Видео
В мире
...Марис сам написал об этом книгу. Кое-что из нее я позаимствую - истории, которые я выслушивал раньше и которые были не менее трагичны, меня лично в оценке действий власти не настраивали на столь корректное к ней отношение, как Мариса. Ибо я считаю, что и нынешняя власть Латвии до сих пор не излечилась от старых болячек.
- Все началось в июне 2014 года, когда я в Интернете познакомился с женщиной, - рассказывает Марис. -Начали встречаться. Все нормально, все красиво. Хотя в первый раз я испытал определенный шок. Оказалось, что она живет в социальном доме, у нее два малолетних мальчика (об этом я знал уже до встречи) и им тяжело. Но она очень порядочная, образцовая мама…
В первый раз мы просто гуляли по Баложи. И, когда переходили улицу, старший, трехлетний ее сын вдруг взял меня за руку. Меня это не удивило. У меня всегда складываются великолепные отношения с малыми детьми. Также собаки и кошки – они все меня любят. Но мама сказала: «Он же не дает руку даже своему отцу. А тебе – уже через десять минут».
Не могу сказать, что это было, но в голову ударила мысль: ты должен здесь быть. Да, да, я был предпринимателем, так и этак… Мог слинять. Но прислушался к интуиции - остался. Мы не жили вместе. В то время не было такой возможности. Скажу честно: все деньги вкладывал в свое предприятие, и у меня не было средств, чтобы я мог содержать ее и двоих детей. Она это прекрасно понимала. Однако господин муж…
- Разве они не были разведены?
- Официально они разведены не были. Однако не жили вместе уже около полугода. Бракоразводный процесс был назначен на 29 октября 2014 года. 19 дней после трагедии. Конечно, он выказывал некую ревность. Я бы сказал, иногда весьма болезненную ревность.
Я этого человека трезвым видел только на суде. Она мне рассказывала, что он ее бил. Я у них в комнатке поменял холодильник - в нем на уровне головы старшего ребенка была дыра. Как-то раз по пьяни он наседал на детей, но попал в холодильник. Конечно, все это было сказано и в полиции. Но их это не интересовало. Хотя он ей угрожал (и тому были свидетели), что отнимет у нее самое дорогое, что у нее есть. И действительно дети для нее были самым дорогим - так, как она о них заботилась, не заботился, простите, никто.
Дети не были ни избалованными, ни капризными… Она сама из семьи, в которой было 10 детей. Она детей очень любила. Сам видел, как она недоедала, лишь бы их покормить. Я все же старался в меру своих возможностей им помогать, но она денег не брала. Гордая. Латышка. Она была образцовой мамой и, между прочим, образцовой женой, которую муж лупил, как какой-то мешок. Супротив алкоголизму и «колесам» супруга она не пила ни капли.
Прошло три месяца - и детей нашли мертвыми. Констатировали, что оба мальчика – одному три года, другому год и два месяца – умерли без внешних признаков насилия. Согласно информации, которую я узнал от медиков, их либо отравили, либо удушили.
Конечно, когда она мне позвонила, я вызвал полицию, потому что у меня было предчувствие. Я же предупреждал и сиротский суд Кекавы, и местную полицию, и социальную службу. Никакой реакции! И мать за четыре дня до трагедии сама ходила в полицию писать заявление.
Но заявление о том, что отец грозится убить детей, у нее не взяли. Помните, похожая реакция была и в случае Синтии Балини, и имантского педофила! Не так ли? «Не пиши заявление, мы все равно ничего не найдем. Даже искать не станем".
- К сожалению, мой опыт тоже говорит о том, что подобное отношение властей не является исключением.
- Значит, в тот же день на основании подозрений были задержаны мать детей и их биологический отец. В ночь с 10 на 11 октября допрашивали и меня. Я был под подозрением. Мне не давали позвонить адвокату и били. Я находился под надзором полиции с 16 часов до 5 часов следующего утра.
- Но речь ведь о детях. Почему, на ваш взгляд, система, можно сказать, отстранилась, дистанцировалась от этой достаточно рисковой ситуации?
- Да, никакой своевременной реакции ни со стороны сиротского суда, ни со стороны полиции не было. Вполне возможно, что если бы реакция была адекватной - оба малыша были бы живы. Я не могу утверждать, кто именно убил детей. Но абсолютно уверен в одном: это была не их мать.
Повторюсь: на мой взгляд, была возможность спасти детей и до трагедии, и в момент трагедии, а также можно было найти настоящих убийц после случившегося. Если бы система не предпочла трусливо отсидеться в углу. Если бы она не пыталась скрыть безответственные действия всех институций. Если бы она не пыталась свалить вину за случившееся на человека, который пострадал больше всех, - на мать детей. Если бы мышление системы не ограничивалось циничными выводами: ей и так уже нечего терять, ее жизнь уже кончена, человека там уже не получится, куда денется – признается и т. д.
- А что именно стало причиной наказания матери?
- Значит, полиция отпустила меня в 5 утра. Но всю ночь напролет мне вдалбливали: если это был не ты, то твоя баба точно убрала этих сосунков, потому что они ведь тебе мешали. Я говорю: что за глупости, мне дети вообще не могут мешать, они ко мне всегда липнут как мухи. У меня великолепные отношения с детьми, к тому же при знакомстве с этой женщиной я знал, что у нее дети. Как они могли мне мешать?
Еще мне пришло в голову, что она водила детей ко мне в квартиру мыться. И я вспомнил, что за пару дней до этого события не мог найти свои маникюрные ножнички. Я считал, что должен сказать об этом следователю, с которой разговаривал на следующее утро после трагедии… Я заметил на ее лице отвращение. Она спросила лишь: какого цвета и какой величины?
А мой хороший друг потом сказал: что же с ножничками можно сотворить такого, если на детях нет ни царапинки? Что-то отрезать? Ногти или волосы? И потом я вспомнил то, чего полиция не знала. Когда я познакомился с матерью детей, она пыталась вернуть от их отца какую-то мистическую щеточку. Я спросил: что это такое? Она сказала, что он бывал настолько ревнив, что сам стриг всем волосы. Он ей отрезал клок волос, перевязал проволочкой…
В конце концов мы эту щеточку вернули. Я сам ее уничтожил. Но на одном из телеканалов был сюжет, где ее брат говорил, что у детей были отрезаны пряди волос. Я ему эту версию не излагал. Я написал заявление в четырех экземплярах. Одно было адресовано следователю Веронике Чуприке, второе - Андрею Созинову, ее прямому начальнику. Наверное, это породило их гнев, и хоть заявление приняли - никто даже пальцем не пошевелил. Вместо реакции по существу последовали угрозы.
- В связи с чем?
- Если я начну как-то возражать, противиться их версии, что в смерти детей виновна их мать… Потому что дети мне мешали. В приговоре нет доказательств того, что в день трагедии муж посещал семью. Так же как нет доказательств того, что он этого не делал. Убедительного алиби в семье нет ни у кого.
Алиби мужу обеспечила его семья - прямые родственники: его отец, который, согласно собственным показаниям, весь день был пьян, и его бабушка, пожилая дама. Я выстроил график, который показывает сказанное ими о том, что отец детей делал в тот день. Там абсолютно ничего не совпадает. И появляется свободное время, про которое никто не может сказать, что же тогда было!
- Давайте потихоньку закругляться. К каким выводам вы приходите в связи с этой трагедией?
- У меня самое большое неудовлетворение по поводу того, что со стороны полиции не было реального следствия. Ведь все инстанции были предупреждены до этого… Да, жалею, что мы не писали заявления. Я не написал заявление в сиротский суд, полагая, что в ситуации, когда семья разваливается, а отец – пьяница и насильник, будет достаточно и телефонного звонка. Как их вообще могли не отстранить от взаимных контактов?
Следующее. Наиболее трагичная часть истории. Официальная версия такова, что все это случилось 10 октября между 15 и 16 часами. Будто бы удушение. Однако изначально они почему-то так не думали. У меня есть основание считать (я проанализировал приговор – это единственный доступный мне как свидетелю материал), что все это началось около 11-12 часов и что детей не удушили, а отравили. И в течение первого месяца полиция расследовала отравление! Не удушение. Об этом свидетельствовали все медики. Поскольку были рвотные массы.
Моя версия: детей отравили. В детскую бутылочку с соком подлили что-то из медикаментов клофелиновой группы. Кто это сделал? Поймите же, я не могу на кого-то показывать пальцем. Но детям становилось хуже, они лежали, они слабо дышали. Да и мама сама отпила из этой бутылочки (попробовала, прежде чем давать детям). Но эту бутылочку никак не исследовали. Ее уничтожили!
- Кто уничтожил?
- Полиция… Вызвали медиков. Мать говорит: дети слабы, странно дышат… Диспетчер посылает бригаду, которая находится ближе всех. Она была в Кекаве, и оказалось, что в ее составе нет ни одного человека с дипломом врача. К двум еле дышащим детям послали фельдшерскую бригаду.
Бригада приехала, увидела, что дети слабо дышат. Начали откачивать, проводить искусственное дыхание… Однако дети отравлены. В итоге они начинают потихоньку угасать. Но эти умники, фельдшерюги, вместо того чтобы вызвать реанимацию, решают: нет, мы сами!
Почему я это утверждаю? Экспертизы на элементы клофелиновой группы не проводились. А специалисты говорят, что то, как умирали дети, мою версию подтверждает. Это можно доказать с помощью эксгумации. Да, мать видит, что ее дети угасают. Тут и медикам начинает казаться: что-то здесь нечисто, надо вызывать полицию. А все улики облапаны, ощупаны… Та же самая бутылочка. Улик нет! Тем более что, согласно приговору суда первой инстанции, все улики по делу были уничтожены.
- Извините, но я не понимаю смысл этого убийства. В чем мотив преступления?
- Мотив был у отца. Мстить. Осуществить свои угрозы насчет детей. Кроме того, алименты. Если бы мы с вами пили по-черному и питались «колесами», вряд ли вы можете представить, что у нас творилось бы в головах. Мы не можем влезть в чужие мозги.
- Какие еще выводы?
- Полиция почуяла ту хрень, которая произошла. Двое детей убиты. Но приехали непрофессиональные медики. А ранее были предупреждены и полиция, и сиротский суд, и психолог… Понимаете, какой мог бы случиться скандал? Чтобы его предотвратить – поглядим, кто же тот единственный, кто это все видел? Мать детей.
Они же не знали, что мать тоже пила из этой бутылочки. Никаких анализов у нее не брали. Полагали - пройдет у нее шок, и она начнет все вспоминать. А что же будет, если она откроет все, что видела? Поэтому ее берут под стражу, изолируют, пичкают лекарствами, не везут даже на похороны детей, не проводят следственные эксперименты, которые доказали бы, что она чисто физически не смогла бы сделать то, что ей инкриминируют.
Она (рост 155 см) не могла перегнуться через край детской кроватки и удушить подушкой одновременно двоих. Подушку, которой детей якобы удушили, так и не нашли, мотив подтянули путем импровизации, улики подделали.
Говорят, оставила детей на час одних, звонила отцу, чтобы завлечь его и подставить. Реально в приговоре ничего из этого не доказано. Интерпретация и только. Я могу это доказать. Но если смотреть шире, то ответственными в этой ситуации я считаю Эрика Калнмейерса, Инта Кюзиса, Екаба Страуме и Ивара Бичковича.
- Как это коснулось вас лично?
- Я в курсе, что заводили дело и на меня. Всякий раз, когда я ходил свидетельствовать, это чувствовал. Им не нравилось, что я возражаю, что перечу. Они давали мне понять: старик, мы тебя тоже сейчас возьмем за глотку.
Я был вынужден позаботиться о своем алиби: взял распечатку своих телефонных звонков, по которой определил, где и во сколько в тот день был. Телефон у меня изъяли в 2014 году и отдали лишь спустя три года. Однако история звонков там уже не совпадает с распечаткой. И не только это! Также данные во втором блоке компьютерной системы (уже доказано, что они подделаны), которые были единственным «доказательством» вины матери!
- А что происходит сейчас?
- Минюст считает, что недопустима ситуация, когда судья, который вел уголовное дело и выносил приговор, рассматривает также (!) и жалобу осужденного лица о решении прокурора отказать в возобновлении уголовного процесса в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Однако калнмейерсы, кюзисы, страуме, бичковичи & Co игнорируют мнение министерства. Ставят гриф «Информация ограниченной доступности» и называют это своим «бескомпромиссным правоведением».
А в завершение я от своего имени и от имени мамы ребят хочу сказать огромное спасибо тем хорошим людям, которые помогали нам и финансово, и советами, и информацией или же просто морально поддерживали нас. А самое большое спасибо моей седой маме, которая несет этот крест безропотно. Мамы – они такие, все отдадут своему ребенку! Все!
А я вот с этим безумием ложусь и просыпаюсь уже почти три года. Поэтому и пишу, поэтому захотел поговорить с вами. Возможно, это поможет Гинте, поможет мне и, в конце концов, двум маленьким сердечкам, которые, конечно, наблюдают за нами. За всеми нашими действиями. Когда-то встретившись с ними, я не буду испытывать чувство стыда, поскольку сделал все, что мог. Я верю, что они на нас смотрят. Гинта тоже верит...
Виктор АВОТИНЬШ
