётчиками в соседнюю III./JG 27, фактически завершила свою деятельность на советско-германском фронте.
До 20 июля свободный личный состав отдыхал в окрестностях Вильнюса, после чего, вернув командированных из III группы, II./JG 27 убыла в Германию для переучивания на новые Bf 109F. Больше в Россию группа не вернулась, воюя в дальнейшем в Африке и Италии, закончив своё существование весной 1945 года в боях над севером Германии.
Подвиг, оставшийся незамеченным
Удачные действия звена лейтенанта Субботина наглядно показывают, что должным образом организованные налёты на аэродромы люфтваффе вполне могли привести к серьёзным потерям у врага. Кроме того, действия по аэродромам, железнодорожным узлам, мостам, складам и прочей инфраструктуре могли оттянуть часть группировки немецкой истребительной авиации, что положительно сказалось бы на борьбе за господство в воздухе непосредственно над полями сражений. Отказ в первые месяцы войны от полномасштабных действий бомбардировщиков по тыловым объектам немцев в пользу атак на мотоколонны был, безусловно, вынужденным, но вместе с тем и крайне недальновидным решением командования Красной Армии. Урон, наносимый противнику в таких вылетах, был минимальным, а вот собственные потери, особенно в кадровых экипажах с довоенной выучкой, были по-настоящему невосполнимыми.
Военное счастье было благосклонным к герою первого удачного удара. Павел Дмитриевич Субботин не погиб, подобно многим сотням советских лётчиков, в первые месяцы войны, а стал к её концу одним из самых опытных лётчиков дальней авиации. День 9 мая 1945 года он встретил в звании майора, в должности лётчика-инспектора по технике пилотирования 7-й Гвардейской бомбардировочной авиадивизии 18-й Воздушной Армии.
Всего за войну майор Субботин выполнил 207 боевых вылетов, из них 175 ночью, бомбил Берлин, Данциг, Кёнигсберг, Хельсинки, Будапешт, Варшаву, был сбит за линией фронта, трижды получал ранения. Такие заслуги вполне могли служить основанием для присвоения звания Героя Советского Союза, но Павел Субботин не был отмечен ни высокими чинами, ни званиями – видимо, собственная жизнь оказалась главной наградой аса-бомбардировщика. Первый свой орден Ленина он получил лишь в июне 1942 года, затем последовали ордена Красного Знамени, Отечественной войны I и II степеней. В июле 1953 года Павел Субботин вышел в запас и навсегда распрощался с военной авиацией.
Михаил Тимин, warspot.ru
