Видео
В мире
- Казалось бы , ничего особенного, но эта история дала толчок изменениям в Административном кодексе. Как-то обратился к одному из наших юристов - Дайнису Шайцансу - его знакомый за юридической помощью. Клиент рассказал, что произошел бытовой конфликт, с кем-то он серьезно поругался, и в ходе этой словесной перепалки он разразился нецензурной бранью - причем матерился на русском, ругался жутко. Но на пятнадцать суток за это садиться был не готов. И посоветовался с юристами.
Стали разбираться в законах. Что у нас считается нецензурной лексикой? Оказалось, на тот момент не было (да и сейчас нет) четкой трактовки - какие слова произносить можно, какие нельзя. Одни лингвисты считают так, другие иначе. Все очень расплывчато и нет ясности. Да и цензура у нас запрещена Конституцией. Об этом гласит 100-я статья Конституции. (Правда, 116 статья ее ограничивает, например, в тюрьме, - ведь цензоры читают письма заключенных и изымают их в случае употребления нецензурных слов).
И все же. Когда заходит речь об оскорблениях или ругательствах, часто выходит, что русский мат многие используют в латышском языке без умысла кого-то обидеть - просто для связки слов или для придания речи более яркой эмоциональной окраски, порой даже не задумываясь о значении произнесенных слов. Но кто-то, конечно, вкладывает в нецензурную лексику и все свои эмоции. А само значение этих слов законодательно не определено.
Так или иначе, для того, чтобы человеку назначить административный арест, должно быть правовое обоснование. И вот, мы направили запрос в Агентство латышского языка. Официальный ответ лингвистов нас тогда поразил. Оказалось, что в латышском по-настоящему нецензурными числятся только два слова - "padaudza" (женщина легкого поведения, шлюха) и "slampis" (аналог в русском - пьянь, алкаш, пьяная рожа), которыми довольно редко кто ругается. Чаще используют другие бранные слова на латышском (вульгаризмы и т.п.) или русский мат. Но все эти слова, как ответили нам специалисты по латышскому языку, нецензурными в прямом смысле этого слова не являются - это либо вульгаризмы, либо просто неприличные, нежелательные к употреблению слова. Так же, как и бранные слова из русского. То есть привлечь за них к ответственности, как за нецензурную брань, по сути, нельзя.
Это для нас стало целым открытием. Как же так? Ведь годами стражи порядка привлекали людей к ответственности и сажали на 15 суток не только за нарушение общественного порядка, но и конкретно за нецензурную брань. И никто не удосужился запросить сам список нецензурных слов.
- Получается, всех этих людей лишали свободы неправомерно?
- Судите сами - в стране более 1000 человек в год задерживалось и сидело до 15 суток за мелкое хулиганство - нецензурную брань, при этом, хоть они и матерились на русском, но почти никто из них не называл этих двух "запретных" слов - padauza и slampis... Получается, люди, которые сидели в изоляторах, сидели вовсе не за те слова, которые являются нецензурными. А значит, c точки зрения буквы закона, они были наказаны неправомерно?
- Что вы стали делать после получения такого заключения лингвистов?
-Человек, которого пытались осудить на пятнадцать суток, представил суду заключение Агентства латышского языка о том, какие слова официально считаются нецензурными. Суд в ходе обсуждения уточнил у полицейских, какие именно слова произносил задержанный? К двум "запретным" , как оказалось, они отношения не имели. В итоге суд полностью оправдал человека на основании свидетельства лингвистов!
И это несмотря на то, что он действительно жутко матерился, но на русском. Эта тема какое-то время была на слуху, ее бурно обсуждали, и с нашей подачи вышла большая статья в издании "Слово юриста" ( juristavards.lv) под названием "Столкновение языковых законов и права" . Высказывались на этот счет юристы и лингвисты.
Чтобы как-то упорядочить законодательство, мы написали письмо в Сейм с просьбой внести изменения в Закон, тем более, что мы на тот момент уже 20 лет жили в независимой Латвии, а кодекс административных нарушений так и не менялся с 1984 года. Наше письмо с предложением изменить в 167 статье термин "нецензурные слова" на "непотребное поведение"упало на благодатную, уже подготовленную почву, депутат Андрей Юдинс внес на обсуждение поправки к закону, и 167 статья в итоге в 2013 году была изменена - "нецензурная брань" как термин из нее исчезла, а нарушением порядка стало считаться любое непристойное поведение - будь то жесты или оскорбление на словах или непотребное поведение (например, когда иностранные туристы мочились возле памятника).
После того, как в 2013 году были внесены изменения в закон, там больше не упоминаются нецензурные слова, и действия нарушителя общественного порядка уже трактуются в комплексе, с учетом всех обстоятельств и замысла.
"Жмурикс" означает... совсем не жмурика
Мы в Латвии давно привыкли к латышским словам в русской речи, часто перемежаем их в неофициальном общении Например «Шаусмас!» (после просмотра новостей). Или просим перечислить деньги на банковский конт (счет). Говорим вместо банка или бутылка бунджа, вместо агентства агентура. Иногда приходится слышать:
- Я сегодня такую ринду отстоял!
- Замаксал штраф.
- Подписал лигумс.
Латыши тоже часто пользуются миксом латышского с русским - «Labi, davai, čau»! - говорят, когда хотят закончить разговор по телефону.
Кстати, "Словарь латышского сленга", который вышел в Латвии в 2008 году, был тут же сметен с прилавков и стал библиографической редкостью. А забавного там для пытливых умов много. Из него видно, что в латышском языке заимствований из русского очень много. Особенно в молодежном сленге. Например, в него вошли и такие слова как nahalka (нахалка), nahaļavu (нахаляву), ačkāriks (очкарик), аbloms (облом), kirdiks (кирдык), čaiņiks (чайник), halturščiks (халтурщик), hļupiks (хлюпик), krasavčiks (красавчик), abidna (обидно), proļots (пролёт), propka (пробка), prikols (прикол), barabanščiks (барабанщик), kistočkа (кисточка), prorabs (прораб), obsčaks (общак).
Есть слова, которые позаимствованы из русского, но используются латышами в несколько другом значении. Например, такие:
bekons – толстяк, pričindalis – какая-нибудь вещь, принадлежность, какие-то аксессуары, pritča – прическа, bābuška - платок и женская шапка, которая завязывается под подбородком, babuliene (производное от bābuška и babuļa) - означает некрасиво, не по моде одетая женщина. Чай и вовсе назван čaikovskis. Хотя, казалось бы, при чем тут русский композитор?
Duņa в словаре латышского сленга означает русская женщина (часто говорят krīevuška от слова krievīte - русская, или tjotja Motja - тетя Мотя)
Такие русские слова как jolka - девушка, pivčiks - пиво, kinčiks - кино, ački — пункты (в спортивной игре, например в баскетболе) тоже прижились в латышском.
Ну и конечно, как же без русского мата, который то и дело слышен в речи латышской молодежи: pofig, abaldet, afiget... Ну, и более сильные выражения. Некоторые слова сокращают. Например ahuns означает «великолепный».
Кстати, в латышской речи под «Razborkas ar žmurikiem" имеются в виду разборки не с мертвецами, а с бандитами. Слово žmuriks означает "бандит".
"Одно и то же слово в разном контексте имеет разное значение"
Депутат Сейма Латвии Андрей Юдинс так комментирует изменение закона:
- Привлекать с ответственности все так же можно за любые нарушения, это может быть и нецензурная брань и все, что угодно. Главное уяснить, какие последствия эти действия несут окружающим. Если кому-то причиняется вред - это уже нарушение. А как причиняется этот вред - словом или при помощи руки или какими-то другими действиями, значения не имеет. Перечня запрещенных слов нет, но это не значит, что людей ругающихся наказывать не будут. 11 статья Закона об административных нарушениях вполне может быть применена к тем, кто использует оскорбительную лексику. Там, в описании статьи нет и таких слов, как пощечина или прикосновение, но ведь и пощечиной, и прикосновением можно задеть человека и оскорбить. Агрессия может быть вербальной и невербальной. В мотивах уже разбирается и их трактует полиция.
- То есть оскорбить можно и недобрым взглядом? Но если никаких конкретных оскорбительных действий не упоминается в законе, решение сотрудников правопорядка зависит в том числе и от их восприятия ситуации, то есть в принятии решения свою роль может сыграть человеческий фактор?
- Если человек чувствует себя оскорбленным от каких-то действий другого лица, он должен обратиться с заявлением в полицию. И полиция уже будет его защищать. Но нужно четко объяснить в заявлении, что против него сделано. Одно и то же слово в разном контексте будет иметь разное значение. Одно и то же действие может быть по-разному трактовано, зависит от того, как человек относился. Так что если в законе просто забыли бы написать запрещенные слова, это было бы странно. Все зависит от контекста и обстоятельств происшествия, и сотрудники полиции принимают решение, был ли закон нарушен ли нет.
Верховный суд отправил дело на пересмотр
Press.lv обратился к судебной практике нашел в недрах архива один любопытный документ - решение Верховного суда Латвии. Суть в том, что один житель Лиепаи был осужден на 15 суток ареста за нецензурную брань, но этого дела так не оставил, а оспорил в суде. Причем дошел до Верховного, который прежние приговоры отменил и отправил дело на пересмотр.
Показательно, что в этом случае осужденный употребил как раз признанное на тот момент нецензурным слово padauza, да еще и употребил его в отношении тогдашнего президента страны. Но и в таких обстоятельствах Верховный суд отменил обвинительные приговоры прежних судов. Вот так, одно, казалось бы, пустяковое дело об аресте на 15 суток за нецензурную брань, задействовало суды всех инстанций, вплоть до Верховного.
