Видео
В мире
Карина Бейнерте — резидент в одной из крупнейших в Европе психиатрических больниц — лондонском госпитале Модсли. Женщина специализируется на детской и подростковой психиатрии. Диплом врача Карина получила в Латвии — в Рижском университете имени Страдиня, но для резидентуры осознанно выбрала Великобританию.
— Говорят, что сегодня многие подростки в Англии хотят сменить пол. Вы сталкиваетесь с этим?
— Да, половая принадлежность — новая актуальная тема в нашем обществе. На самом деле это очень неприятное ощущение, когда не ты чувствуешь себя частью своего тела и не вписываешься в гендерные стереотипы. Мы еще только пытаемся понять, почему эта проблема обострилась сейчас и что общего у этих молодых людей, а чем они отличаются друг от друга.
Я думаю, со временем мы поймем, что это значит для нашего общества, что это значит для самих молодых людей с подобными расстройствами. Определенно можно сказать, что это не так уж страшно, это не то, что захватит мир. Если раньше молодежь обращалась к сатанизму, употреблению наркотиков, то сейчас тенденция сместилась в сторону пола, что до сих пор многим кажется ужасным и неприемлемым. Пока по этому поводу остается много неизвестного. В психиатрии мы лечим у этих молодых людей тревогу, депрессию, самоповреждение, которое также проявляется у многих. В конце концов большинство из них находят себя и принимают свое тело, принадлежность к своему биологическому полу.
Молодые люди ищут свою принадлежность, свое место в обществе, свою группу друзей, пытаются понять себя, свою идентичность. Такая неуверенность является хорошей питательной средой для различных расстройств, и сейчас мы видим тенденцию неправильного понимания своего пола. На самом деле такая проблема существует очень и очень давно! Хотя в прошлом она проявлялась намного реже.
— В Англии те, кто не хочет идентифицироваться с «она» («she») или «он» («he»), называют себя «они» («they»).
-Это слово следует воспринимать не как множественное число, а как обозначение различия. Эти молодые люди в своих сообществах создают новые слова, чтобы описать себя. На мой взгляд, «они» было одними из первых таких слов, получивших распространение — и не самым удачным, потому что с его помощью сложно ориентироваться. Они не думают о себе во множественном числе. Это просто означает, что они не чувствуют свою принадлежность ни к женщинам, ни к мужчинам, или эта принадлежность часто меняется. Это показывает не столько реальность, сколько их желание, их внутреннее чувство.
Как детский психиатр, я нахожусь в такой позиции, где нельзя сказать, кому каким надо быть. Я смотрю на то, что есть. Я не могу сказать: «Что за ерунда! О чем ты болтаешь?!» Мне надо сохранять открытость, поддерживать молодого человека, попавшего в затруднительное положение, думать о том, как поддержать и успокоить семью. Психиатру сложнее всего именно успокоить родителей.
Более консервативным людям кажется, что если в опросы включить пункт, где человек может отметить, что он «небинарный» (то есть не принадлежащий ни к одному полу — прим. ред), то это получится, как с Covid-19 — это будет своего рода вирус, который захватит мир, и мы все больше не сможем понять свою принадлежность. Но это не так. Хотя проблема действительно стала актуальной в мире, она по-прежнему остается нишевой, с ней сталкивается в основном узкий круг молодежи.
— Время от времени в социальных сетях появляются фальшивые новости о том, что в Англии прямо в детских садах учат, как стать геем.
— Никто не учит быть геем. Учат, что вокруг разные люди. На мой взгляд, то, что детей учат принимать разнообразие, можно приветствовать. У них есть возможность стать менее склонными к дискриминации по цвету кожи, национальной, культурной, религиозной принадлежности и сексуальной ориентации.
В детской психиатрии я часто вижу последствия издевательств — это огромное влияние на дальнейшую жизнь человека. Издевательство и насилие недопустимы. Если с ними можно бороться, то я считаю, что это очень хорошо.
Ребенка нельзя вырастить гомосексуалистом, хотя известно, что культурные влияния возможны. Сексуальная ориентация — это скорее спектр, чем два взаимоисключающих направления (гомо- и гетеросексуальное). Если в обществе приемлемо разнообразие в сексуальной ориентации, то люди, которые скорее гомосексуальны или бисексуальны, с большей вероятностью сделают соответствующий выбор. Там есть культурное влияние.
Нельзя сказать, что мы «создаем геев». Мы просто принимаем то, о чем раньше вообще не говорили, за что могли «побить камнями». Разнообразие сексуальной принадлежности не является психическим расстройством.
Хотя есть те, кто на это возразит. Я хорошо знаю аргументы противоположной стороны, потому что много дискутировала на эту тему.
— Какие проблемы возникали у детей и молодежи во время чрезвычайной ситуации, когда закрылись школы?
— Были такие, кто чудесным образом вроде бы «исцелился». Тем, кто испытывал социальную тревогу при встрече с людьми, внезапно стало не нужно ходить в школу, и их самочувствие улучшилось. Проблемы исчезли и у отличников, которые беспокоились, что должны получать только высший балл.
Но тем, у кого проблемы в семье, депрессия, различные проявления тревожности, кому социальные контакты помогают отвлечь внимание от этих проблем, стало хуже. К сожалению, некоторые при этом испытывали также проблемы с получением помощи: можно было проконсультироваться по интернету с помощью видеозвонков, но не у всех дома есть интернет. Приходилось поломать голову, чтобы оказать необходимую помощь.
— Британские СМИ сообщают о росте домашнего насилия. Это действительно можно было наблюдать?
— Мы это точно видели. Во-первых, мое рабочее место находится рядом с педиатрами, мы все сидим в одном большом офисе. От педиатров мы слышали, что число направлений в социальные службы выросло вдвое — из-за насилия. Мы, психиатры, увеличение почувствовали не так сильно, но оно определенно было. Возможно, в нашем случае это связано с тем, что наши пациенты и их семьи уже получают от нас эмоциональную поддержку — и им было к кому обратиться.
Но в целом время пандемии было для нас сравнительно спокойным периодом. Сейчас же сентябрь, возобновляются занятия в школе, возвращаются проблемы с социальной средой и обучением. Работы станет больше.
