Видео
В мире
"В том случае, если такие же расчеты компенсации представят другие бывшие советские республики, и России пришлось бы их оплатить, то, конечно, она бы сразу обанкротилась", - говорит член созданной для определения "ущерба от оккупации" комиссии, председатель правления Общества исследования оккупации Латвии Рута Паздере в интервью Latvijas Vēstnesis.
-14 июня исполняется 75 лет с начала массовых депортаций 1941 года, а после депортаций 1949 года прошло 67 лет. Целая человеческая жизнь. Ощущаем ли мы до сих пор в латвийском обществе последствия этих репрессий?
-Безусловно, ощущаем. Они проявляются в существенном изменении демографического состава нашей страны. Численность населения Латвии в 1940 году была примерно такая же, как сейчас, но тогда удельный вес латышей составлял 76%, а сегодня — только 62%. Во-вторых, у нас большие проблемы с интеграцией. Фактически треть населения государства живет в другом, недружественном по отношению к Латвии информационном пространстве. Это самое прямое последствие оккупации.
Всего от депортаций пострадало около 150 тысяч жителей Латвии — почти десятая часть населения на 1940 год. Это была элита нашего общества, лучшие люди. Разумеется, это тоже повлекло далекоидущие последствия, которые испытываем и в наши дни.
— В апреле комиссия, членом которой вы являетесь, назвала цифру — 185 миллиардов евро, которыми исчисляется причиненный советским режимом ущерб народному хозяйству Латвии. Насколько точно это можно определить, и по каким критериям проводился подсчет?
— Есть несколько методов. Прямой метод — сравнение доходов бюджета Латвийской ССР с суммой, которая отдавалась Москве. Более половины этих доходов уходило в Москву, где они снова распределялись республикам, часть суммы, — но не вся — возвращалась к нам назад. Таким образом, Латвийская ССР теряла почти 20% доходов своего бюджета. Часть доходов тратилась на военные нужды СССР в Латвии.
В общей сложности около трети нашего бюджета расходовалась не на наши собственные нужды.
Это цифры, которые можно конкретно подсчитать, и это явное доказательство того, что СССР нас интенсивно эксплуатировал, а не дотировал, как иногда указывают оппоненты. Если кто-то врывается в ваш дом, разрушает его и перестраивает под свои потребности, то довольно абсурдно называть такие действия инвестициями.
На международном уровне признан также сравнительный метод. Латвия по ситуации в 1930-е была очень похожей на Финляндию, наши ВВП на одного человека отличались на несколько процентов. В 1940 году после Зимней войны с СССР в Финляндия в сравнении с Латвией ситуация была хуже, а в 1990 году Финляндия по доходам на одного человека опережала Латвию, как минимум, в два раза*.
Затем мы прошли через экономическую пропасть, которая наступила с реструктуризацией экономики под условия капитализма. На сегодняшний день, если сравнивать уровень развития в Латвии и в среднем в Европе, коэффициент разницы составляет около 1,7. Необходимо отметить, что ущерб, который понесла Латвия, вырываясь из этой экономической пропасти после окончания оккупации, еще не подсчитан. Однако это тоже возникший в результате оккупации ущерб.
— Какими будут дальнейшие шаги стран Балтии в совместном определении ущерба?
— В ближайшее время мы планируем посетить Эстонию и Литву, чтобы изучить структуру бюджета этих стран в советский период, узнать сохранились ли там такие же документы о доходах и убытках бюджетов республик, которые в ходе исследования анализировались в Латвии. Если такие данные доступны, то их необходимо включить в расчеты.
Во-вторых, определим демографический ущерб, преобразовав человеко-годы в денежное выражение. Наша задумка — подсчитать также ущерб за увезенных в Сибирь и погибших там детей.
В-третьих, займемся причиненным экологии ущербом, из-за которого, к примеру, на ликвидацию гудронных прудов в Инчукалнсе и очистку Олайне от химического загрязнения Латвия ежегодно тратит и еще будет тратить десятки миллионов.
Город Олайне был построен только с единственной целью — изготовление химического оружия, а для прикрытия там производили средства для мытья посуды и другую бытовую химию.
— Будут ли включены в подсчет ущерба также последствия Чернобыльской аварии?
— Да, цифры о размере компенсаций ликвидаторам последствий Чернобыльской аварии имеются в нашем распоряжении. Мы подсчитываем также ущерб, причиненный в результате отправки жителей Латвии на войну в Афганистане.
— Что дальше? Предъявление иска о возмещении ущерба юридическому наследнику СССР — России?
— Это зависит от политиков. Ясно также, что в этом смысле многое будет обусловлено международными событиями и политической ситуацией в России лет через пять.
Россия постаралась обезопасить себя от такого взыскания. Но и у нас, безусловно, будут сильные аргументы.
— На этой неделе исполнится очередная годовщина вхождения советских войск в Латвию 17 июня 1940 года, которое сейчас пытаются обосновать как наше добровольное соглашение с Советским Союзом, а не оккупацию. В том случае, если бы Латвия тогда оказала пусть даже символическое сопротивление, а Карлис Улманис выразил дипломатический протест, вопрос о причиненном Латвии от оккупации ущербе было бы решать намного легче…
— Возможно, да. Но Улманиса сложно в чем-то упрекнуть, потому что ему было хорошо известно, с каким кровавым режимом имеет дело наше государство. В конце 30-х годов в Советском Союзе уже было уничтожено много латышей. Можно привести сравнение: темной ночью бандит прикладывает тебе к горлу нож и говорит: «Деньги или жизнь?». В 1940 году Латвия оказалась примерно в такой ситуации.
Еще в 1939 году в Латвию были введены войска СССР в количестве, превышавшем латвийские вооруженные силы. В Балтийском море было полно советских военных кораблей. Улманис боялся большого кровопролития и, наверное, думал, как лучше в такой чрезвычайной ситуации поступить ради своего народа. По-человечески я бы избегала осуждать его за какие-то дипломатические ошибки, за не оказание сопротивления.
— В политическом пространстве доминирует точка зрения — подсчет ущерба от советской оккупации не имеет смысла, потому что Россия его никогда не компенсирует.
— Во-первых, нам самим необходимо знать нашу историю, в также то, почему мы после восстановления независимости так значительно отстаем в развитии в сравнении с государствами, которые не пережили советскую оккупацию. Это последствия оккупации, которые до сих пор не исследовались в таком широком разрезе — вред народному хозяйству, окружающей среде и демографической картине.
Во-вторых, о причиненном в так называемое советское время ущербе в конкретных цифрах, должны узнать инородцы Латвии, многие из которых по-прежнему считают, что СССР вложил в Латвию огромные инвестиции, и мы теперь это неблагодарно не ценим.
Таким образом, это вопрос об отношении инородцев к нашему государству. Ясно, что часть их не сможет принять такой взгляд, однако какая-та часть поймет.
В-третьих, об этих подсчетах нужно поставить в известность Россию. Фактически Россия уже отреагировала — о подсчете сообщали российские СМИ, и свое мнение выразили также представители МИДа этой страны. Если Латвия предпочтет молчать о причиненном во время советской оккупации ущербе, то это можно будет истолковать так, будто мы это принимаем.
В-четвертых, об этом должно знать также международное сообщество, чтобы исключить интерпретацию, что Латвия оказалась в такой отсталой ситуации только по своей собственной вине. Большое влияние советского режима на одну нацию наглядно иллюстрирует разница в развитии бывшей Восточной Германии и Западной Германии.
В том случае, если такие же расчеты компенсации представят другие бывшие советские республики, и России пришлось бы их оплатить, то, конечно, она бы сразу обанкротилась.
— Тогда как же России реагировать, если она даже пожелает компенсировать причиненный в советский период ущерб бывшим советским республикам?
— Возможно, важнее полного возмещения этого ущерба добиться, чтобы Россия признала его вместе с причиненными обидами и заплатила бы хоть один символический евро в виде извинения. Если в России изменится мышление относительно того, что происходило в истории ее государства, это будет огромным приобретением и для нас, и для развития самой России, и для хорошего сотрудничества между соседними странами.
*по поводу сравнения Латвии и Финляндии в 1930-х:
Из статьи Сергея Павлова "Альтернативная история Латвии без оккупации 1940 года — все равно Финляндии бы не получилось":
Впервые эту идею — что, не будь Латвия присоединена к СССР, она бы развивалась как Финляндия — опубликовал в 1990-м году доктор экономических наук, профессор (тогда еще) ЛГУ им. П. Стучки Модрис Шмулдерс.
В своей брошюре «Экономические отношения Латвии и СССР...» он писал (стр. 46, 47):
«Наши страны имеют много общего: перед войной находились на примерно одинаковом уровне развития, находятся близко по-соседству, обе пострадали в войне и имеют тесные связи с Советским Союзом. Перед войной внутренний продукт Латвии на душу населения был на 15% больше, чем в Финляндия. Если допустить, что в Латвии была сохранена система хозяйствования, подобная финской модели, здесь в настоящее время был бы такой же внутренний продукт на душу населения, как и в Финляндии. (Это реально, ибо до войны, как уже отмечалось, народное хозяйство Латвии было несколько более развито, чем в Финляндии.)»
Впоследствии члены и эксперты Комиссии по подсчету ущерба оккупации будут неоднократно ссылаться на Шмулдерса — и на основании сделанного им допущения подсчитывать «недополученную» разницу между ВВП двух стран за 50 лет. Увы, в этой теории есть свои как минимум неточности, а как максимум — подтасовки.
Когда М.Шмулдерс писал, что «перед войной внутренний продукт Латвии на душу населения был на 15% больше, чем в Финляндии», в период «перед войной» он включил данные за 1925-1934 годы, с учетом обменных курсов и покупательной способности валют в разных странах. По этим данным выходило, что латвийский внутренний продукт на жителя составлял 221 доллар в год, а у Финляндии — 193.
Возникает вопрос — почему такой странный временной отрезок? Ведь после 1934 года у независимой латвийской экономики было еще 5,5 лет развития, — не логичней ли для сравнения брать их?
Увы, в брошюре Шмулдерса таких данных нет. А если бы были — пришлось бы констатировать неприятное: во второй половине 30-х годов Финляндия и прочие страны Запада в своем развитии увеличили отрыв от Латвии.
Причина проста. В 1936 году Латвия была вынуждена резко (на 60%) девальвировать лат, что сразу резко отбросило назад ее показатели ВВП на душу населения (в переводе на «международные доллары», в которых сравнивают уровень между странами).
Янис Калниньш, один из экспертов Комиссии по подсчету ущерба от оккупации еще в 2007 году поставил под сомнения тезис Шмулдерса о схожести показателей Латвии и Финляндии. Но эта информация так и осталась «для рабочего пользования», и в изданных книгах ее «замолчали».
Краткий отчет Калниньша о влиянии девальвации лата на развитие Латвии:
«Анализ показал, что для сравнений с Латвией в качестве базы нельзя использовать 1935 год, когда в Латвии еще не была завершена девальвация валюты. Только девальвация лата в сентябре 1936 года открыла реальную ценность лата по отношению к другим валютам.
При подсчете по официальному обменному курсу, в 1935 году (до девальвации лата — С.П.) финский доход на жителя был на 4% ниже, чем в Латвии, но в 1937 году (после девальвации лата — С.П.) — на 64% превысил уровень Латвии... Как выяснилось, середина цикла экономического развития не подходит для сравнения Латвии с другими странами.
...В результате пересчета показателей Финляндии в латы по официальному курсу в условиях 1929/30 годов (до девальваций и в Латвии, и в Финляндии, — С.П.), оказывает, что финский доход на одного жителя в 1929/30 годы превысил латвийский уровень на 29%, а в 1938 году — уже на 78%. Расчет в условиях 1938 года (по курсу валют после девальваций в обеих странах), [показывает, что] Финляндия опередила Латвию в 1929/30 году на 13%, а в 1938 году — на 57%.
Таким образом, Финляндия в 30-х годах достигла более высоких темпов развития, чем Латвия. Приближение и даже превышение Латвией финского уровня, [возникающее, если] считать в фактических ценах и использовать официальные курсы для пересчета в латы, в годы экономического кризиса было кажущимся. Это (приближение и даже превышение, — С.П.) обуславливалось искусственно поддерживавшимся высоким курсом лата [в период,] когда другие страны свои валюты уже девальвировали. Но в конечном результате девальвации не избежала и Латвия», — резюмирует Калниньш.
Итак, тезис Шмулдерса, что «до войны народное хозяйство Латвии было несколько более развито, чем в Финляндии» (и поэтому не будь оккупации, мы бы развивались, как финны) — это, увы, миф. На самом деле Латвия отставала драматически, и говорить, что до войны мы были равны, или даже опережали финнов — некорректно.
