Видео
В мире
— Мост открыли к 40–летию Октября, в 1957–м, потому и назвали Октябрьским, а металлические конструкции собирали в левобережье, в Задвинье, недалеко от трамвайной линии. Там была строительная база. Опоры уже были залиты и выглядывали из воды, а металлические конструкции выдвигались к противоположному берегу с помощью мощнейших домкратов. Когда я проезжал по Понтонному мосту, стоявшему рядом, из окна трамвая было хорошо видно, как подрастает новичок. Утром конструкция еще висит за опорой, а к вечеру — легла на следующую. Для того времени это была экспериментальная технология возведения мостов, — рассказывает Валерий Иванович.
Перед сдачей в эксплуатацию на все полосы новостройки въехали МАЗы, груженные песком, — измерялась максимальная "просадка"…
Секрет Понтонного моста
На месте Октябрьского моста прежде стоял Понтонный. С открытием нового моста ветерана переместили туда, где сейчас стоит Вантовый. В отличие от новичка, Понтонный приходилось разбирать — во время ледохода. Это бывало весной и продолжалось обычно до середины апреля.
— В город уже давно пришла весна, люди были одеты в легкие курточки, а по Даугаве шел лед, — вспоминает свидетель эпохи. — Народ специально приходил на берег любоваться ледоходом. Но одевался теплее: там все дышало холодом…
Сообщение с центром на время ледохода обеспечивали два паровых буксира: один стоял на правом берегу, другой — на левом. А, например, в Закюсале, где жителей было меньше, на время ледохода жителям разрешалось идти в город по Железнодорожному мосту. Выдавался специальный пропуск. После ледохода там возобновлялось пароходное сообщение — единственная связь с "большой землей". Рассказчик об этом хорошо знает — его коллега жил на Заячьем острове.
Один из мостостроителей.
Сталинские дома на Валгума
Сам Валерий Иванович переехал в Задвинье в 1956–м из центра: отчиму дали квартиру от работы. Работал он на судоремонтном заводе Министерства рыбной промышленности, который находился у акватории Агенскалнского залива. А квартиру дали на улице Валгума.
— На Валгума поднялись две многоэтажки, построенные по сталинским проектам — с высокими потолками. Потом уже начали возводить "серийки" — из силикатного кирпича, — продолжает собеседник.
В домах было центральное отопление — собственная котельная. А ванная в квартирах — с дровяной колонкой, 100 литров емкости. Одному, чтобы помыться, горячей воды хватало, другому нужно было снова греть "дровяной бойлер". Впрочем, для того времени это был максимум удобств. Вокруг стояли частные домишки с печным отоплением, и собственные ванные их хозяева могли видеть только в западных фильмах.
На месте нынешнего парка Победы тянулся малосимпатичный пустырь. В футбол мальчишки обычно гоняли во дворах, зимой иногда ездили на стадион "Локомотив" — кататься на лыжах. Хотя и он был малопривлекателен.
А вот неплохих кинотеатров в Задвинье хватало. "Октобрис" и "Саркана Аусма" — на улице Нометню, "Лиесма" — на Виенибас гатве. Кинотеатры на Нометню находились один напротив другого, но репертуар отличался, поэтому можно было выбирать.
Судоремонтный завод Задвинья
Закончив в 1957–м десятый класс, Валерий уже через неделю после выпускных экзаменов устроился на работу — на тот же судоремонтный завод.
— Там, где сейчас гостиница "Рэдиссон", стояли ремонтные мастерские. В них ремонтировали небольшие пароходики, а наш завод был чуть дальше — по берегам Агенскалнского залива, — рассказывает ровесник послевоенной Риги.
По тем временам предприятие было небольшим — около 800 человек. Ремонтировали рыболовецкие суда, изготавливали запчасти. Судов стояло у пирса до двух десятков одновременно.
— Вначале ремонтировали немецкие суда СРТ — средние рыболовные траулеры, потом появились покрупнее — СРТР: средние рыболовные траулеры–рефрижераторы. Заходили и плавбазы, — вспоминает Валерий Иванович.
Первое время работали на старых станках — немецких. На этом месте судоремонтный завод был еще с царских времен — "Ланге и сын". От него и унаследовали оборудование. А в конце 1950–х начало поступать новое советское. Как анекдот вспоминает кадровый рабочий историю о токаре, который ни в какую не хотел переходить на новый станок.
Токарь с харизмой
Это был токарь по фамилии Грасис. Мастер золотые руки, человек старой закалки. Немецкие станки, хоть и находились в хорошем состоянии, но не отвечали запросам дня — слишком простые. Когда пришло новое оборудование, начальник цеха пригласил Грасиса и предложил перейти на новый станок. На что получил ответ: "Или я работаю на старом, или я увольняюсь". А такими специалистами не разбрасываются. Вскоре Грасис ушел в отпуск, и его станок демонтировали, поставив на это место новый. Но он был человеком с харизмой. Увидел и написал заявление.
— Хорошо, что старый станок еще не успели на переплавку отправить, — смеется Петруня. — Во дворе стоял. Ничего не попишешь — вернули назад…
И правильно сделали. Что можно сотворить на старом оборудовании, если только руки растут, откуда надо, старый токарь продемонстрировал спустя некоторое время. Был на заводе станок, на котором реставрировали коленчатые валы главных судовых двигателей — сложную и важную деталь. Станок вышел из строя: полетел ходовой винт, имеющий какую–то особую резьбу. Инженеры провели замеры, расчеты и отдали мастеру, у которого был новейший станок. Три раза делал — не подходит. Отправились на поклон к Грасису: "Сможешь сделать?" — "Попробую".
— Три дня работал и сделал такой винт, который будто бы всю жизнь стоял на этом станке, — рассказывает Валерий Иванович.
— А все–таки, что там за резьба была? — поинтересовались специалисты у токаря.
— Понятия не имею, — ответил он.
Это был настоящий Левша. Вузов не кончал, современных приборов не признавал: металлическая линейка и кронциркуль — вот и весь мерительный инструмент…
Такая "деоккупация"
Два моста — Вантовый и Понтонный.
После того, как в Задвинье построили еще один мост — Вантовый, судоремонтный завод изменил профиль: стал судомеханическим. Под новым мостом суда уже не смогли проходить, и ремонтировать их начали на другом предприятии — в Вецмилгрависе. А заводу в Агенскалнском заливе оставили изготовление запчастей.
Ну а после независимости завод, ведущий историю с 1869 года, приказал долго жить. Какие запчасти, если рыболовного флота не осталось? И это у страны, которая лежит у моря?!
Такая вот "деоккупация"…
А гостиницу на месте старых мастерских начали строить еще в 1960–е — "Даугаву".
— Я часто приходил на новостройку: строгой охраны тогда на объектах не было, мне же позарез нужно было наверх. Увлекался фотографией, а сверху хорошо было фотографировать салют, Старый город, — заканчивает Валерий Иванович.
В 1975-м он переехал в другой район. В местах юности не бывает. Да и что смотреть? Завода, где начинал трудовые университеты, давно нет, а в домах, которые когда–то строило предприятие для своих работников, другие люди… Многие из них и не подозревают, что мост, по которому они каждый день едут в центр, когда–то носил совсем другое название — Октябрьский.
Кстати, по какому праву его переименовали? Ладно вернули бы старое довоенное название, так ведь нет — мост построили в советское время. Или правда глаза колет? Но из песни слов не выкинешь…
Илья ДИМЕНШТЕЙН.
