Видео
В мире
«Вынесенный из игры урок - что ядерную войну невозможно контролировать - на десятилетия повлиял на американскую стратегию. Возможно, когда-нибудь в будущем кто-то из выживших сможет оглянуться на наше время и заметить, что величайшей трагедией во всей истории человечества является то, что нынешние лидеры России и США, а возможно, и других стран, забыли этот урок», - пишет Лангевиш. Итак:
В марте 1983 года президент США Рональд Рейган выступил с речью, в которой назвал Советский Союз «империей зла». После чего анонсировал Стратегическую оборонную инициативу (СОИ), то есть создание космической противоракетной обороны для США. Позже выяснилось, что это блеф, и доступные тогда (да и сегодня) технологии неспособны надежно прикрыть целый континент от баллистических ракет, но тогда СОИ буквально вскипятило советско-американские отношения. Москва подозревала, что Вашингтон готовится к первому удару, Вашингтон подозревал то же самое в отношении Москвы.
В это напряженное обстановке американцы размышляли над множеством вариантов, по которым может начаться война между двумя блоками: превентивный удар, чтобы обезглавить противника; эскалация «по горизонтали» путем переноса войны в Азию; создание войны на два фронта, когда Китай нападет на Советский Союз; и наконец, победа в ограниченной ядерной войне.
Воот чтобы проверить последний вариант тогдашний министр обороны США Каспар Уайнбергер организовал уникальную военную игру. Она должна была проводиться круглосуточно в течение двух недель по всему миру по засекреченным каналам связи среди основных американских командующих, вовлекая сотни офицеров и гражданских чиновников и используя реальные сверхсекретные военные планы в максимально реалистичной манере.
Каспар Уайнбергер, министр обороны США в 1981-87 гг.
Уайнбергер сам включится в игру, играя президента США. Аналогичным образом, генерал Джон Вессей, председатель Объединенного комитета начальников штабов, играл самого себя.
«Синяя» команда США и НАТО должна была противостоять советской «красной» команде, состоящей в основном из чиновников Пентагона, экспертов из ЦРУ и представителей научного сообщества – они изображали советское руководство. Третьим ключевым игроком была команда управления. Игроки делали свои ходы с помощью подключенных компьютерных терминалов, бумажных сообщений или личных встреч. При этом «красная» команда не знала о планах «синей», только команда управления могла видеть, что делают обе стороны. Например, если «красная» команда нанесет удар, то команда управления должна будет принять его, оценить ущерб и сообщить его обеим сторонам. После этого игра продолжится.
13 июня 1983 года занавес поднялся. сотни игроков заняли свои позиции в Форте Макнейр и на военных базах по всему миру.
По сценарию игры советские войска и из союзники проводили грандиозные военные учения на территории ГДР, Польши и Чехословакии. В этот момент поступило сообщение о распространении странной эпидемии в Бонне, тогдашней столице ФРГ. Неужели «красная команда» применила биологическое оружие? Уайнбергер колебался, ожидая точных сведений: он не хотел, даже в рамках игры, развязывать Третью мировую войну в ответ на неясные медицинские опасения.
Через четыре дня контрольная группа подтвердила подозрения – «красные» действительно атаковали Бонн биологическими реагентами. «Синяя» команда объявила мобилизацию и начала переброску войск на границу между странами НАТО и Варшавским блоком. Несколько инцидентов вскоре переросли в настоящую войну.
Немецкие, британские и американские войска достаточно прочно удерживали центральный и южный участки фронта. Но затем Советы произвели залп химическим оружием по Рамштайну и другим близлежащим авиабазам НАТО к западу от Рейна, что значительно снизило количество вылетов авиации для авиаподдержки обороняющихся войск. В результате на севере бельгийский и голландский корпуса стали отступать под натиском «красных».
До сих пор Советы воздерживались от применения даже тактического ядерного оружия, надеясь, что американцы поступят так же. Но на пятый день, когда советские войска приблизились к пригородам Гамбурга и казалось, что бельгийцы и голландцы вот-вот дрогнут, «синяя» команда обратилась к единственному инструменту, который у нее был в таких обстоятельствах: Уайнбергер санкционировал ограниченное применение тактического ядерного оружия.
Это были ядерные артиллерийские снаряды. В общей сложности было произведено всего 11 выстрелов. Они произвели субкилотонные взрывы, гораздо меньшие, чем 15-25-килотонные, уничтожившие Хиросиму и Нагасаки, но с использованием некоторых боеголовок с «повышенной радиацией». Они затормозили советский натиск и успокоили нервы натовских командиров. Первое применение выглядело так:
Зелёным показано применение биологического оружия, желтым - химического, оранжевым - тактические ядерные удары.
Сначала целью «синей» команды был контроль эскалации, и, очевидно, «красная» команда согласилась с этим, хотя следует помнить, что она состояла из американцев, которые просто притворялись советскими. Как бы то ни было, красная команда открыла ответный огонь по тому же центральному полю боя – но только маломощными артиллерийскими ядерными боеприпасами. Каждая команда вела огонь по передовым позициям противника, а затем постепенно расширяла удары на ближние тылы, чтобы помешать подойти подкреплениям.
Начальный ядерный этап продолжался более двух дней. Период оказался на удивление стабильным. Один из участников игры в команде управления Филипп Карбер рассказал автору статьи и первых впечатлениях, возникших в штабе «синих»: «О, да мы превратили красный «Блицкриг» в «Зицкриг» (так на Западе называют «Странную войну» 1939г. на Западном фронте). Казалось, что наступление Советов остановлено и линия фронта стабилизируется.
Но затишье оказалось недолгим. «Что происходит, - говорит Филипп Карбер, - так это то, что люди начинают использовать более дальнобойные системы. И как только вы начинаете применять более дальнобойные системы против аэродромов – всё, туши свет».
По мере того, как «Гордый пророк» отсчитывал дни и ночи, обе стороны стали использовать все больше оперативно-тактических ракет и авиационных бомб с ядерными боеголовками для ударов по тылам противника. Это были еще не «большие стратегические мальчики», хотя многие из них обладали разрушительной силой в три раза большей, чем бомба в Хиросиме. Аэропорты, гавани, склады, пути снабжения, мосты (особенно через Одер и Нейсе на границе Польши и ГДР), командные базы и коммуникационная инфраструктура - все это было в зоне досягаемости подверглось ударами. К концу третьего дня Европа выглядела так:
Красным показаны ядерные удары, нанесенные оперативно-тактическими средствами.
Порты Гамбурга и Роттердама исчезли, как и все региональные авиабазы НАТО и Варшавского договора, и Бонн, и сам город Гамбург, и десятки мостов, пересекавших польскую реку Одер у границы с Восточной Германией. Карбер в интервью он сказал: «Я сам в тот момент сам радикально осознал опасность эскалации».
Другой участник контрольной команды Пол Брэкен обладал полномочиями присутствовать при обсуждении ситуации в обоих штабах – «синем» и «красном» и имел возможностью наблюдать за ходом мыслей противоборствующих сторон. «Бывали периоды, когда каждая сторона одновременно считала, что выигрывает, а бывало, что обе полагали, что проигрывают», - рассказывал он. Именно в такие моменты они принимали решение попробовать переломить ситуацию, усилив удары.
При этом между двумя сторонами была организована специальная текстовая горячая линия в подражание знаменитой горячей линии между Вашингтоном и Москвой. Она ежедневно использовалась во время игры, но эскалации это не предотвратило. «Когда мы ударили по Советам, они не имели ни малейшего представления о наших ограничениях, - говорит Пол Брекен. - Все, что они знали, - это то, что с фронта идут сообщения о куче детонаций - ядерных взрывов. Поле боя стало непрозрачным». «В лучшем случае вы оперируете 50 процентами информации о том, что происходит на самом деле, - говорит Карбер.
К пятому дню вот что стало с Европой:
Большой взрыв в правом верхнем углу карты – это американские «стратегические» боеголовки, примененные по военно-морской базе в Балтийске. Это были первые удары по советской территории. Одновременно НАТО использовало оперативно тактические ракеты, чтобы поразить 30 мостов через Вислу в Польше, пытаясь изолировать, таким образом, театр боевых действий от подходящих подкреплений из внутренних округов СССР.
НАТО столкнулась с двумя сопутствующими проблемами. Первая заключалась в том, что мосты устойчивы к ударам даже ядерным оружиям. Примечательно, что большинство мостов в центре Хиросимы уцелело после атомной бомбардировки 1945 года. Вторая проблема заключалась в том, что многие мосты находились в городах, поэтому должно было погибнуть большое количество мирных жителей.
По «горячей линии» американцы пытались объяснить «красным», что целью были польские мосты, а не города. В ответ русские объяснили, что они наносят удары по Гамбургу не ради самого города, а чтобы уничтожить порт, через который прибывают американские подкрепления. Ни одну из сторон такие объяснения, понятно, не успокаивали.
На седьмой день Европа выглядела следующим образом:
Началось применение стратегического ЯО.
Даже тогда все удары должны были наноситься исключительно по военным объектам, или, как говорят на армейском жаргоне, «контрсиловым» целям. Однако теперь определение «контрсилы» расширилось, и в него были включены цели, называемые «контрценностями» - то есть города. По словам Карбера, к седьмому дню никто уже не обращал особого внимания на это различие.
Игра близилась к концу. Париж, Лондон, Амстердам, Роттердам и Брюссель уже исчезли. Все крупные немецкие города исчезли. Все крупные польские города. И многие другие. Помимо указанных на карте ударов, под удар попали Швеция, Белоруссия, Прибалтика. Война расширилась на Азию – с лица земли стирались Япония, Южная Корея, Филиппины, Сингапур, Гавайи и Аляска.
Стороны пока старались не трогать континентальные Соединенные Штаты и европейскую часть России, но общие потери уже превысили потери Второй мировой войны, и это при том, что боевые действия все еще оставались в основном «тактическими».
Поскольку никто не собирался уступать, «Гордый пророк» закончился только тогда, когда не осталось никого, кто мог бы воевать из-за таких пустяков как выжженные дотла пустоши Европы. Связь рухнула, удары стали наноситься по всей территории воюющих сторон. Последним использованием «горячей линии» стало сообщение, отправленное Уайнбергером «Москве»: «Горите в аду так же, как мы сгорим здесь».
«Когда игра закончилась, все ее участники были в шоке, что дошло до такого», - говорит Брекен. Все разговоры о контроле над ядерной эскалацией отошли на второй план, а администрация Рейгана обратилась к дорогостоящему неядерному наращиванию вооруженных сил, в надежде обеспечить эффективный ответ на советское наступление обычными средствами. Речь пошла о срочно развертывании тысячи транспортных самолетов, которые могли бы перебросить в Германию 10 дивизий за 10 дней.
Брэкен старается не преувеличивать значение «Гордого пророка», но как бы то ни было, Рональд Рейган смягчил свою риторику. Именно тогда он произнес знаменитую фразу: «Ядерную войну нельзя выиграть и никогда нельзя вести». Напряженность ослабла. А затем к власти пришел Михаил Горбачев, и по взаимному согласию Соединенные Штаты и Советский Союз начали резкое сокращение своих ядерных арсеналов - с исторического максимума в 70 000 боеголовок в совокупности до нынешнего уровня примерно в 5500 боеголовок у США и России.
«История показывает, что сдерживание часто не срабатывает и что страны могут загнать себя в такие углы, где у них не остается другого выбора, кроме как вступить в войны, которые они не могут выиграть, войны гарантированного самоуничтожения», - заключает Уильям Лангевиш.
