Видео
В мире
Программа «Третья мировая война. В комнате принятия решений» вышла на канале «Би-би-си-2» в начале февраля и привлекла всеобщее внимание. Реалити-шоу с участием настоящих (хотя не находящихся сейчас на службе) дипломатов, политиков и военных изображает сценарий возможного военного конфликта между Россией и НАТО, который приводит к применению тактического ядерного оружия.
Передачу резко отрицательно восприняли в Москве — как раздувание антироссийской истерии.
Да и в Лондоне многие из тех, кто профессионально занимается вопросами безопасности, сочли эксперимент безответственным и провокационным. Мол, ядерный конфликт — слишком страшная вещь, чтобы инсценировать его в манере телевизионных сериалов. Неудивительно, что к хору возмущенных голосов присоединилась Латвия: по придуманному сценарию конфликт, который привел к обмену ядерными ударами, начинается с обострения межнациональных отношений в Даугавпилсе и появления промосковских сепаратистов в Латгалии. Никакой стране не захочется стать местом действия подобной «игры ума».
Предложенный сценарий выглядит и вправду провокационно, если не подстрекательски, уместность и этичность такого рода имитационных игр — вопрос правомерный. Стоит, правда, заметить, что как раз отечественное возмущение несколько странно, ведь именно у нас еще в 2014 году введен в оборот и охотно используется мем «радиоактивный пепел» как напоминание о способности России полностью уничтожить США.
Впрочем, и российские, и британские телевизионщики, быть может — неосознанно, выполняют в упомянутых случаях одну важную функцию, необходимую сегодня.
Возвращение страха ядерной войны, как представляется, играло бы сейчас скорее позитивную роль.
Программа «Би-би-си» интересна тем, что в ней наглядно показан механизм эскалации, того, как люди, не желающие войны, шаг за шагом идут к ней, оказываясь заложниками неумолимой логики противостояния. Участники шоу не имели полного сценария, программа снималась эпизодами. В каждом из них члены «военного кабинета» (а действующие лица имитировали заседание органа, который предлагает варианты действий правительству) получали информацию о развитии событий — беспорядки в Латвии, начало полицейской операции по наведению порядка, появление пророссийских ополченцев, якобы имеющее место, но не вполне подтвержденное проникновение «зеленых человечков» без опознавательных знаков, размещение сил быстрого реагирования НАТО и т.д. После чего они в режиме реального времени обсуждали ситуацию и принимали решение о дальнейших шагах Великобритании.
Присутствующие на заседании по секретной линии связывались с представителями альянса, помощником по национальной безопасности президента США и даже помощником по международным делам президента России (эти лица вымышленные, и их изображали актеры), чтобы лучше понять обстановку и намерения вовлеченных сторон. Дискуссия шла спонтанная и выглядела правдоподобно. Тем более что участники четко разделились на «ястребов», требовавших каждый раз наиболее жесткого ответа, «голубей», призывавших не сорваться в спираль необратимых мер, и колеблющихся.
Дилемма, с которой снова и снова сталкиваются члены синклита, — как не спровоцировать противника на наращивание активности,
а таким провоцированием может служить как неоправданно резкий, так и излишне мягкий ответ.
Тема спора — где проходит грань. Кстати, вполне реалистично показано, как на самом деле мало зависит от Великобритании, ей приходится принимать как данность не только действия Москвы, но и решения Вашингтона.
Драматичный финал программы — Соединенные Штаты информируют союзника, что президент принял решение (вопреки рекомендациям Лондона) нанести ядерный удар по России тактическими ракетами.
«Военному кабинету» предстоит теперь сказать, отдать ли приказ британским ВМС атаковать своим ядерным оружием российскую территорию, если ответ России на американскую атаку будет включать цели в Великобритании. Большинством голосов постановили такого приказа не отдавать.
«Игра в ядерную войну» с участием реальных и хорошо известных персонажей (один из членов кабинета — бывший посол в России Тони Брентон) производит, конечно, жутковатое впечатление. Однако она не только напоминает, что ядерное оружие существует и теоретически может быть применено, но и показывает, насколько более запутанна и потому более опасна, чем в годы «холодной войны», политическая среда.
О четких правилах конфронтации, которые выработались во второй половине ХХ века, о тогдашних способах управления рисками можно только мечтать. Вместе с исчезновением блокового военно-идеологического противостояния пропало и безошибочное понимание «свой – чужой».
Одна из причин нервозности, которая царит, например, в Восточной Европе, —
неуверенность в том, что «в случае чего» НАТО действительно будет готово применить статью V о коллективной обороне, рискнув войной с Россией ради, например, той же Латвии.
Лет сорок назад такие сомнения в принципе не могли возникнуть. Тем более невразумительность касается форм современного противостояния. Защита союзника подразумевает внешнюю угрозу, но как сейчас провести грань между внешним и внутренним?
Раз за разом повторяется ситуация, когда именно внутренние противоречия выплескиваются наружу, разрушают стабильность государств, а степень участия внешних сил не только не всегда доказуема, но и зачастую неопределяема в привычных терминах.
Меняются обстоятельства и понятийный аппарат, но не институты, которые должны отвечать на угрозы. Анализ феномена «гибридной войны» или «новой войны» — очень захватывающее занятие, как и противодействие «цветным революциям», о котором последние пару лет очень заботится российское Министерство обороны. Но критерии принятия решения о применении «последнего» оружия требуют ясности и четкости, политика же сейчас делается в условиях максимальной размытости. При всем обилии средств слежения и тотальной прозрачности невозможно избавиться и от ощущения, что элементарное понимание того, что происходит, сейчас намного слабее, чем раньше.
Ядерное оружие играло стабилизирующую роль в ХХ веке и вроде бы продолжает играть ее сегодня: не будь на вооружении у великих держав ракет и зарядов, нервы у кого-то могли бы и сдать, ведь общий конфликтный потенциал не уменьшился. Но он стал куда менее концентрированным и структурированным и намного более эмоционально окрашенным. А ядерное оружие — слишком серьезное средство уничтожения, чтобы в результате общей деградации управляемости из категории сдерживания и устрашения оно оказалось бы в категории применимого, да еще и под воздействием эмоций.
Журналистские провокации, которые напоминают о том, насколько мы взаимно уязвимы, будь то «радиоактивный пепел» или «латгальский сепаратизм», могут вызывать возмущение, но, если они заставят кого-то задуматься от цене безответственности, это уже полезно.
Особенно теперь, когда сирийский конфликт из локального превращается в поле хаотического столкновения крупных внешних и региональных держав, в том числе и ядерных.
