Видео
В мире
Для Соединенных Штатов ставки особенно высоки. Более устойчивый и достаточно независимый Ирак мог бы стать долгожданным результатом десятилетий стратегических, политических и военных инвестиций и сотрудничества.
И все же, выборы вряд ли приведут к коренному изменению политического порядка, который определяет Ирак с 2003 года. Система мухасаса — механизм распределения власти между тремя основными этно-конфессиональными группами Ирака (шииты, сунниты, курды) — остается глубоко укоренившейся. Когда-то задуманная как гарантия плюрализма, ныне она рассматривается как основа коррупции и трайбализма, которые по-прежнему определяют иракскую политику. Но хотя выборы, возможно, не отменят мухасасу, они могут изменить внутренний баланс сил, перераспределив влияние элит, контролирующих рычаги власти.
Третий путь шиитов?
На этом фоне, отмеченном уходом из политики таких крупных шиитских игроков, как Муктада ас-Садр с его партии аль-Тайяр аль-Ватани аль-Шиит (Шиитское патриотическое течение) и бывший премьер-министр Хайдер аль-Абади с его Тахалуф аль-Наср (Альянс победы), действующий премьер-министр Мохаммед Шиа аль-Судани, шиитский мусульманин, выходит на первый план как фаворит выборов. Его популярность у народа основана на его репутации прагматичного, управленческого и умеренного лидера, что обеспечивает ему редкую межпартийную поддержку в раздробленном политическом поле. Ключевым фактором растущей популярности и легитимности аль-Судани с момента его вступления в должность в октябре 2022 года стала его способность уравновешивать противоречивые интересы, одновременно продвигая объединяющую национальную концепцию, которая так контрастирует с исторически сектантским политическим дискурсом Ирака, вечно делящим населенние на шиитское большинство и суннитское меньшинство.
Не менее важно его умение договариваться одновременно Вашингтоном и Тегераном. Наконец, его ощутимые достижения в сфере предоставления государственных услуг — энергетические проекты, дороги и мосты, нефтеперерабатывающие заводы и т. д. — завоевали ему авторитет даже в тех районах страны, где шииты не составляют большинство.
Для многих иракцев аль-Судани олицетворяет надежду на «третий шиитский путь», занимающий промежуточное положение между консерваторами проиранской «Координационной структурой» (al-Itar al-Tanseqi) и более религиозно-националистически настроенными шиитами, такими как аль-Садр. Остается посмотреть, материализуется ли эта надежда.
В настоящее время в парламенте он зависит от депутатов Координационной структуры; его собственная партия, «Аль-Фуратайн», имеет только два мандата. Таким образом, его возможности ограничены. Ситуация может и должна измениться, если у него будет, скажем, 70 членов в парламенте и он сможет объединиться с партиями, разделяющими его взгляды.
С другой стороны, если отвлечься от риторики и посмотреть на реальные дела, то хотя между аль-Судани и другими членами Координационной структуры всегда существовала острая конкуренция, он по-прежнему действует в рамках установленной ими системы формальных и неформальных правил, определяемых, среди прочего, патронажными сетями, сектантством и доминированием политических фракций с военизированными подразделениями, которые долгое время формировали систему управления Ираком. Так что победа аль-Судани хотя в перспективе и может изменить политику страны, сделать это бьудет очень непросто.
Его недавно созданный предвыборный альянс «Тахалуф аль-Иммар ва аль-Танмия» (Альянс за восстановление и развитие) — широкая коалиция технократов, националистов, племенных лидеров, граждански настроенных деятелей и ветеранов традиционных шиитских партий, таких как члены парламента Ханан Фатлави и Алия Нусаиф, бывшие члены «Итлаф Даулат аль-Канон» (Альянс «Государство закона») бывшего премьер-министра Нури аль-Малики — представляет собой попытку консолидировать прагматичную базу управления. Потенциально это может создать более сплоченную правящую коалицию, чем его предшественники — если предположить, что его разнородные политические кандидаты и организации объединились с четкой целью реформирования существующего положения изнутри.
Для зарубежных наблюдателей ноябрьские выборы дают возможность увидеть, сможет ли Ирак укрепить политическую стабильность, станет ли он более уверенным региональным игроком или продолжит спотыкаться под тяжестью своих политических традиций.
Текущая политическая обстановка
Выборы 2025 года пройдут на фоне нестабильности. Несколько ключевых политических игроков вышли из предвыборной гонки, что изменило политическую обстановку, особенно в случае с аль-Садром. Восстановление парламентом, в котором доминирует Координационная структура, закрытой избирательной системы, которая использовалась на недавних провинциальных выборах и будет снова использована на предстоящих парламентских выборах после того, как она была отменена в 2020 году в ответ на давление протестующих, вернуло контроль укоренившимся элитам и затруднит получение мест небольшими партиями и отдельными независимыми кандидатами. В то же время углубилось социальное и экономическое неравенство, и многие иракцы ощущают растущий разрыв между населением, с одной стороны, и политической элитой, ее соратниками и агентами, с другой.
Между тем, под влиянием неэффективного управления финансами и коррупции, экономическая нестабильность Ирака продолжает усугубляться. Все это происходит на фоне сильной засухи и нехватки воды, которые угрожают как сельскому хозяйству, так и долгосрочной стабильности.
Ирак вновь оказался на знакомом перепутье: реформаторские устремления сталкиваются с укоренившейся политической традицией. Помимо прочего, в ходе предвыборной борьбы противостоят друг другу две широкие концепции будущего: институциональная консолидация и автономия ополчений. Проект закона, который еще больше укрепил бы позиции Народных мобилизационных сил в государственном аппарате, по-прежнему находится в подвешенном состоянии из-за опасений как внутри страны, так и за рубежом, что он укрепит влияние Ирана через прокси-силы. Он также сталкивает аль-Судани с некоторыми неуправляемыми милициями. Недавно аль-Судани продемонстрировал свою готовность ограничить власть милиций, что наиболее ярко проявилось в удалении высокопоставленных командиров из Катаиб Хезболла после их кровопролитного столкновения с силами безопасности Министерства внутренних дел в Багдаде.
Помимо политики «шиитского дома», суннитский и курдский дома также пересматривают свои стратегии. Некогда доминировавшая партия «Таккадум» («Прогресс»), возглавляемая бывшим спикером парламента Мохаммедом аль-Хальбуси, сталкивается с жесткой конкуренцией со стороны соперничающих суннитских групп, стремящихся привлечь на свою сторону недовольных суннитских избирателей. На курдском севере Демократическая партия Курдистана, Патриотический союз Курдистана и движение «Новое поколение» по-прежнему погрязли во внутренних разборках, что ослабляет их позиции в переговорах в Багдаде.
Механизмы власти
Под фрагментированной политической ареной Ирака лежит объединяющая архитектура: неформальная сеть власти, которая стирает границы между государством и партией, милицией и министерствами. Политические элиты различных этно-сектантских групп осуществляют доминирование не только через идеологические структуры, но и через контроль над институтами. Министерства, комиссии и государственные учреждения функционируют не столько как национальные бюрократические структуры, сколько как партийные вотчины. Спросите почти любого иракца о государственной должности, и ответ будет красноречивым: «она принадлежит» такой то партии.
Экономическое влияние укрепляет эту систему. Политические деятели монополизируют государственные контракты, доминируют в найме в государственном секторе и используют эти рычаги для вознаграждения лояльности и наказания инакомыслия. СМИ находятся в таком же положении: телевизионные сети и новостные агентства, часто принадлежащие политической элите и партиям, курируют нарративы, призванные укрепить легитимность своих покровителей и дискредитировать соперников. Результатом является гибридный порядок, который частично бюрократический, частично основанный на покровительстве и частично принудительный. Он не является ни чисто демократическим, ни полностью авторитарным, а представляет собой форму конкурентного авторитаризма, действующего под демократическим фасадом Ирака.
Взгляд в будущее
Возможная победа аль-Судани вряд ли приведет к революционным изменениям в политической архитектуре Ирака. Известный скорее как центристский управленец, чем как революционер, он, вероятно, во втором сроке своего пребывания у власти будет проводить осторожную консолидацию, а не радикальные изменения. Однако в системе, долгое время парализованной дисфункцией, даже постепенный прогресс может стать поворотным моментом.
Важно отметить, что перераспределение власти, даже если оно происходит в рамках системы muhasasa и не носит революционного характера, все же может быть значимым, особенно если аль-Судани сможет консолидировать свою избирательную базу и маргинализировать более антиреформаторские и радикальные элементы. Но укоренившиеся во власти элиты вряд ли сдадут свои привилегии без борьбы, и без широкой общественной и международной поддержки даже скромные реформы рискуют быть отменены. Иракцы неоднократно демонстрировали, наиболее ярко во время протестов Tishreen, что они жаждут лучшего управления.
