Видео
В мире
До задержания я успела провести на митинге на Комсомольской площади минут 15–20. Потом полиция отрезала часть толпы и начала хватать всех подряд, в том числе и нас с подругой, хотя у нас даже не было никаких плакатов. Задерживали нас не жестко. Перед автозаком уже стояла очередь, всех досматривали. Внутри находилось около 30 человек — было ощущение как в электричке в час пик. Нас задержали в 15:30, в 16:45 мы уже были в ОВД [«Братеево»].
У нас взяли паспорта и отвели в актовый зал. Там мы просидели около двух часов, потом нас группами начали выводить в коридор и отправлять фотографироваться. В моей группе я и еще одна девочка отказались делать фото, нас сразу же назвали «спецконтингентом» и отвели в отдельное помещение, кабинет 103, если я не ошибаюсь. Обстановка там как в фильмах или мультиках — стоит два стола друг напротив друга, а на дверь направлены два прожектора.
Там сидели две девушки, брюнетка и блондинка, я хорошо запомнила их лица. Ближе ко входу стояли двое мужчин. Один за все время не сказал ни слова. У второго были маленькие злобные черные глаза — именно он меня избивал.
Мне приказали сесть, вопросы задавали девушки. Выясняли, где я работаю, учусь, какой у меня номер телефона — для повестки. Мое поведение их очень злило. Они все повторяли, что я ******** [ненормальная]. Когда я отказывалась отвечать на их вопросы и говорила про 51-ю статью Конституции, полицейский с маленькими черными глазами бил меня бутылкой с водой по лицу, голове и ногам, хватал за волосы, обливал водой. Я старалась не реагировать на удары.
В какой-то момент они начали говорить, что будут бить меня электрошокером. Но думаю, они не стали бы делать что-то, от чего [на теле] остались бы сильные следы. Мне кажется, мы такое еще увидим, но пока мы не на том этапе.
С собой у меня было два телефона, один старенький и ненужный для отвлечения внимания, а второй лежал в кармане с включенным диктофоном. До того, как войти в этот кабинет, я услышала крики и подумала, что надо бы записать то, что там будет происходить. Когда я зашла, они разблокировали [старый и ненужный] телефон, увидели, что там ничего не включено, обрадовались и кинули его со всей дури, он как мячик летал по кабинету. К счастью, после этого они не стали обыскивать меня, поэтому мне удалось записать все происходящее на второй телефон.
В том кабинете я провела минут десять, не больше, потом меня проводили по лестнице в другой кабинет — чтобы я подписала объяснительную, обязательство явиться в суд и протокол. Там я просто разрыдалась. После всех избиений полицейский, который просто сидел, вызывал понятых и подписывал бумажки, показался каким-то добрым. Но то, что меня избивали, никого в отделении не волновало. Другие полицейские просто делали вид, что ничего не происходит.
Я не видела, как обращались с другими задержанными. Но в разных чатах другие девочки рассказывали, что тоже подверглись пыткам. Одна девочка писала, что ей брызгали в глаза антисептик. Еще одной девушке вырвали клок волос, она присылала фотографии.
Когда я выходила из отделения, все было как в тумане. Был уже поздний вечер, часов 10 или 11. На улице меня уже ждала подруга, которую задержали вместе со мной, и еще одна подруга приехала поддержать нас. Мы заказали волонтерское такси — это люди, которые бесплатно подвозят задержанных из ОВД домой. Подруги настояли на том, чтобы я оставалась ночевать у одной из них.
На следующий день после митинга я пошла в травматологию. Мне зафиксировали побои и отправили к терапевту. В бумажке написано: ушиб головы, кровоподтеки, была избита в ОВД. У меня даже подозрение на сотрясение мозга. При этом врач разговаривал со мной холодно и сам напоминал мента. Сразу сказал убрать телефон. Я почувствовала себя снова как в отделении. От резких движений у меня начинает болеть голова. Сейчас за мной присматривают мои друзья — это они со всем разбираются: куда меня отвезти, что надо делать и так далее.
Меня будут судить по статье 20.2 часть 5. Предварительная дата суда — 10 марта. По поводу защиты мы связывались с «ОВД-Инфо». Сейчас мне пишет очень много адвокатов, которые предлагают свою помощь. В каком-то смысле это даже проблема: ведь помимо меня пострадали многие другие девушки, но они никак это не афишировали. Я бы хотела разделить с ними ту поддержку, которую получаю сама.
Я уже сталкивалась и с оскорблениями, и с избиениями в детстве, и кажется, мой мозг знает, как вести себя в подобных ситуациях. После этого случая в отделении к моим травмам добавится еще одна — страх перед полицейскими. Но в отличие от того, что было в детстве, сейчас вокруг меня огромное количество друзей, волонтеров, адвокатов и психологов. Я чувствую, что я не одна.
