Видео
В мире
Когда она искала альтернативы, консультант по учебе за границей неожиданно предложил Латвию. «Я спросила: где это вообще? В России?» — говорит Прита. В Индии о Латвии почти не слышали — знали Литву, Эстонию, а вот Латвия оставалась в тени. Несмотря на сомнения, она решила рискнуть.
В 2014 году приехала в Ригу — поступила в магистратуру в Рижском университете Страдиня. «Это была хорошая программа — предпринимательство, управление, фармацевтика — все в одном. И доступная: всего 2500 евро в год».
Первые дни в Латвии стали шоком. Она ехала из аэропорта в общежитие и смотрела в окно: мрачная осень, граффити на стенах. «Я такое видела только в американских фильмах — обычно это районы, куда лучше не соваться». Она призналась, что уже через неделю хотела уехать: «Я позвонила маме и сказала — я не выживу здесь. Мне страшно, мне не нравится». Но мама ее остановила: «Ты живешь моей мечтой. Если уедешь — будешь жалеть. Дай себе шанс».
Сейчас она с улыбкой вспоминает, как начинала: «Когда приехала, индийца можно было встретить разве что раз в неделю. Я была почти одна». Она училась, параллельно работала, позже устроилась в казино — и именно там, по ее словам, закалилась. «Русские и латышские девчонки научили меня всему — как одеваться, как общаться, как держать себя. Я училась быть такой же смелой, как они. Мы до сих пор дружим — почти десять лет».
Одна из ключевых тем — язык. «Самое первое слово, которое я выучила — piens. Даже раньше, чем čau или sveiki». Она ходила на бесплатные курсы, сдала экзамен на A2, а сейчас уверена, что вполне может говорить — хоть и с ошибками. «Язык был барьером. Но у меня не было выбора — мои свекры не говорят по-английски. Или ты учишь латышский, или остаешься голодной».
Одной из самых травмирующих тем Прита называет взаимодействие с Управлением по делам гражданства и миграции (PMLP). Даже спустя годы, у нее возникает тревога, едва она оказывается рядом. «Каждый раз, когда мне нужно туда идти, у меня буквально начинается паника. Не внутри — а уже на улице. Перехожу дорогу, вижу это здание — и сердце начинает бешено колотиться»...
Она подчеркивает: дело не в национальности. «Моему мужу, который латыш, они тоже не помогли. Это просто отношение — безразличное, отстраненное. Я не знаю, кто это придумал — что человек, приходящий за помощью, должен чувствовать себя виноватым».
На вопрос, как она воспринимает отношение к себе как к иностранке, отвечает: да, чувствовала себя «другой»... «Люди на улице просто фотографировали меня без спроса. Особенно летом, если я была ярко одета. Сначала это раздражало, потом стала смеяться — мол, папарацци пришли».
Бывали и агрессивные реакции — особенно на рынках. «Ты просто подходишь, чтобы купить мясо — а тебе: “Nē!”. Почему? Я просто хочу купить». Иногда ей говорили: «Почему ты не говоришь по-русски?». Она отвечала: «Я учу латышский, я стараюсь». По ее словам, в Латвии все зависит от первого впечатления. «Когда начинаешь говорить на латышском, пусть даже плохо — отношение сразу меняется».
Сейчас Прита живет в Юрмале, у нее семья, любимый человек. «Я называю Латвию своим домом», — говорит она. И добавляет: «Да, здесь трудно. Но я научилась быть сильной. И это — тоже заслуга этой страны».
