Видео
В мире
— Недавно я имел честь быть приглашенным вами на выставку, где вы, если можно так сказать, представили новый, уже готовый к производству виток развития "Дзинтарса". В чем суть этого нового витка?
— То есть что с нами происходит? Мы имеем свою стратегию. Она разработана не на один год. В чем ее смысл? Во–первых, очень важно понимать то, что мы в Европе, пожалуй, остались одними из немногих, кто производит эффективную, натуральную продукцию. Какое–то время назад это было не очень важно. Возникла масса фирм–имитаторов, для которых продукт не был важен. Для них было важно только получить свой кусок пирога. Получить какой–то доход…
Но это все временное явление, которое имеет тактику, но не стратегию. В нашу же стратегию вошел постепенный переход на средний класс, потом на хай–класс… Сейчас мы находимся в переходе на высокий, элитный, премиум–класс общества. И на медицинскую косметику. То есть косметику, которая лечит.
— Но вы ведь уже проверяете эту стратегию на рынке…
— Да, мы выпустили несколько продуктов лечебной косметики, и они очень эффективно вошли в рынок. Один из этих продуктов предназначен для улучшения роста волос. Он действительно за эти несколько месяцев стал топовым продуктом по продаже, никаких жалоб не поступало, только положительные отзывы. Можете сами проверить, что пишут в Сетях.
И мы ввели второй продукт. Это комплект против акне. Акне — очень серьезная проблема, она давно вышла за возрастные рамки и стала проблемой как для мужчин, так и для женщин… Этот продукт тоже работает. Продажи с каждым днем увеличиваются.
Дальше? Дальше пойдут продукты, например, для лечения варикоза, трещин на пятках и между пальцами ног. Бальзамы для рук для лета, для зимы. В общем, целая программа этой косметики.
А в следующем году мы начинаем выпуск дорогой парфюмерии. Это совершенно другое оформление, это другое качество… Мы пытаемся реконструировать очень популярного в свое время "Рижанина"…
— Писали, что Брежневу он очень нравился… Но почему реконструировать?
— Да, и не только его. Девятое управление КГБ нас здесь контролировало… А реконструировать надо потому, что много воды утекло. Надо отыскивать очень много натуральных масел. Ведь парфюмерия, как и косметика, ушла от натуральности, перешла на синтетику… Наша задача — выпустить "Рижанина" к столетию республики.
Мы еще кое–что реконструируем и делаем много ребрендинга. Есть продукты, которые очень популярны, но немножко отстали в отношении упаковки. И уже до Нового года несколько серий, таких как Sea Secrets, Nature’s Recipe, выйдут в новом оформлении, в улучшенном рецептурном исполнении…
В нашу стратегию, кроме этого, вошло разворачивание продаж через интернет–систему. То есть мы потихоньку, но очень уверенно набираем обороты.
Естественно, мы очень много уделяем внимания переоборудованию магазинов, улучшению их состояния и увеличению продаж. Мы искренне считаем, что в первую очередь надо полностью занять свой рынок. У нас скоро будет 49–50 магазинов. Мы находим дистрибьюторов, желанию которых соответствуем. Мир начинает поворачиваться к натуре. Мы это замечаем…
Очень много было за эти годы в косметике введено синтетики. Но мы сохранили себя, мы сохранили ресурсы, кадры, мы занимаемся научной работой. Вот вкратце то, что у нас есть. За этот год рост ожидается где–то в районе 14–15%. Но основные продукты будут выходить в первом, втором кварталах следующего года. И там у нас, конечно, будет совершенно другая картина.
— Но в основном–то мы встретились, чтобы поговорить о нашей общей картине в стране. Скажите, что для вас сейчас в ней главное?
— Скажу проще. Если бы меня спросили, что надо сделать, я бы сказал: давайте вернем Карлиса Улманиса. Смешно, курьезно? Но я скажу, для чего.
Потому что такой разобщенности в смысле управления государством у нас никогда не было. Создается такое впечатление, что хозяина вообще нет. То, что творится в отдельных министерствах, уму непостижимо! Там просто бедлам. Вот… обсуждаем медицину. Но никто, ни предыдущее правительство, ни нынешнее и, как я вижу, никто из возможных кандидатов в будущем не будет заниматься самым главным — реорганизацией, реструктуризацией этого министерства. Оно напоминает бочку, в днище которой много дырок. Хозяин просит: лейте мне без конца воду. Но давайте сначала отремонтируем эту бочку. Близко к этому вопросу никто не подходит.
Чтобы не быть голословным, приведу пример. Кто–нибудь знает, сколько у нас на самом деле семейных врачей? Попытки узнать, сколько их, привели к смешным результатам. На сайте Минздрава их 1 400 с лишним человек… А сертификацию получили 960. Семейные врачи говорят, что им всего мало. А скольких они обслуживают пациентов, никто не знает. Каждый выбрасывает свою цифру: министр сказала — 1 700, кто–то сказал 1 200… А на самом деле сколько?
Все начинается с того, что никто не знает, сколько у нас жителей. Официальные органы, ЦСУ утверждают, что нас около двух миллионов. Но любой из нас может проверить, что это не соответствует правде. Возьмите Государственное агентство занятости. Оно сообщает, что у нас занятых людей 780 тысяч. Известно, сколько у нас пенсионеров — 475 тысяч. Прибавьте детей. Их 224 тысячи. Сложите — будет полтора миллиона. Вот отсюда все и начинается…
— Но в то же самое время банки твердят, что мы процветаем. Вал растет, экономика греется. ЦСУ говорит, что у нас рост валового продукта в обрабатывающей промышленности в сентябре этого года против вала прошлого сентября плюс четыре процента…
— Дело в том, что банки и их эксперты оперируют только этими данными. То есть в глубь вопроса они не вникают. Из чего состоят эти проценты — им все равно. Давайте посмотрим, откуда у нас рост валового продукта. Шесть процентов по сравнению с прошлым годом. Самый главный прирост дали три предприятия — "Уралхим", "Уралкалий" и "Северсталь"…
То есть эти три предприятия дали почти 4% из шести. Можно сказать им только спасибо за то, что они нам что–то отчисляют. Но эти предприятия не образовывают валовый продукт. Они являются просто перегонщиками от одного государства в другое. Да, "Северсталь" еще что–то обрабатывает… А два других — нет.
Но какие цифры! А цифры дает вторая составляющая этих шести процентов… Вы сказали про рост. Это рост за счет цены. Наш шестипроцентный рост состоит из инфляции плюс вот эти три предприятия. Поэтому если все сложить, то у нас не рост валового продукта, а его падение.
Но откуда же у нас такая замечательная жизнь? Миллиард евро мы, то есть жители, получаем, минуя государство, от тех, кто уехал. Пятьсот миллионов официально и столько же — кэшем. Если бы этого миллиарда не было, у нас было бы очень плохое состояние. Слава Богу, что он есть.
Но это что — перспектива жизни? Это ли значит, что мы растем? Куда? Пока мы только падаем… И факт того, что мы падаем, очень доказателен. Мы ежегодно берем в долг миллиард. У нас десять с половиной миллиардов евро долга. Если была бы правда то, о чем все правящие говорят: все прекрасно, у нас рост — тогда зачем же вы берете в долг?
— Но ведь те, кто присылает нам этот миллиард, тоже нечто вроде "Уралхима". Уже не наша рабочая сила…
— Да, но самое страшное и неприятное, что нас ожидает в будущем. Это демографическая яма. Эта яма тоже легко прогнозируема. Мы же знали, сколько детей родилось в середине девяностых годов. Они сами должны рожать через пару лет. Но их было настолько мало, что тех, которых они родят, будет еще меньше. Помимо того, что многие умирают, многие уезжают… Жалко, что никто не хочет посмотреть правде в глаза. Все рассуждают: надо сокращать школы, не надо сокращать… Через три–четыре года даже вопрос такой не возникнет. Просто в классы не придут школьники. Мы будем поставлены перед этим фактом.
И мы же с вами, Виктор, еще в 2006 году говорили о том, что у нас при 2,1 млн. жителей управленческого персонала в государстве — 160 тысяч человек. Сегодня при фактической численности населения полтора миллиона численность государственного управления у нас — 220 тысяч. Скажите, мы что — с ума сходим?
Половину госбюджета съедает госуправление. Но, вместо того чтобы сделать кардинальный шаг, начинаются рассказы: мы в министерстве сократим три процента. Не сократят. Создадут какие–то новые агентства. Речь идет о том, что государственным управлением ни одно правительство никогда не занималось. Даже в самые тяжелые времена кризиса премьер Домбровскис категорически отказался сокращать численность аппарата управления.
— Вы как–то сказали, что кризис есть шанс перестроить экономику. Воспользовались ли власти этим шансом?
— Нет, не воспользовались. Кризис всегда дает, как и при болезни, возможность очиститься… Они не сделали это, они просто ободрали людей. Уменьшили пенсии, увеличили налоги, увеличили тарифы, понизили реальный доход населения. Они имели успех потому, что люди молчали. В Западной Европе этот вариант не прошел бы.
— Но если мы этим шансом не воспользовались, следует ли ждать нового кризиса? Это вы сказали: "Рано или поздно — в 2017 или 2018 году — финансовый кризис снова повторится". Так ли это?
— Вы так же, как и я, житель, и вы сразу видите, что у нас стало улучшаться. Тарифы вырастают… На воду, на газ, на электричество… Инфляция стала одной из самых высоких. А это — рост цен. Кому станет плохо жить? Тем, кто получает пенсии и маленькие зарплаты.
Или вот эти пять процентов налога на добавочную стоимость для местной сельхозпродукции… Идея хорошая. Но здравомыслящий человек понимает, что это неконтролируемый процесс. Вы придете в магазин, и вам литовскую, польскую, белорусскую, какую хотите продукцию подадут как нашу, местную… Как вы в супермаркете отличите одну продукцию от другой? Это все несерьезно. Я вообще не понимаю, зачем этим заниматься. Разве можно делать регулировку, если нельзя контролировать? То есть мы не приобретем, мы потеряем. Я не вижу здесь прогресса.
Насколько я понимаю, реальный бизнес так и продолжает быть здесь не важным. В прошлом году, как вы знаете, закрылись 14 тысяч фирм. Думаю, что в этом году закроется не меньше. Вот и весь вывод из этих дел.
— Что вы в этой связи думаете о предлагаемой властью налоговой реформе?
— Хочу сразу сказать, что ее никто не может понять. Хорошо, повысили налог социальной солидарности… Но количество этих людей будет уменьшаться. Фирмы, которые получают больше этих пяти тысяч, которые открылись здесь именно потому, что тут дешевле, чем, например, в Швеции, видя эту картину, куда переберутся? Я точно знаю — есть Эстония, есть Литва…
Мы убиваем средний класс. Что такое пять тысяч? Пять тысяч евро в месяц в Германии — это доход ниже среднего класса. Скажите, может богатая страна состоять из нищих людей? Не может. Если мы все отбираем и отбираем, то все мы будем одинаково нищими. Вместо того чтобы всем быть одинаково богатыми, мы выбрали другую дорогу — все будем нищими.
— Президент Вейонис в своей речи 18 ноября сказал, что мы должны стремиться к тому, чтобы быть среди стран "первой скорости Европы". Что для этого надо сделать? Есть у нас такой шанс?
— А что у нас для того, чтобы было так, сделано? Например, может ли наше правительство создать программу, чтобы любому инвестору было у нас интересно? Мы, к сожалению, не имеем программы по развитию бизнеса.
— А с чего бы вы сами начали, будучи во власти?
— С чего бы я начал? Вот даже Гунтис Улманис теперь говорит, что нам надо было бы изменить систему управления. Правильно! Невозможно жить при такой системе, когда случайные люди приходят (мы их выбираем) и создают коалиции по интересам… Они же только рассказывают, что пришли с патриотическими идеями — развить нашу страну. А приходят они от спонсоров, которые ставят им определенные цели.
Чтобы быть не беспредметным: мы с покойным президентом Академии наук Экманисом ходили с докладом по "зеленой энергии" к президенту Андрису Берзиньшу и доказали, что большинство из денег для нее забрало ТЭЦ. Они накрутили ненормальные сметы, которые оплачивают жители. Это же была профанация. Когенерация сама по себе должна дать прибыль, если она грамотна. А мы сегодня практически на сто процентов обеспечили себе потребности электричества с помощью ГЭС.
Так как за десять с лишним лет потребление электроэнергии у нас упало больше чем в два раза. Ну нет у нас промышленности. Мы сегодня потребляем всего 1,4 миллиарда, а когда–то потребляли четыре с чем–то миллиарда киловатт. Сейчас ГЭС нас практически обеспечивают. Почему мы должны платить за профанацию, за чей–то сторонний бизнес? За то, чтобы маленькая группа людей делала свой частный бизнес, получала безумные доходы? Это же какая–то аномалия.
Я бы изменил систему выборов. 50% — мажоритарная система выборов, 50% — по партийным спискам. А партийные списки проходят, если в партии не меньше 500 человек. Во–первых, это даст возможность отзыва. Если ты, как депутат, халтуришь, не работаешь, мы имеем право тебя отозвать. Дальше — мы должны внести поправки, что не может человек избраться от одной партии, потом перейти в другую. Коли так, он должен сложить свой мандат. Выбирать нужно не по спискам, а по людям.
А на должность министров надо назначать людей, у которых есть конкретная программа, которые профессионалы и отработали в этой области хотя бы пять лет. У нас же случайные люди… Министерство экономики — масса не экономистов.
В Минздраве почти то же. Но хуже всего то, что творится в пенсионной системе, если ее вообще можно назвать системой. Ни один из нас не знает, как образовывается его пенсия. Это проверяли десятки людей. Письма, которые мы пишем в Минблаг, — это уникально! Мы им — одно, они нам — другое. То есть они могут произвольно уменьшить вам капитал и не отвечать за это…
Как навести порядок? Устранить придуманную "Единством" ситуацию, когда министр отвечает за свою работу только политически. А если он организовал коррупцию? Его что, нельзя привлечь к ответственности? Нельзя!
Вы не можете наказать чиновника. А их нанимают работать на наши налоги. Практически я — работодатель, я нанимаю вас работать — вы не работаете, я должен вас уволить. А мы с вами — работодатели, но сделать это не можем. Вы посмотрите, какие протесты идут в Испании, Франции, Германии, если задеваются права… Там демократия для своих граждан есть де–факто. У нас она напрочь отсутствует. Мы даже умудрились принять поправки к закону о том, что если вы осуждаете власть, то это уголовно наказуемо.
— Чешский философ Вацлав Белохрадский, будучи недавно в Риге, на вопрос — почему у нас новая эмиграция — ответил: а потому, что в Западной Европе социально ответственная, а в Восточной — социально безответственная демократия.
— Абсолютно согласен. В этом вся разница. Я тоже считаю, что руководители должны быть социально ответственны. Если бы сегодня в политику приходили с этим правилом, у нас была бы совершенно другая жизнь.
Возьмем опять пример. Рядом с нами Эстония. Там пенсии выше, зарплаты выше. Медицина лучше. Спрашивается: что у них? Золото они выкапывают, нефть добывают? Нет, там просто более социально ответственная политика. Вот и вся история.
— Вы все еще за Евросоюз? Но к чему могут привести нынешние разброд и шатание в ЕС?
— Хочу сразу сказать, что я был одним из тех, кто агитировал пойти в Евросоюз. Я это делал осознанно. И никакого разочарования у меня нет. Но в то же время я говорил о том (и говорю сейчас), что в ЕС нельзя занимать безразличную собственную позицию. Ведь изначально было понятно, что нас приглашают в ЕС только как покупателей. Что здесь разрушат любую отрасль, любую промышленность. Им нужны только покупатели. Поэтому все зависело от нас. Не допустить этого!
А в Евросоюз я агитировал только потому, что здесь уже было просто бандитское управление. Власть имущие делали с нами все, что хотели.
Ну, например, кто виноват в том, что мы взяли и отказались от трех сахарных заводов? Могли же не отказываться… Я обегал всех и говорил, что это будет большая ошибка. Вернуть это будет невозможно! Ну–у–у… знаете, так хотят хозяева. Но ведь государство должно думать по–государственному. А не по–мелкочастному.
Евросоюз очень удобен, чтобы передвигаться, чтобы перенять технологии, войти в рынок… Но очень неудобен таким безответственным, как мы. Кто нас заставляет делать плохую, неконкурентоспособную продукцию? Никто! Вот потому "Дзинтарс" сохранил человеческий ресурс, сохранил совесть и натуральное производство. И с каждым днем (я это ответственно говорю) я чувствую востребованность этого и внимание к нам. Потому что у нас очень хороший порядок, культура, дисциплина. Все мы сохранили.
А главное — у нас очень честный продукт. У нас продукция без этих пестицидов и гербицидов, которые нас никто не заставлял высыпать на наши поля. Это же зависело от нашего отношения, от нашей совести… Правда? Тут нельзя говорить: Евросоюз виноват.
Виктор АВОТИНЬШ
