Видео
В мире
Этот человек еще тогда сильно меня удивил. Будучи на вершине карьеры, он резко изменил образ жизни и занялся совсем другим делом, переехав из Москвы в Латвию. "А что тут такого? Многие мои друзья, которые чего–то добились, так и делают", — прокомментировал он позже.
Мы поговорили о том, насколько опасна атомная энергия, о том, что же произошло на Чернобыльской АЭС и на "Фукусиме", как и когда нужно менять свою жизнь, кто такие "рабы лампы", дают ли деньги свободу, и о многом другом…
Проект вне конкуренции
— Несколько лет подряд после окончания университета я занимался наукой, а затем стал менеджером, то есть руководил различными командами, которые разрабатывали различные проекты. Последним нашим проектом было создание типового проекта атомного энергоблока поколения 3+, который сегодня является самым безопасным в мире и по этой причине самым тиражируемым, в том числе в Европе.
Мы начали его в 2006–м и закончили в 2010–м. Когда в 2010 году мы представили готовый проект, то наши конкуренты из США, Франции и Японии критиковали его за то, что он якобы "перегружен системами безопасности".
Но через год, в 2011 году, случилась "Фукусима", и вдруг выяснилось, что мы были правы. И, как следствие, на рынке начался взрывной спрос на наш проект.
Наш проект купили Финляндия, Венгрия… Вообще, из трех электростанций, строящихся сейчас на территории ЕС, две строятся по этому проекту. А в целом в мире строится 60 станций, и 20 из них — по нашему проекту. Это практически все те электростанции, которые начали возводиться уже после "Фукусимы".
В 2010 году я закончил этот большой проект и уже собирался уходить из "Росатома", но потом случилась "Фукусима", и мне пришлось задержаться на два года, помогать коллегам решать проблемы, связанные с этой аварией.
Впереди планеты всей
— Почему именно Россия оказалась столь компетентна в вопросах безопасности? У России был печальный опыт — Чернобыль. Это был еще советский опыт, после чего страна кардинально изменила подход к проектированию и строительству атомных станций. А Европа и Америка нас тогда справедливо критиковали, и под воздействием этой критики мы свои подходы изменили, они же ничего не поменяли.
Европейцы, американцы и японцы решили, что они настолько круты, что с ними ничего подобного случиться не может. И то, что случилось в Японии, — следствие этого заблуждения. Японцы вдруг обнаружили, что их стандарты безопасности не отвечают современным реалиям. И единственной страной, у которой стандарты безопасности отвечали современным реалиям, оказалась, как ни странно, Россия.
Именно поэтому японцы после аварии на "Фукусиме" стали прежде всего менять свои стандарты безопасности и начали с того, что взяли эти стандарты у нас "под копирку". Европейцы и американцы стали делать то же самое.
Ликбез по атому для разных стран
— Год 2011–й оказался для меня очень насыщенным. Я жил в самолетах. Более 250 перелетов. Приходилось читать лекции для членов правительств разных стран, которые начинали осуществление своих атомных программ. Мы объясняли премьер–министрам, профильным министрам ту простую вещь, что если они не будут сами понимать, как все это устроено, то безопасное функционирование энергетики в их стране просто невозможно.
Ведь что, собственно, случилось в Японии на "Фукусиме"? Ребята, которые сидели за пультом управления, не знали, что делать, и лишь сигнализировали на пульт управления ТЕККО, японской энергетической компании, а в штаб–квартире компании сидели люди, которые тоже не понимали, что происходит, и сигнализировали в правительство, в правительстве и подавно ничего не понимали и просто опустили руки.
Они не осознавали, что может случиться беда. Хотя в тот момент проблему можно было решить на раз: просто послать на станцию вертолет с одним генератором, и никто бы в мире не узнал слова "Фукусима". Или можно было подогнать сторожевой корабль.
Атомная станция находится на морском побережье, у нее и причальная стенка есть, значит, можно было подогнать корабль к причальной стенке и бросить им кабель от генератора. На любом военном корабле есть генераторы.
Дело там было в том, что станция обесточилась из–за мощного цунами. На станции не было пассивных систем безопасности, которые работают без электроэнергии. И тогда они начали сигнализировать: мы обесточены. А в правительстве не поняли, что нужно все бросать и заниматься только этим, они даже не рассматривали этот вопрос.
Парламентское расследование показало, что исполнительная власть оказалась некомпетентной, с таким правительством развивать атомную энергетику в стране было просто нельзя.
Вот поэтому мы начинали наш "атомный ликбез" с семинаров для членов правительств заинтересованных стран и объясняли им, что сигнал, поступающий с атомной станции, должен быть для них всегда приоритетным.
Если этого нет — вы не готовы к этой технологии. Это развитая и, в общем–то, безопасная технология, но очень большая и мощная. А любая большая энергия требует к себе внимательного отношения. Если вы осознаете это — она может быть у вас в стране, иначе — нет.
"Мы в ваших советах не нуждаемся"
— Мы звонили им в Японию и говорили, что им нужно сделать. Те взрывы водорода, которые у них прогремели, были предсказаны нами за сутки до того, как они произошли, предсказаны с точностью до 15–20 минут.
Мы им звоним и говорим: "Через три часа у вас взорвется газ на первом блоке. Для того чтобы это предотвратить, вам нужно подняться на крышу и открыть люк". Они отвечают: "Спасибо, но мы в ваших советах не нуждаемся".
А если бы они открыли люк, водород бы вышел, и ничего бы не произошло. Мы звоним им повторно, говорим: "Через 7 часов у вас взорвется второй блок, нужно подняться на крышу и открыть люк". Ответ тот же.
Уже после глава комиссии по атомной энергии Японии извинялся передо мной перед камерами за то, что они не прислушались к нашим советам. Ну что сказать, японцы — ребята мужественные, они признали свои ошибки. Сделали выводы и приехали к нам учиться.
На "Фукусиме" жертв не было
— Хочу сказать одну вещь: в результате аварии на "Фукусиме" не погиб ни один человек. А те 35 тысяч, которые погибли, стали жертвами цунами, взрывов и пожаров на других технологических объектах.
В этой провинции на побережье очень много технологических объектов.
На нефтеперерабатывающем заводе были взрывы и в результате этого — большие жертвы. Только мировое нефтяное лобби гораздо более значительное, чем атомное, и поэтому все СМИ показывали и рассказывали об аварии на атомной станции, в результате которой не было жертв, и при этом была полная тишина о взрывах и пожарах на нефтеперерабатывающих заводах, где было и огромное количество человеческих жертв, и заражение обширных территорий — фактически экологическая катастрофа.
Эти пожары и взрывы были спровоцированы максимально мощным из возможных землетрясением в 9 магнитуд. 8 магнитуд — это примерно взрыв водородной бомбы мощностью одна мегатонна. Тем не менее "Фукусима", построенная по старому проекту, все же устояла.
Реакторы заглушились в штатном режиме, включилась система безопасности, но потом пришло цунами, которое вывело из строя дизель–генераторы, и станция обесточилась. Там на самом деле две станции, на одной — четыре блока, на другой — два.
На второй площадке с двумя блоками один из генераторов уцелел, и эти два блока были совершенно исправны, их можно было в любую минуту включать в сеть. Вода на первой площадке была всего 10 минут, но их хватило, чтобы залить распределительные устройства, которые были под землей.
Все это пришло в негодность. Началось повышение температуры, и стал выделяться водород, который потом взорвался.
Эта авария была сотворена руками некомпетентных людей, которые не верили, что авария возможна, ведь они такие технологически продвинутые. Но технологичность не исключает природных явлений.
Что случилось в Чернобыле
— В 1986 году произошла авария на Чернобыльской АЭС. Подчинялась она Министерству энергетики, за пультом сидели не физики, а электрики, которые и спровоцировали аварию. Директора тогда посадили, и посадили справедливо, что бы он потом ни говорил.
Они на АЭС проводили эксперимент по увеличению мощности и нарушили все инструкции по технике безопасности, все, что только можно было нарушить. Те люди, что сидели за пультом, совершили преступление и расплатились за него собственными жизнями. Это была поистине страшная авария. И после нее возник стереотип, что русские — совершенно безответственные люди и только они могут сотворить такую аварию.
Хотя в 1979 году в США, на Три–майл–Айленд, случилось то же, что и на Чернобыльской АЭС, — прямо под копирку. Просто там не было таких катастрофических выбросов, но тоже был выброс в окружающую среду, расплавление активной зоны — и тоже по вине операторов.
Более катастрофических последствий удалось избежать чудом. За пультом операторов тогда сидели демобилизованные матросы с атомных подлодок. Однако одно дело — управлять атомной субмариной, и совсем другое — атомным реактором электростанции. Ну вот, не справились.
Так что авария на американской атомной станции, на Чернобыльской АЭС, и на "Фукусиме" — это все чисто рукотворное дело. Три–майл–Айленд — это некомпетентность персонала, неправильная нормативная база, но он не афишировался, а Чернобыль афишировался.
И Россия сделала очень серьезный разбор полетов, и люди, которые прошли через Чернобыль, создали те самые нормативы по безопасности, которые сегодня являются эталонными в мире. Благодаря этой нормативной базе нам и удалось создать проект самого безопасного энергоблока, самого востребованного в мире. По нашему проекту строится 20 станций, а по американскому — всего 10.
Когда ты достиг предела совершенства
— Человек — сам хозяин своих жизненных перемен. И делать это нужно тогда, когда ты достиг предела в своем совершенстве. Когда мы создали лучший в мире проект атомной станции, этот предел для меня наступил. Жизнь ведь одна, и тратить ее только на одно дело — достаточно глупо.
20 последних лет я работал руководителем. И всегда знал, что, как только закончу проект, уйду. Стану заниматься каким–нибудь небольшим бизнесом, ориентированным на конкретных людей.
Человеку для счастья вовсе не нужно бессчетное количество денег. Да, если у человека мало денег — у него мало степеней свободы. Когда у вас нет денег — вы не можете поехать, допустим, в Париж. Но деньги дают свободу до определенного момента.
У вас растет количество денег — и соответственно увеличиваются степени свободы. До определенного предела. После — денег все больше, а свободы не прибавляется. И дальше свобода только ограничивается.
Я знаком со многими людьми из списка "Форбс". Так вот, это люди, вся жизнь которых посвящена обслуживанию их собственных капиталов. Эдакие "рабы лампы" из сказки про Аладдина. В какой–то момент количество денег превысило предел, и они стали заложниками своих капиталов.
Это все не я придумал, а еще стоики и Диоген, который жил в бочке и утверждал, что, для того чтобы быть свободным и счастливым, не нужно иметь ничего. И это соотношение денег и счастья человечеством изучалось очень давно, еще со времен Древней Греции.
Еще тогда было понятно, что многие деньги не дают многого счастья. Так что, достигнув определенного предела, человек либо перестает работать и просто живет, либо он продолжает зарабатывать деньги — и так до самой смерти. Потом он умирает, а на его счете остаются капиталы. Но ему там не легче от этого.
Не превращаться в памятник самому себе
— Вы не замечали, что чемпионы, достигнув вершин карьеры, уходят из спорта. Почему? Да потому, что достигли предела. Мы стали чемпионами, сделали лучший атомный энергоблок. А что дальше? Понятно, что отрасль консервативна, это основа безопасности. Ты сделал то, что работает, и его не надо менять, оно в таком виде будет тиражироваться еще два–три десятилетия. Следующий проект понадобится в том случае, если изменится конфигурация глобальной энергетики.
На ближайшие 30 лет нашего проекта хватит. И превращаться в памятник самому себе мне не хочется. Да, конечно, можно ездить по конференциям, раздавать интервью, но зачем мне это?
Латвия и имперский способ мышления
— Знаете в чем, я думаю, главная проблема Латвии? Латвия — страна, которая может стать развитой и процветающей и имеет все предпосылки для этого, но таковой отчего–то не становится. Думаю, что местным элитам все еще свойствен советский, т. е. имперский способ мышления, неважно, какой они национальности, несмотря на то, что страна невелика.
При имперском мышлении люди — это не более чем ресурс, потребляемый государством. Элиты не считают, что люди являются свободными субъектами, осуществляющими свободную деятельность по своему усмотрению. Эта идея глубоко укоренена советским сознанием и, к сожалению, не изжита. Будем надеяться, что следующее поколение это изживет и с Латвией все будет хорошо.
В начале 90–х я переехал в Москву из Нижнего Новгорода. Тогда было уникальное время — слом старого и возникновение нового. Время возможностей, и те люди, которые поменяли тогда мировоззрение, изжили в себе, внутри себя советского человека, стали успешными впоследствии. В Латвии же, на мой взгляд, такого котла и бурления не было и изменения массового сознания людей не произошло.
Я в молодые годы работал в Нижнем Новгороде, и мой друг, с которым мы сначала вместе учились в школе, а потом и в университете, Борис Немцов, был губернатором области. В то время город очень сильно развивался. А потом все в какой–то момент оттуда уехали. Сначала в Москву, а потом еще куда–то.
Я думаю, что большинство тех, кто уезжает из России, уезжает из Москвы. Это люди с ощущением свободы. Когда–то в Древней Греции появилось понятие свободы личности, и этим Эллада отличалась от восточных деспотий, где человек — винтик.
Советский человек вернулся в восточную десаотию, где понятие личной свободы отсутствовало. И часто люди не хотят свободы, они ее боятся. Потому что свобода — это, главным образом, ответственность. Но свобода — это еще и право жить там, где тебе хочется.
Война — дело молодых. Бизнес — тоже
— В моем прямом и косвенном подчинении на пике карьеры было до 40 тысяч человек. У мудрого еврейского народа есть шутка: если хочешь сделать гадость, пожелай, чтобы у человека было много подчиненных.
Большое количество подчиненных — полное отсутствие свободы. Кто–то в такой ситуации просто становится садистом: ведь если ты руководишь крупным бизнесом, который находится в конкурентной среде, то ты просто обязан давить людей. Иначе не выжить. В бизнесе выживают только параноики, как пишет в своей книге президент Intel.
Ты и твоя команда всегда должны быть бодрыми. Ты на войне, а на войне — как на войне. У тебя — дивизия, и время от времени тебе надо кого–то выводить перед строем и расстреливать, чтобы знали дисциплину. А ты должен увольнять.
Однажды мне пришлось уволить несколько тысяч человек, и такое в моей жизни случалось неоднократно. И если ты не садист и уволил кого–то — ты потом плохо спишь. Нормальная реакция нормального человека.
Большие менеджеры почти все время на драйве, но у них нет личной жизни, потому что 24 часа в сутки они работают. Ты просыпаешься ночью и думаешь только о работе.
Какое–то время, конечно, можно и повоевать. Но потом приходит время поднять парус и выйти в море, и бороться дальше с волнами, штормами, и жить полнокровной жизнью в другой сфере. В какой–то момент я понял, что я все это хотел и все это получил. После сорока, считаю, надо уже заниматься чем–то другим, а не войной. Война — дело молодых, как пел Виктор Цой. Это ответ на ваш вопрос, почему я ушел.
Дом в Латвии
— Почему Латвия? Это было случайно. Мне позвонил друг, россиянин. Сказал, что есть возможность купить землю под застройку. Я спросил: что есть рядом? Он ответил: "Американская школа, гольф–поле, каток, бассейн, конная фирма, озеро с трассой для вейкборда. А в поселке живут дипломаты". Замечательно, сказал я тогда, значит, покупаем землю. Вошел в проект, даже не видя земли.
Я побывал более чем в 60 странах, причем в тридцати провел много времени, вел крупные проекты, и знаю, как там устроена жизнь. Есть четыре города, где мне хорошо, — это Рига, Будапешт, Рим и Сингапур. В этих городах я как дома.
В Париже, Лондоне и Нью–Йорке я устаю. Можно иметь бизнес с немцами и итальянцами, а с британцами, французами и испанцами возникают проблемы. С ними договориться крайне сложно. Вы говорите на разных ментальных языках. В Латвии в голове у людей то же самое, что и у меня, не надо напрягаться.
Я живу здесь с 2012 года и понял, что мне сюда приятно возвращаться — как домой. И перестал ездить в Москву. Вот уже полтора года там не был, да и не тянет.
Мои друзья здесь, в Латвии. В поселке живет огромное количество друзей — и даже бывшие одноклассники, которые купили у меня дома. У нас тут образовалось такое свое комьюнити. Занимаемся спортом, общаемся, ходим друг к другу в гости. А ресторанный бизнес я продал. Мне это не нужно.
Единственное, чего мне не хватало в Латвии, — это хорошего вина. Здесь неплохо развита пивная культура и совсем не развита винная. Вот меня и подбил один ресторанный критик сделать этот проект. Но я не рассчитывал на то, что мне самому нужно будет им руководить, фактически в нем жить. Когда я это понял — я его продал.
Мы теперь решаем это простым способом — ходим друг к другу в гости, у каждого здесь есть по винному шкафу, и мы ни в чем себе не отказываем.
Тата НЕВСКАЯ
