Видео
В мире
Наш читатель Дмитрий Вадимович ПУРЫГИН откликнулся на приглашение "ВЕСТЕЙ" рассказать о герое войны — и написал проникновенное письмо о своем деде, военном летчике, пролетавшем всю войну и сбившем немало вражеских самолетов.
Мой дедушка, ПУРЫГИН Дмитрий Иосифович, — для меня летчик–герой, прошедший (вернее — пролетавший) всю войну. Был сбит неоднократно и выдержал все испытания войной и послевоенным периодом.
Жизнь многодетной семьи, в которой рос дед, была тяжелой. Он пережил и тревожные годы революции, и голодомор. Окончив школу в городе Ровеньки Украинской ССР, он по собственному желанию, а точнее — по призыву души, пошел учиться в Борисоглебское летное училище (Воронежская область). Тогда была мода на профессию летчика — сталинский призыв гласил: "Все в небо!"
Учился дед отлично — любил читать и интересовался окружающим миром. По окончании училища был зачислен в РККА (Рабоче–крестьян
До конца 1941 года летчикам не хватало боевого опыта, и только к лету 1942–го в Красную армию начали поступать новые самолеты и американская помощь. Новые самолеты в техническом плане были лучше предыдущих (штурмовики Ил–2, истребители Як–7 и т. д.), но их надо было осваивать, привыкать к ним. Времени на обкатку не было, самолеты осваивались в боях. К концу 1942 года силы были уже примерно равны: наши летчики наверстывали упущенное, проявляли смекалку, осваивали навыки маневрирования.
Писем с войны дед почти не писал, а те, что написал, к сожалению, не сохранились. Но зато присылал с фронта фотографии и на их обратной стороне писал донесения домой. Дед не любил говорить о войне — рассказывал, только если я просил. Вспоминал о боевых друзьях, ночных вылетах, о быте летчиков — и всегда с большой грустью. Я запомнил один рассказ.
Спасительный хутор
События происходили летом 1944 года. Фронт уже двигался к Польше. Был дан приказ на перехват вражеского звена. Наши летчики летали группами, звеньями и т. д. — по пять или более самолетов, и если кто–то сбивал врага, этот факт еще надо было доказать. Это в советских фильмах мы видим, как сразу после приземления на борту самолета техник рисовал звездочки по количеству сбитых в бою самолетов противника. Дед всегда улыбался при виде таких кадров в кинофильмах. На деле учитывались, конечно, радиопереговоры между летчиками, показания рядом летавших друзей, а если ловили на земле спрыгнувшего с парашютом сбитого немецкого летчика, то это вообще была удача. Только при наличии этих факторов присваивались новые звания и присуждались награды.
Так вот, дед летел за линию фронта. Начался бой, и дед сбил одного немца, но и деда подбили. Дед развернул самолет кверху брюхом, открыл кабину и отстегнул ремни — попросту выпал из кабины пилота. Пролетел вниз пару секунд и дернул за кольцо парашюта — ноль, парашют не раскрылся, еще раз дернул — и услышал хлопок, и его как будто дернуло вверх: парашют наконец–то раскрылся. Но время было потеряно, и боковой ветер понес его в сторону от линии фронта.
Приземляясь над лесом, он удачно опустился на какой–то поляне, собрал парашют (бросать его было категорически запрещено — чтобы враги не нашли и собаки не взяли след), а вот куда идти, в какой стороне наши — не знал. Уйдя в сторону от места посадки, дед дождался ночи и по звездам пошел к линии фронта, к своим. Так он проплутал четверо суток, питался подножным кормом — ягодами, грибами, пил из речек и чуть ли не из какого–то болота (и заработал несварение желудка), кое–где останавливался и дремал, и в конце концов все–таки бросил парашют, закидав его ветками.
На четвертые сутки он вышел к хутору изможденный и сильно голодный. Немцев не было видно, и он решил на свой страх и риск пойти к людям. Подойдя к крайнему дому, тихо постучал в окна. Вышли сельчане — поляки и буквально втащили его в дом. Разговор шел по–польски, хозяева кому–то приказали "пана помыть и накормить" — больше дед ничего не помнил. Сколько он спал, тоже с трудом помнит, а очнулся в стоге сена в хлеву. Видно, хутор был зажиточный: где–то мычала корова.
Через какое–то время пришли наши, и дед вышел навстречу солдатам, протянул им свой военный билет и объяснил, кто он и что случилось. Но каково было его удивление, когда он увидел, как из подвала вышли на свет десять немецких солдат в черной форме (это были какие–то войска СС) — видно, им воевать надоело. Деду повезло: после проверки документов он через пару дней вернулся в свою часть.
Вот такой у меня дед.
Новые времена
Дмитрий Иосифович Пурыгин участвовал в финской кампании, воевал с фашистами на Прибалтийском фронте, защищал от врага родную Украину. Закончилась война, и дед вернулся в свой родной шахтерский город, где встретил мою бабушку СОКОЛОВУ Лидию Петровну. В войну она была угнана в Германию, работала на сталелитейном заводе династии КРУППОВ, где обварила руку (отметина о работе на чужбине осталась на всю жизнь), и была освобождена в апреле 1945 года.
Дед в мирное время работал на разных постах, тридцать лет — в системе бытового обслуживания, и всегда был добр к людям и справедлив: настоящий коммунист. На пенсию ушел с поста директора городского комбината бытового обслуживания.
У бабушки с дедушкой родился мой отец ПУРЫГИН Вадим Дмитриевич. В 1971 году в Сочи отец встретил мою маму, приехавшую отдыхать на Черное море из Юрмалы, из Латвии. Они познакомились и через год поженились. В мае 1972 года родился я — на территории Луганщины, Украинской ССР. Рассказывают, что дед, увидев меня, принесенного из роддома, взял на руки и громко на всю улицу сказал: "Назовем Дмитрий, все Митьки — хорошие люди". Так я получил свое имя. А бабушка, когда не было никого дома, "выкрала" меня и тайно окрестила в православной церкви — так я получил свою веру в Бога.
Потом переехали на родину мамы — в Латвию, так и живем здесь, на второй моей родине.
А ошибся, получается, мой дед в людях и в будущих поколениях, за счастье и мирное небо над которыми он воевал. Как страшно сейчас слушать новости с востока Украины, и как хорошо, говорю я себе, что дед и бабушка не дожили до новой войны — на сей раз гражданской. Остались в Новороссии мои родственники, живущие на территории Луганской народной республики. А я здесь в Латвии — "негр", "колорад", "москаль". Как противно слышать от латышской молодежи, когда идешь на 9 Мая с цветами: "Jā, Jā, šodien krievu diena", так и чувствуется: "Москаляку на гиляку".
…Я рассказал про судьбу и подвиг своего деда, настоящего человека. Я всю жизнь буду хранить его награды — ордена Красной Звезды и Отечественной войны II степени и многие фронтовые медали. Это — память о том поколении истинно настоящих людей, мимо которых мы пробегаем каждый день, а вспоминаем только 9 Мая…
акцияНикто не забыт, ничто не забыто!
Почти в каждой семье хранятся фотографии военных лет, семейные истории о тех, кто сражался на фронте, в тылу врага, работал на заводе, растил хлеб. Давайте напомним об их подвиге, расскажем о тех, кто сегодня рядом с нами, и о тех, кто не дожил до наших дней…
В этом году исполняется 70 лет Победы в Великой Отечественной войне. "ВЕСТИ" приглашают читателей принять участие в акции "Никто не забыт, ничто не забыто!". Найдите в альбоме фотографии своих родных, участвовавших в войне — на фронте или в тылу, пришлите фото и рассказ о своем герое. Может быть, сохранились письма военных лет, с вашего разрешения мы опубликуем эти бесценные строки. Может быть, у вас есть сосед или знакомый, который принимал участие в событиях военных лет, — расскажите о нем.
(!) Гарантируем возвращение документов. Если вы не можете сами рассказать об участнике войны, не хотите выносить фотографии из дома — то позвоните или напишите, с вами свяжется журналист. Присылайте письма и фотографии (копии, можно сосканированные) по адресу: "Латвийские Вести", ул. Мартиня, 9, Рига, LV–1048, с пометкой "Память"; или на электронную почту: andrianova@pdc.l
