Видео
В мире
«На денежном рынке и рынке оборудования»
В последнюю неделю октября 1929 года в Москве реагировали на сообщения о панике на Нью-Йоркской фондовой бирже злорадно, но сдержанно. Советские руководители имели веский повод для едких оценок ситуации в Соединенных Штатах. Там на протяжении долгого времени видные экономисты предсказывали, что цена акций ведущих американских компаний будет неуклонно расти. В то время как любой непредвзятый трезвомыслящий специалист понимал, что поднявшаяся с 1924 по 1929 год почти в 4 раза цена этих акций не соответствовала прибылям компаний, стоимости их активов и размерам выплачиваемых ими дивидендов и раздувшийся пузырь неизбежно должен лопнуть.
Но поводов для сдержанности было куда больше. Руководители СССР не первый год упорно добивались официального признания Соединенными Штатами Советского Союза и старались без веских причин не раздражать американцев резкими пропагандистскими выпадами. Поэтому записку неофициального представителя СССР в США Б. Е. Сквирского о кризисе, отправленную в Москву 23 ноября 1929 года, Политбюро ЦК ВКП(б) решило опубликовать в виде статьи в советской печати только три недели спустя.
К тому же ни после 24 октября 1929 года, названного «черным четвергом», ни после следующих черных дней на бирже никто не мог сказать, насколько продолжительным будет начавшийся кризис и насколько серьезными будут его последствия.
К примеру, некоторые руководящие работники Народного комиссариата торговли СССР и Государственного банка СССР полагали, что американская экономика переживает очередную депрессию, отличающуюся от депрессий 1924 и 1927 годов несколько большей глубиной. А власти и бизнес Соединенных Штатов смогут легко и быстро справиться с проблемами.
Иной точки зрения придерживались сторонники идеи мировой революции. Они особенно активизировались после того, как стало известно, что потери от биржевого краха за «черную неделю» составили $30 млрд, а вскоре достигли $50 млрд (для сравнения, средняя зарплата американского рабочего в 1929 году составляла $25 в неделю). По их мнению, глубокий кризис капитализма, который предсказывали классики марксизма, наступил.
И следовательно, открываются перспективы победоносных революций, в первую очередь в Индии и Китае.
А то, что в результате биржевого кризиса, по разным оценкам, от 4 млн до 17 млн американских семей потеряли вложенные в акции накопления или взятые в кредит деньги, должно было резко увеличить число противников капитализма в Соединенных Штатах.
Но к тому времени советские вожди уже не раз убеждались, что экспорт революции — очень трудное и крайне затратное дело.
И считали гораздо более актуальной задачей защиту от врагов путем укрепления Красной армии. Для ее оснащения современными вооружениями требовалось полное обновление промышленности. Однако закупки передовых технологий и заводского оборудования требовали колоссальных затрат. Поэтому членов Политбюро ЦК ВКП(б) прежде всего интересовало, насколько американский кризис может помочь индустриализации СССР.
Решением Политбюро, принятым на заседании 5 декабря 1929 года, Наркомату торговли СССР и Высшему совету народного хозяйства предписывалось:
«Представить свои предложения насчет способов и программы использования улучшающейся в нашу пользу конъюнктуры на денежном рынке и рынке оборудования в Америке».
«Острая хозяйственная депрессия»
Созданная на совещании у наркома торговли А. И. Микояна комиссия в составе директора Института мирового хозяйства и мировой политики Е. С. Варги, сотрудника Государственной плановой комиссии (Госплан) Л. Я. Эвентова и сотрудника Института монополии внешней торговли И. М. Павлова после споров и разногласий сделала точные предсказания развития кризиса. В подготовленном 14 декабря 1929 года тремя экономистами документе говорилось:
«Мы полагаем, что начался подлинный кризис, который не ограничится только САСШ (Северо-Американские Соединенные Штаты.— "История"), но распространится на весь капиталистический мир (тот факт, что Гувер (президент Соединенных Штатов.— "История") и американские капиталисты сочли необходимым создать комитет по стабилизации, сам по себе свидетельствует о том, что сами капиталисты считают положение весьма серьезным)…
В целом ряде важных для мирового хозяйства отраслей производства мы и до сих пор наблюдаем хронически скрытый кризис: текстильная промышленность, угольная, судостроение, искусственный шелк, каучук, чилийская селитра, сахар, кофе и т. д.
В ряде европейских стран (Франция, Германия, Балканы) существует острый аграрный кризис.
Сильное понижение и колебание цен ряда биржевых товаров, страдающих от перепроизводства серебра, меди, цинка, олова, каучука, сахара, кофе и т. д. Американский кризис уже вызвал сильное падение мировых цен на шелк и на чай.
С другой стороны, в целом ряде стран имела место еще до начала американского кризиса острая хозяйственная депрессия: прежде всего в восточноевропейских странах — Польше, Чехословакии, Австрии, Венгрии, Румынии и на Балканах, хроническая депрессия в Англии, ухудшение конъюнктуры в Германии. Далее, тяжелая депрессия в Японии, совершенное расстройство китайского хозяйства в результате гражданской войны, кризис в Бразилии, как следствие сильного падения цен на кофе, и т. д. и т. п. Мы видим, таким образом, что американский кризис застает мировое хозяйство в такой момент, при котором новый толчок, исходящий из Америки, должен будет привести к усугублению кризисного состояния мирового хозяйства… Тот факт, что американское процветание достигло своего завершения, что там наступает кризис, должен будет, в свою очередь, угнетающе действовать на всю хозяйственную жизнь Европы».
А о выгодах, которые в результате развития кризиса может получить СССР, в том же документе говорилось:
«Кризис в Соединенных Штатах заставит американских капиталистов в своей борьбе за расширение сбыта на мировом рынке предоставить нам, как крупным потребителям важных экспортных товаров, определенные уступки как в отношении цен, так в особенности в форме долгосрочного кредитования товарами, которые по своей экономической сущности близко подходят к займам».
«Произойдет общее ухудшение»
Однако авторы документа предупреждали руководителей страны:
«С другой стороны, нет никакого сомнения в том, что произойдет общее ухудшение условий сбыта наших экспортных товаров на мировом рынке. Можно, однако, полагать, что польза, которую мы получим от облегчения условий нашего ввоза, перевесит отрицательное влияние, создаваемое ухудшением видов для нашего экспорта».
21 декабря 1929 года этот прогноз Микоян отправил Сталину. А вскоре предсказания советских экономистов начали сбываться. Американские компании, чтобы получить советские заказы, шли на снижение цен. Особенно если аналогичную продукцию выпускали в переживавшей столь же тяжелый кризис Германии. Однако подавляющее большинство фирм требовало не только полной оплаты поставляемого оборудования, но и внесения авансовых платежей.
Ошиблись Варга и его коллеги и еще в одном. Они предполагали, что в условиях кризиса американские компании начнут закупать больше товаров из СССР.
Но в Соединенных Штатах, защищая собственных производителей, начали последовательно ограничивать и запрещать ввоз советских продуктов и сырья. Сначала антидемпинговые санкции ввели на спички из СССР. Затем ряд продовольственных товаров, начиная с яиц и кончая консервами из крабов, объявили некачественными. Ввоз марганца запретили, поскольку это разрушало аналогичную отрасль американской горнодобывающей промышленности.
А древесина из Советского Союза оказалась под запретом, поскольку лес в СССР заготавливался с применением подневольного труда заключенных.
Вместе с резким падением спроса и, соответственно, цен на советские товары в других странах поступления от экспорта резко уменьшились.
Но строительство заводов-гигантов было начато, и его прекращение нанесло бы огромный ущерб престижу Коммунистической партии и советского правительства внутри страны и за ее пределами. Поэтому советские руководители начали продавать все, что можно было продать за границей: от зерна, необходимого собственным гражданам, до бесценных музейных экспонатов. А результатом массового изъятия продуктов для отправки за границу стал голод 1932–1933 годов.
Можно ли было избежать этого? Вполне возможно, если бы власти скорректировали грандиозные планы индустриализации сразу, в 1930 году, а не позднее, стыдливо скрывая изменения от граждан страны. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить списки промышленных объектов, которые собирались построить, с тем, что реально было построено. Но в погоне за выгодами от американского кризиса советские руководители забыли старую мудрость. Когда горит дом соседа, не радуйся, а защищай свой.
Евгений Жирнов, "Коммерсантъ-История".
