Видео
В мире
Перевернув последнюю страницу, я так и не поняла, каким образом нашей современнице удалось перенестись в Серебряный век, проникнуться его образами и атмосферой, а потом сесть в карету, авто, самолет -- нужное подчеркнуть! -- и как ни в чем не бывало вернуться в 2020 год? Да и стоит ли ломать над этим голову? Талант не разберешь по косточкам, не докопаешься до технологии, не рассчитаешь, как математическую формулу...
Рижанка Евгения Карлин -- поэт, писатель, профессиональный психолог. «А еще фантазерка!» -- со смехом объявила мне Женя прямо с порога. «И очень солнечный, открытый человек», -- мысленно добавила я к этой самохарактеристике.
Нам повезло встретиться еще до чрезвычайного положения, вживую, и поговорить о стихах, прозе, психологии и любви.
«Пятый элемент» -- мама
-- Евгения, вы по образованию профессиональный психолог. Что из чего выросло: стихи из психологии? Психология из стихов? Или в этом задействован еще какой-то «пятый элемент»?
-- Все, что произошло в моей жизни, произошло благодаря маме. С отцом я познакомилась только через 30 лет. Моя мама, очень сложный, глубокий человек, разговаривала со мной не как с дочерью, а как с подругой -- по-взрослому. И я очень рано поняла, что должна быть стойким бойцом и психологом для собственной мамы. А еще моя мама знала наизусть массу стихов. Перед сном она говорила мне: «А давай я прочту тебе стихотворение Пастернака» -- «Пожалуйста! Но только одно!» -- умоляла я. Но мама читала одно стихотворение, второе, третье, пятое... Для меня, четырехлетней девочки, это была пытка Серебряным веком. Зато я выучила наизусть стихотворения Блока, Цветаевой и Ахматовой раньше, чем научилась читать.
Отношения с чтением у меня складывались непросто. При суперчитающей маме я росла совершенно нечитающим ребенком. Чем только не заманивала меня мама, предлагая прочесть «вот эту хорошую книгу» или «вот эту». Но все ее старания разбивались вдребезги о мое упорное нежелание знакомиться с мировыми шедеврами. Так продолжалось до 14 лет, пока мама не положила передо мной роман «Унесенные ветром». После этого я начала не только запоем читать, но и писать. Завела красную тетрадку с Микки-Маусом и стала сочинять романы об Америке, про которую тогда ровным счетом ничего знала.
-- И психология тут же отошла на второй план?
-- Напротив, вышла на первый. Когда я училась в 10-м классе, мама поспособствовала тому, чтобы я перешла в Пушкинский лицей с углубленным изучением психологии. Потом я окончила Международный институт психологии в Риге, затем докторантуру в Вене, в Университете Зигмунда Фрейда...
Про тетрадку с Микки-Маусом не было забыто, но проза и поэзия вышли за ее обложку, наполняясь опытом, психологией -- жизненной и научной. Тем не менее работа психолога и семейная жизнь, требующие баланса и заземленности, стали меня утяжелять. Но непокорное воображение, особая чувствительность в восприятии мира и людей, образы и невысказанные слова жили, копились внутри меня, пока не вылились в первую книгу «Блуд». Ее написание совпало с рождением сына. И, как мне кажется, позволило мне не соскользнуть в неповоротливое «я мать», а удержаться в статусе «я не только мать, но и свободная душа».
Через два года появилась вторая книга -- «Агнозии», сборник новелл. Потом полились стихи, которые я публиковала на различных сайтах. И была удивлена, когда меня номинировали на литературную премию «Поэт года» в России, к чему я отношусь скорее как к приключению, нежели как к достижению.
-- Мне довелось общаться со многими известными поэтами. Но никто из них так и не смог мне ответить на вопрос: как пишутся стихи? «Господи! Это же так просто: сел и написал!» -- пояснил мне как-то Евгений Евтушенко. У вас тоже так происходит?
-- Точно так же! Сел и написал. (Смеется.) И все-таки... Дверь в то особое пространство, где «сел и написал», -- это определенное настроение. К счастью, оно создается. В него можно войти в совершенно разных обстоятельствах: в самолете, кафе, у моря, в своей спальне или за кухонным столом. Главное -- быть в покое от внешнего и не в покое от внутреннего.
Письма от руки
-- Где вы впервые представили свою новую книгу?
-- В арт-платформе Stadia, которую создали прекрасные актеры Татьяна Черковская и Андрей Гаркави. Мы сделали поэтический спектакль «Лиричное. Личное». Я читала свои стихи, муж подыгрывал на гитаре... Это было так волнующе! Я выступаю с лекциями в больших аудиториях и не волнуюсь. А тут... Ноги предательски дрожали!
-- Все сборы от этого выступления, насколько я знаю, пошли на благотворительность...
-- Да, теперь в Stadia -- театре, который я очень люблю, появился профессиональный свет. Но не только благодаря моему вечеру, а еще многим другим людям.
-- Вам наверняка говорили, что в вашем творчестве чувствуется влияние поэтов Серебряного века. Ваша лирическая героиня может стоять в автомобильной пробке, а вокруг нее будут разливаться «вишневая свежесть» и сиять «лиловым блеском» асфальт. Откуда в стихах женщины из XXI века все эти перезвоны браслетов, нити бус, ридикюли, шляпки из фетра?
-- Я действительно люблю Серебряный век. И совершенно не готова отказаться от его антуража и образов. Нити бус так прекрасны, что было бы досадно не вплести их в стихи.
У меня есть подруга, с которой мы уже много лет переписываемся не по электронной почте, а пишем друг другу письма от руки. Вы не представляете, какое это удовольствие -- заглядывать в почтовый ящик, открывать конверт, вдыхать запах бумаги и читать строчки, в которых каждая буква хранит живое человеческое тепло...
Племя женщин
-- По вашему сборнику «Порхнувшая под кожу» можно изучать географию. В конце почти каждого стихотворения вы указываете не только год его написания, но и место: Иерусалим, Сен-Мартен-де-Мара, Шёнбрун (Баден), Куба, Петербург... В путешествиях лучше пишется?
-- В каждом путешествии мы немножко выпадаем из повседневных ролей и оказываемся вне времени и формата. Больше смеемся, радуемся, удивляемся, меньше требуем друг от друга. Мне нравится чувствовать города. В Питере -- мыслить и страдать, в Брюгге -- заблудиться, в Париже -- выйти замуж за незнакомца и целоваться до дрожи.
В поездках у меня почти всегда рождаются стихи. Если этого не случается, то мне кажется, что я занимаюсь совершенно праздным делом.
-- В своей ироничной биографии вы пишете: «Некоторое время прожила в племени женщин, изучая природу диких, неудобных социуму чувств». Что это за страна такая, что за племя?
-- Эта страна -- мой кабинет практикующего психолога, куда приходит загадочное племя по имени женщины. Мы вместе разбираем необузданные фантазии и делаем их недикими. Раздеваем женщину до природной ее основы. По ощущениям это Африка. Жаркая, красочная, мощная.
-- С какими проблемами к вам обращается современное женское племя -- такое эмансипированное, независимое, самодостаточное?
-- Несмотря на то что мы живем в XXI веке, современная женщина по-прежнему крайне подвержена социальному влиянию и стереотипам. Она может быть успешной бизнес-леди и кормилицей семьи, иметь мужа и любовников, но все это у нее часто сопровождается чувством вины: «Я плохая девочка». В этом случае психолог может вернуть женщине понимание своей природы, помочь выйти за пределы психологии «девочки» в подлинную жизнь, которая вне морали.
-- Из историй ваших клиенток тоже рождаются стихи или проза?
-- Владимир Набоков не любил женщин-писателей, потому что считал, что они не могут писать ни о ком, кроме себя. И это правда. Через мой кабинет проходит множество типажей, мужских и женских, со своими страстями, чувствами, проблемами. Просто кладезь историй!
Казалось бы, вот оно -- есть о чем написать! И что вы думаете? Чужие истории почему-то не пишутся. Пишется исключительно про себя! Благо личность у меня многогранная (смеется): я умею жить в быту, принимаю простое семейное счастье с розочками в саду и помидорами на грядке, могу понять природу чеховской Душечки и патологическое желание, когда хочется кого-то убить. Конечно, мне очень хотелось бы когда-нибудь перерасти собственные истории и начать писать о чем-то другом. Может быть, смогу позже.
Анима и анимус
-- Сегодня в литературе очень много писательниц. Как вы объясняете этот феномен?
-- Юнг, ученик Фрейда, оперировал такими понятиями, как анима и анимус. Анима -- это женская часть психики мужчины, а анимус -- мужская часть психики женщины, отчасти то, какой она была бы, если бы была мужчиной. Встреча с анимусом дарит женщине ощущение целостности. Но без этого можно как-то жить. (Улыбается.) А вот мужчине куда тяжелее без такой встречи. Ведь анима для мужчины -- это фактически его душа. А проводником к этой мужской душе является... женщина!
Женщины более эмоциональны. Творчество для них -- один из способов проживания своих чувств. Это во-первых.
Во-вторых, сейчас все стали больше писать. Посмотрите, как выросло количество блогеров, среди которых тоже множество женщин. Освободилось время, они стали реже варить борщи, появилось желание самовыразиться, быть замеченной.
Наконец, есть и третья причина: огромный страх смерти. Люди боятся, что о них забудут, им хочется непременно что-то оставить после себя: книжку, стихотворение или хотя бы строчку.
-- Но страх смерти существовал всегда...
-- Не скажите! Сто пятьдесят лет назад потерять честь было куда страшнее, чем потерять жизнь. Люди были готовы погибнуть во имя справедливости, идеи или прекрасной дамы, бросали в лицо перчатку, вызывали друг друга на дуэль... Сейчас все перевернулось: честь? Кому она нужна? Мы трепещем по поводу собственной жизни, и современное общество с его гуманистическими идеями взращивает в нас этот страх.
Сегодня личность человека защищают гораздо сильнее, чем когда бы то ни было. Недавно один из экономистов озвучил, что сохранение каждой жизни во время коронавируса обходится экономике США в 14 миллионов долларов. В какое время жизнь простого человека столько стоила?
Всё сводится к любви!
-- Вместе с эпидемией коронавируса в нашу жизнь вошло новое слово -- «самоизоляция». Оно вызвало у людей страх и оказалось для многих нелегким испытанием. Что вы посоветовали бы как психолог?
-- Сейчас, когда ситуация постоянно нагнетается и об ужасах коронавируса нам сообщают каждый день, самое главное -- не поддаваться панике. Мы очень быстро заражаемся настроениями друг друга. Толпа -- самый яркий тому пример. Настроения в ней передаются с такой скоростью, что даже стрессоустойчивые люди и неконформисты подпадают под общее влияние. Все мы очень зависим друг от друга. С одной стороны, это позволяет нам объединяться в различные общества и группы и делать вместе то, что не в состоянии сделать один человек. С другой стороны -- если что-то идет не так, срабатывает эффект домино.
Да, коронавирус -- это очень неприятно. Но не стоит забывать о том, что от других болезней в мире тоже умирает множество людей. Если мы сопоставим статистику смертей от онкологии, ВИЧ, туберкулеза, то увидим, что эти цифры гораздо страшнее. Что же касается самоизоляции, то ее вполне можно пережить, если не зацикливаться на негативе и найти дело по душе.
-- И все-таки это стресс. Может ли он пройти без последствий?
-- Как психолога меня волнует такой момент: что с нами будет, если за время самоизоляции мы разучимся обниматься и целоваться? Человеку необходима тактильность! Иначе может развиться депрессия. Тому есть научное подтверждение: в 30-е годы ученые заметили, что в детдомах по неизвестным причинам стали умирать младенцы. Здоровые, перепеленатые, покормленные. Но... их не брали на ручки!
Если самоизоляция затянется и мы привыкнем не подавать руки, не обнимать друг друга, последствия могут оказаться очень грустными.
-- Чем вы занимаетесь в самоизоляции?
-- Пишу сразу две книги. Одну по психологии, про любовь и невроз. А другую -- художественную, но тоже с психоделическими моментами про патологии, амнезии, игры с памятью и тоже, конечно, про любовь. Недавно мы с моей боевой подругой Алисой закончили пьесу «Женщины Валентина». Теперь ждем, когда сможем встречаться, обсуждать, ставить, репетировать. А еще, находясь в самоизоляции, я по-прежнему занимаюсь психологическими консультациями. Только чаще в режиме онлайн. И обнимаюсь с близкими, конечно.
-- Если не секрет, о чем вас сегодня чаще всего расспрашивают на консультациях? Ведь в самоизоляции люди вынуждены проводить гораздо больше времени дома с близкими, чем раньше. Идет ли это на пользу браку?
-- В каждом союзе есть своя оптимальная температура, которая нужна и мужчине, и женщине. Как только она начинает падать, супруги устраивают провокации, скандалы, чтобы подогреть отношения. Когда температура слишком высокая, стараются чуть отстраниться друг от друга, чтобы быть подальше. И то, и другое -- нормальные процессы. В любом случае, в кабинете психолога все сводится к любви!
Елена СМЕХОВА
Фото из семейного архива
