Дело о треснувших балках

Это уголовное дело, в расследовании которого довелось принимать участие Виктору Б., вспомнилось ему в связи с трагедией в Золитуде. Речь шла о выпуске недоброкачественной строительной продукции одним из латвийских заводов железобетонных конструкций в самом начале 70–х годов прошлого века. Как видно, бракоделов хватало и тогда, брак выпускали в особенности в конце года. Тревогу забили строители, а итогом дела стали реальные сроки заключения для директора предприятия и начальника испытательного полигона. Чрезвычайное происшествие На Югле строили детский сад. В один из декабрьских дней на стройке фактически никто не работал. Бригада из 16 человек простояла всю смену. Произошло ЧП: один из только что установленных ригелей — поперечных железобетонных балок в перекрытии — раскололся пополам, и плита рухнула. Каменщику, который находился на ней, повезло, он вовремя успел спрыгнуть на землю. Стройку незамедлительно остановили. В связи с аварией была создана комиссия, вызвали представителей завода. Оказалось, что на обрушившейся балке отсутствовал штамп ОТК комбината. Вместо него на торце виднелся черный крест. Не было аналогичных штампов и на пятнадцати еще не уложенных ригелях. На них тоже зловеще чернели кресты. А на семи уже смонтированных конструкциях обнаружили трещины. Руководители строительного управления в один голос восклицали: "Какое счастье, что это произошло до ввода объекта в эксплуатацию!" Казалось бы, за этим должны последовать решительные действия по предупреждению подобного в дальнейшем. Но сор из избы решили не выносить. Ведь и стройтрест вместе со своими стройуправлениями, и завод сборного железобетона были родственными организациями и подчинялись одному Министерству строительства Латвийской ССР. Зачем же было создавать себе проблемы? Производители подстраховались и проверили на прочность балки, которые были поставлены на объекты в последний месяц года. И кое–где были обнаружены трещины, образовавшиеся, по заключению специалистов, из–за низкой прочности бетона. Стороны "по–джентльменски" договорились о замене еще не уложенного брака и об усилении уже смонтированных конструкций. Расходы взял на себя завод. Однако сигнал об обвале и попытке его скрыть уже поступил в прокуратуру. "Это было анонимное письмо, — вспоминает Виктор, — по всей видимости, его написал строитель, который не желал брать грех на душу". Мимо этого сигнала, пусть даже анонимного, в прокуратуре пройти не могли. Была незамедлительно назначена проверка. Визит на полигон "Это был первый случай в моей практике, — рассказывает бывшие опер, — а ведь дела такого рода, как правило, довольно–таки трудно раскрываются". В первую очередь следовало выявить все случаи выпуска заводом недоброкачественных железобетонных изделий. Начинать надо было со склада готовой продукции на предприятии. Но его на заводе не было. Был полигон, где балки изготовляли. Там же они и хранились, причем вместе с внутризаводским браком. Впрочем, здесь сбывалось все подчистую. В бухгалтерии завода следователь обнаружили лишь одну рекламацию на низкое качество поставляемого товара. Тогда он решил ознакомиться со всей документацией. Журнал реализации готовой продукции содержал, казалось бы, скучные и однообразные записи: номера приемо–сдаточных накладных, адреса потребителей и т.д. Но вот обнаружился знакомый адрес. В декабре на строительство детсада на Югле было отгружено 38 ригелей марки Р–1 и Р–1–1, а также четыре колонны марки К–1. Против этих записей были проставлены не совсем ясные пометки, похожие на букву "б". Что это, случайность? Такие же закорючки встречались и в других местах. Ставила кресты Мастер ОТК в ответ на вопрос следователя о причинах столь необычных пометок, явно волнуясь, ответила, что они означали букву "Б", т.е. "брак". А ставила она их потому, что начальник полигона, вопреки запрету отдела технического контроля, отгружал потребителям недоброкачественные изделия — ригели, колонны. Женщина еще чертила для подстраховки кресты на продукции, которую считала недоброкачественной. На двенадцать строительных объектов были отгружены железобетонные изделия, изготовленные с нарушениями технологии, режима термообработки и из–за этого не имеющие необходимой прочности. Продукция отправлялась начальником полигона без штампов ОТК и технических паспортов. Мастер, как могла, противилась выпуску брака, запрещала отправлять его на стройки. Но на большее ее не хватало. Да, собственно, к кому ей было обращаться, если об этом знал начальник ОТК, который тоже пытался помешать отгружать смертельно опасные железобетонные изделия потребителям. Знали и работники лаборатории, исследовавшие изделия на прочность. Но начальник полигона выполнял приказы директора предприятия, требовавшего выполнения плана. Еще бы, ведь в противном случае могли последовать неприятные последствия в виде выговоров, лишения премий и т.д. В четвертом квартале план был выполнен. Но какой ценой! Сознательное нарушение технологии Технология изготовления железобетонных изделий была строго регламентирована. Разработаны и утверждены ГОСТы. Но на заводе с ними не считались. Срок термообработки балок и колонн сокращали с положенных 14–16 часов до четырех — гнались за количеством. Изделия часто отгружали на стройку прямо из пропарочных камер сырыми, в горячем состоянии. На полигоне не было рабочих–пропарщиков, которые должны наблюдать за правильной термообработкой. Температурный режим в камерах не поддерживался, здесь даже отсутствовали измерительные приборы. Игнорировались и лабораторные исследования. В ноябре, когда на заводе царил аврал и руководство требовало любой ценой гнать вал, работники ОТК и лаборатории составили докладную записку на имя директора и отнесли ее секретарю. Но документ потом волшебным образом исчез. Еще бы, ведь именно сам руководитель отдал приказ о двойной оборачиваемости оснастки, следовательно, о сокращении срока термообработки. "Тогда я направлял экспертизу на каждый из двенадцати объектов, куда были поставлены недоброкачественные ригели и колонны, — вспоминает Виктор, — ведь там в любой момент могла произойти катастрофа". Эксперты выявили множество трещин и потребовали провести дополнительные работы по усилении. Их общую стоимость (25 725 рублей) Виктор помнит до сих пор. Зато он может с уверенностью сказать, что люди, проживающие в этих домах, построенных в самом начале 70–х годов, могут спать спокойно. На суде директор оправдывался, утверждая, что он был обязан обеспечить выполнение плана, а за качество продукции отвечали главный инженер и главный технолог. Но они лишь недавно были назначены на эту должность и утверждали, что ничего не знали о нарушении технологии. Во время следственных экспериментов руководители завода щупали рассыпающиеся ригели, а затем на суде перекладывали вину друг на друга. Зато рабочие, мастера и бригадиры дружно валили на руководство, рассказывая, как они выполняли заведомо преступные приказы, но, боясь за свои места, тоже не решались вынести сор из избы. В итоге к реальным срокам тюремного заключения были приговорены директор завода и начальник полигона. С них и были взысканы 25 725 рублей затрат на усиление бракованных несущих конструкций.