Видео
В мире
За чью команду играем?
Доктор исторических наук Янис Шилиньш пояснил, что главными сюжетами стали события 1919 года: создание Латвийской армии, бои с Бермондтом и «советскими боевиками и диверсантами». Он признался: «В детстве мне очень нравилось читать все эти хронологии, с картами и картинками. Хорошо, что жизнь всех этих офицеров исследовали…»
Журналист Марис Зандерс напомнил, что наступление бермондтовских сил изначально вызвало панику и смятение. Я. Шилиньш признал: еще с лета 1919 года МВД и Министерство охраны (тогда так именовалось военное ведомство) были осведомлены, что немецкие войска задерживаются с эвакуацией в Германию, и «Железная дивизия» фон дер Гольца оставалась в Елгаве. Но пока что собственно Латвийская армия находилась в стадии формирования. Впоследствии была создана специальная комиссия по расследованию действий военного начальства. Историк полагает, что армия старалась изо всех сил, но помешали объективные обстоятельства:
— Если даже и был план, то он годен только до первого выстрела.
Юрис Цыгановс, научный директор Военного музея, признал, что сразу же после начала наступления бермондтовцев начался «полный хаос». В октябре 1919 года четырьмя эшелонами вывезли остававшееся в Риге имущество – на Иерики, Цесис. Появились слухи об оставлении столицы. И только потом поняли: войска сопротивляются, Рига сдана не будет.
— Латышами себя позиционировали все, кто воевал в Латвийской армии, как сейчас играют за Латвию теннисистки Севастова и Остапенко, — привел неожиданный пример Ю. Цыгановс. Хотя были и «дамы с низкой социальной планкой», которые ушли потом вместе с отступающими бермондтовцами.
Алдис Барщевскис из Елгавского музея рассказал, что в 1917–1918 гг. немцы создали в этом городе крупный логистический центр, на который опирались войска Бермондта; оставались также бывшие германские позиции в районе Олайне и Кекавы, которые можно было использовать в наступлении на Ригу.
Марис Зандерс упомянул о том, что распространенный нарратив «мы и они», т. е. «кто не латыши – те враги», в реальности действовал не всегда.
— Бермондтовцы гуляли с местными красавицами, — признал А. Барщевскис.
— Было вполне мирное сосуществование. Город с 1915 года, когда его оккупировали немцы, фактически все время управлялся чужой властью. Были проблемы с топливом, продовольствием, люди выживали как могли.
Временные столицы Латвии
Линда Розентале–Розе из Лиепайского музея напомнила об особой роли своего города – здесь 6 месяцев на корабле «Саратов» находилось Временное правительство Карлиса Улманиса. В фондах музея представлены как личные вещи людей той эпохи, так и трофеи бермондтиады. Особую ценность представляют дневниковые записи секретарши Временного правительства Эмилии Вецвагаре, выполненные по–латышски и по–русски и охватывающие период с 21 июля 1917–го по 31 декабря 1921–го.
Лиепайчане проявили свои лучшие чувства, считает Л. Розентале–Розе:
— Патриотизм был столь огромен, люди были готовы делиться всем, чтобы поддержать и защититься. Это был взрыв патриотизма.
Хотя в глубине у людей могло быть самое разное отношение к власти – ведь в той же Лиепае в апреле 1919 года было создано и параллельное правительство Андриевса Ниедры, ориентировавшееся на немцев. Так что в Латвии одновременно было три правящие элиты, если считать и рижских большевиков Стучки!
Талис Пумпуриньш, представляющий Цесисский музей, обратил внимание, что его также намеревались сделать временной столицей Латвии – если бы во время наступления Бермондта пришлось оставить Ригу:
— Каждому министерству было выделено свое здание, радиостанция находилась на вокзале.
В Цесисе формировался названный в его честь полк, который отправился на восток – в его составе были даже школьники.
— У нас много братских кладбищ… — сказал Т. Пумпуриньш.
Марис Зандерс напомнил о проходивших во время войны с Бермондтом реквизициях:
— Давали ли люди все, что надо, родному правительству или в лучших латышских традициях говорили, что у них ничего нет?
Т. Пумпуриньш пояснил, что крестьянам Северной Латвии особо не нравились посещения их хуторов союзниками, оставлявшими в обмен на продукты и прочие материальные ценности «записочки на эстонском языке». Впрочем, очень много удалось собрать для армии при помощи всевозможных фондов, женских организаций… Но в то же время продолжали работу и эвакуированные из Риги учебные заведения – скажем, сдавали экзамены в консерватории.
Немецкое неизвестное
«Битва Лачплесиса с Железным рыцарем», по оценке Я. Шилиньша, является весьма поэтизированным и мифологизированным восприятием военных действий 1919 года. Немецко–русская армия Бермондта (70–80% немцев, кроме чисто русской охраны самого Павла Рафаловича) воевала с многонациональным латвийским воинством, в котором, в частности, были отдельная русская рота и еврейские воины.
— Многие русские считали, что Бермондт – предатель, потому что именно его наступление на Ригу не дало возможности Юденичу занять Петроград!
Немецкие ополченцы в Латвийской армии, или ландесвер, оставались на своих позициях, и многие пали в боях с Бермондтом. «Трагичным для немецкой общины» назвал Янис Шилиньш то время, когда немцы потеряли имущество, финансы, понесли крупные демографические потери.
— Балто–немецкое настроение нужно тщательно изучать, — полагает историк. Он считает, что интересы местных немцев разошлись с «безумными авантюрами» того же Бермондта.
— Белая Россия никак не была положительно настроена к молодым государствам, — полагает Марис Зандерс. Вместе с тем генерал Юденич признавал факт появления Балтийских стран.
— Надо поблагодарить десятилетия советской пропаганды, создававшей образ белых генералов как монархистов и дикарей, — констатировал Я. Шилиньш. — Все же в большинстве своем они были демократически настроены. На их фоне Бермондт как раз был исключением. Нам нужно пересмотреть роль Северо–Западного русского правительства. В случае победы белых русских Латвия, скорее всего, сохранила бы независимость.
По оценке доктора Шилиньша, версию о том, что именно красные латышские стрелки «завоевали независимость для Латвии», создал в своих политических целях первый главком Красной армии, бывший полковник российского Генерального штаба Юкумс Вациетис. Впрочем, в итоге ему это все равно не помогло – ведь он был репрессирован по обвинению в шпионаже в пользу буржуазной Латвии…
Николай КАБАНОВ.
