И на камнях растут деревья…

Путевые заметки о старых хуторах и белых аистах Видземе. Каждая поездка по дороге из Риги в Цесис — особенная. Если внимательно смотреть в окна, то каждый раз обязательно заметишь что–то новое. Вот на этот раз стало меньше аистов. Может быть, они не вернулись еще из не очень далеких французских земель, где грелись всю зиму на горячих заводских трубах. А может, они не вернулись совсем. Аист — птица света и добра, ей что–то не понравилось на нашей земле? Выехали рано, и сонным затуманенным утром за окнами рейсового автобуса "Рига — Цесис" замелькали сонные видземские хутора. Видземская крестьянка, хозяйка этих тяжелых, из серых каменных глыб, построек для меня навсегда уже наверное — Вия АРТМАНЕ в одном из умных и трудных латышских фильмов — "Чужие страсти". Молодая женщина, полная величественной красоты и силы, насильно выданная замуж за богатого пожилого помещика. Это очень латышский, блауманисовский сюжет. С трагической античной развязкой. И я всех их представляю сейчас — этим сонным, майским утром, — скрывающихся за каменными валунами домов: и прекрасную неверную Вию, и ее бездумного друга жизни, и девочку–батрачку, которая мечтает о новой жизни… А где она, и есть ли она — эта новая жизнь? А может, ничего и нет у Бога для этих латышских крестьян, кроме жизни на этих хуторах и одного единственного пути — жить здесь, соблюдая Божий закон? …Проезжаем поселок "Рагана". Деревянная ведьма на коляске, запряженной лошадью, — реверанс еще одной составляющей видземской духовности. Но, может быть, лишний реверанс? Может быть, жителям этого поселка не так уж комфортно всю жизнь называть в тех или иных присутственных местах свой адрес. Может быть, некоторых это смущает. Особенно когда в лютеранских храмах все ближе и ближе поступь светлых пасхальных дней. Наверное, раз уж однажды в Валмиере было объявлено о переходе от католичества к лютеранству, и последователи Мартина Лютера отпраздновали свою победу, — это отложилось здесь, в Видземе, в каждом доме, в каждом гене. А рагану — зачем она нам, христианам Латвии, оставим ее для фольклора… Коров и лошадей, конечно, почти нет. За более чем двухчасовую дорогу в окне мелькает пара коричневых лошадок, коровка — и вовсе одна. И мы долго оглядываемся на нее: надо запомнить, приблизиться к сельскому миру. Поля вдоль дороги Рига — Цесис прекрасны. Долгие, бесконечные, уходящие вдаль. Поля обработаны и засажены — к сожалению, не могу сказать чем: рапсом ли, который обескровливает землю, или зерновыми и картофелем, которыми будут кормиться весь год видземцы. Озера и реки здесь — великолепны. Они мерцают на солнце нежно и таинственно… Здесь, в этих землях, чуть более прохладных, чем остальная Латвия, но и являющихся по своей сути самой настоящей, главной, центральной Латвией, — здесь родилось множество крестьянских детей, которые получили возможность подняться в Российской империи и позже, в независимой Латвии. В латышском поселке Вецпиебалга учились в старой, еще с немецких времен, школе писатель Карлис СКАЛБЕ и композитор Эмилис МЕЛНГАЙЛИС. А рядом, в Яунпиебалге, вырос поэт Янис СУДРАБКАЛНС и композитор Маргерс ЗАРИНЬШ… Ну вот, мы подъезжаем к Страупе. Это уже совсем другой пласт Видземе. Применительно к нему можно говорить о пути крестоносцев, покоривших эти земли мечом и только потом уже — крестом. Немецкие рыцари повсюду оставили здесь свои следы. Что ж, их потомки покинули Латвию не так давно — накануне Второй мировой войны. И, как известно, по–прежнему приезжают навещать родовые гнезда. Вот такие, как великолепно сохранившийся замок Лиелстраупе. Своими желтыми башнями он различим издалека — а вблизи удивляет своими мостиками над прудами и парками. Что уж говорить о Турайдском или Цесисском замках… Кому не знакомо это чувство расстояния вытянутой руки от ливонских рыцарей — стоит только подняться по крутым ступеням Турайдской башни? Вот он перед нами — XIII век… В Цесисе весь старый город объявили заповедным. И руины замка (все тот же XIII век), и крепостную стену века XIV. Кто они были для латышского крестьянина — эти благородные или не очень благородные меченосцы? Может быть — некими НЛО, свалившимися прямо с неба? А может быть — неизбежностью, опасной, но довольно далекой: ведь немцы жили в Видземе своим обособленным миром, и едва ли часто попадали в мир за тяжелыми валунами построек местного населения… Но вот — уже за Страупе — мы проезжаем прекрасную низину. Здесь возле озера стоит высокое, в несколько этажей, прекрасно сохранившееся поместье из темно–красного кирпича. Кто теперь его хозяева — совершенно не понятно. Но кто был раньше — понятно совершенно. О, это были уже совсем другие немцы — с тех пор, как Видземе в 1710 году вошло в состав Российском империи. ПЕТР ВЕЛИКИЙ поверил в них, сказал им: вы — часть империи, вы новая элита, вами я наполню весь чиновничий Петербург. И потомки рыцарей поверили сами в себя. И стали верно и честно служить России. Они менялись, смягчались — и здесь, в Видземе, которая стала на два столетия родовым гнездом Петербурга, его элиты, атмосфера тоже менялась… И вот снова вспоминаю Вию Артмане. Теперь уже другой фильм — "Эдгар и Кристина". Теперь уже другая латышская крестьянка — которая служит в доме немецкого барона и выбирает в спутники жизни не зажиточного и элегантного немецкого бюргера, а простого латышского парня. Это новый латышский сюжет, тоже типичный — но более поздний, для времен Российской империи и времен независимости. …Наша поездка подходит к концу. И еще одно последнее наблюдение — прекрасные пустые поля, прекрасные пустые леса, хмуро–романтичные пустые хутора… Опустевшая Рига и опустевший Цесис. Очень не хватает людей. Нас осталось как–то совсем мало. Может быть, поэтому от нас улетают аисты? Ника ПЕРСИКОВА.