Видео
В мире
О всемирной быдлонизации. О слабости русского мата и силе чуда в русской истории. О скрытой теплоте патриотизма и угрозах национальной безопасности России – Игорь Волгин, профессор МГУ и московского Литинститута, крупнейший в мире исследователь жизни и творчества Достоевского выступил в Риге.
Конференц-зал отеля «Авалон» был переполнен – в Латвии Игорь Леонидович Волгин хорошо знаком многим как блестящий рассказчик, литературовед, историк, поэт и ведущий программы «Игра в бисер» на телеканале «Культура». Теперь он стал гостем рижского клуба «Культурная линия».
Встреча хоть и прошла на высоком литературном уровне, но разговор получился жизненным и масштабным. Приведем наиболее яркие моменты.
И в интернете Пушкин первый
Вначале Волгин поделился радостью: его недавний сборник поэзии, вышедший тиражом 1 тысячу экземпляров, в Москве разошелся сразу.
- Хотя стихи сейчас расходятся очень слабо. Раньше печатали тиражи по 10 тысяч, сейчас больше одной тысячи практически не выходят. С культурой происходят вещи грустные. Не только в России – во всем мире она становится маргинальной, вытесняется массовой.
Идет падение общего кода. Ведь раньше, предположим, выходил в журнале текст Айтматова, вся страна читала. Тот или иной текст объединял культурную нацию.
Сейчас очень сегментировано общество, читают мало, идет вытеснение интернетом. Хотя первым интернет-поэтом, по-моему, был Пушкин. Он еще когда написал:
Прибежали в избу дети,
второпях зовут отца:
тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца.
Язык - неписаная конституция народа
Говоря о языке, Волгин напомнил строки Ахматовой:
Мы знаем, что нынче лежит на весах
и что совершается ныне,
час мужества пробил на наших весах
и мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь
и горько остаться без крова,
но мы сохраним тебя русская речь,
великое русское слово.
-Вот великое военное стихотворение, в котором она говорит о главном, не о спасении территории – о спасении языка. Язык это и есть народ.
В СССР была блистательная переводческая школа, но, как говорят на Востоке, судить о поэте по переводу все равно что целовать женщину через чадру.
Как, например, переводили строки Пушкина из «Евгения Онегина» на бурятский «свет решил, что он умен и очень мил» - «и тогда купцы - большие начальники решили, что умом он превзошел отца своего».
Или, например, строки Вознесенского «бани-бани, двери – хлоп, бабы прыгают в сугроб» по-английски звучали так:
«дома для купания, дома для купания, пожилые леди барахтаются в снегу».
Смысл переводим, музыка стиха – нет. Но в поэзии неизвестно что важнее – смысл или музыка.
Язык - это неписаная конституция народа. Мандельштам еще до 17 года писал, что онемение двух-трех поколений приведет Россию к исторической смерти. Потому что главное богатство не нефть и газ. Когда кончится язык – кончится нация. Поэтому важно состояние языка.
Ползучая быдлонизация
- Толстой говорил: хорошо, идет цивилизация, но для чего?
Телеграф - для того, чтоб написать – куда?
Поезда - для того, чтоб ездить – к кому?
Важно второе – для чего все это? Если человек рушится, все это сводится к нулю. Я это назвал быдлонизацией культуры, населения. Я это вижу по своим студентам. Преподаю в МГУ и Литинституте и в последнее время вижу уровень чудовищный.
Причем удивительно, как они поступили, как окончили школу. Это уже явление, угрожающее национальной безопасности. Спрашиваю, например, когда умер Толстой, студент приходит в замешательство. Уточняю: он умер до революции Октябрьской или после. После некоторого колебания отвечает: «После».
Хорошо, как он тогда относился к советской власти? Студент-журналист 3-го курса говорит: «Он ее принял». Путая, видимо, с Маяковским. Причем, я привожу вам примеры поверхностные.
На последнем экзамене спросил одного студента, когда Ленин умер. Ну, где-то, говорит, в пятидесятые годы. Смазанное историческое сознание – это опасно.
Когда жил Пушкин? «При Николае 3-м». Это уровень не школы – уровень университета. Я уже не говорю, что студенты Литинститута, которые поступают для того, чтобы стать писателями, не могут назвать имени ни одного советского писателя.
Они знают Блока и Бродского от 20-го века, а все что было между – нет. По анекдоту поступают: чукча не читатель, чукча-писатель. Все хотят быть такими писателями. Это страшное явление, и оно усугубляется.
Крест русского писателя
-Занимаюсь в последние годы Достоевским и Толстым. В чем смысл книги «Последний год Ф. М. Достоевского»? – жизнь каждого писателя сценарна. Но если взять смерти Пушкина, Достоевского и Толстого – главное в них общее.
Пушкин почему рвется к дуэли – он хочет переменить судьбу. Понимая, что после дуэли уже не будет так, как раньше.
Так же Толстой стремится уйти ото всех, чтобы переменить судьбу. Достоевский ввязался в совершенно обреченный заговор. Он пишет книги и чувствует пробуксовку, и невольно влечется к катастрофе, перемене судьбы.
Единственный писатель, который пережил свою смерть на эшафоте и после каторги это уже совсем другой Достоевский, нежели до. Он же сказал однажды Владимиру Соловьеву: «Всем ты хорош, но тебе б на каторгу лет на десять».
Воспоминания Мережковского, которого отец в детстве водил читать стихи Достоевскому. Писатель слушал, морщился и сказал: «Чтобы хорошо писать, надо много страдать». На что умный папа сказал: »Нет уж, пусть не пишет, лишь бы не страдал». Тоже позиция.
Шесть версий «Карамазовых»
-Последний год жизни Достоевского еще совпал с пиком террора. В России за весь 19 век по политическим причинам было казнено 42 человека, из них 21 падает на этот год: 79-й – начало 80-го. И большинство покушений на императора.
И началось это все с процесса Засулич, которую присяжные оправдали за то, что она стреляла в Трепова. Достоевский был на этом процессе и сказал, что теперь из нее сделают героиню. «Я бы сказал: иди, но больше не греши».
Не случайно было 6 версий окончания «Братьев Карамазовых». Достоевский раскрыл секрет русской революции: в нее пошли идеалисты, почему она и победила. Об этом он писал. Алеша мог быть цареубийцей.
Два полюса русской жизни
Толстой и Достоевский: два полюса русской жизни абсолютно полярны. Один умирает на руках всего мира, другой отъединенно. В семейной жизни - Достоевский чрезвычайно заботлив к жене и детям, Толстой по натуре своей холостяк и стремится быть один, несмотря на большую семью.
Они, будучи современниками, никогда не встречались. не пересекались – случайно или нет? Читая Библию, Толстой сделал пометки о Нагорной проповеди: «Много лишнего. Хуже Достоевского». Когда Достоевский умер, Толстой плакал: «Какая-то опора отскочила от меня». Не осталось оппонента.
Простит ли Бог Россию
- Достоевский сказал, что на Страшном суде человечество подойдет к Богу, протянет книжку «Дон Кихот» и, скорей всего, будет за нее одну помиловано. Если Россия предъявит свою русскую литературу, может она стать гарантией национальной безопасности?
- А что остается предъявлять России на страшном суде? Русская литература – самое великое, что она создала. Другое дело, будем ли мы помилованы. Что нам еще предъявлять – газ или нефть?
В 15 веке дух нации воплощался в летописании, в 16-м – в церковной архитектуре, а в 19-м веке произошло чудо – Россия прошла за несколько десятилетий путь, которые западные культуры проходили столетиями. И появилась великая литература в течение одного века.
Внутреннее она была религиозна и православна, а суть ее – потребность в справедливости. Бродский сказал: литература – высшее воплощение духа нации, а поэзия – высшее воплощение литературы. И поэтому наша видовая цель – поэзия. Человека как вида.
Он не имел в виду, что все будут писать – не дай Бог! Люди будут воспринимать мир поэтически. Мысль спорная, но глубокая.
Были бы думы – властитель найдется
- В 70-е-80-е годы мы знали, кто в мире властители дум. Кого сегодня вы можете назвать из великих писателей в мире, значимых для всех?
- Важно, чтоб были думы. Если есть думы, появляются и властители. Уровень дум, мировых, понизился сильно. Сейчас нет таких писателей, чтоб владели умами мира или России.
Был такой период в 60-е годы, когда стадионы были переполнены. Но не потому, что миллионы так любили поэзию, круг любителей поэзии всегда узок. Поэзия была единственным каналом для выхода страстей.
«Мальчишкой, на автобусе повисшем, хочу проехать утренним Парижем» – в 57-м году-то.
Пришел новый герой и на сломе эпохи, сталинского времени, все это выражалось через поэзию. Это было умонастроение времени, и поэты были властителями дум.
Но сейчас у нас совершенно другая ситуация и думы другие. Мы находимся на историческом распутье, мы не знаем, куда пойдет Россия. Мы не знаем, какой идеал у страны, какая цель. Мы находимся в межпутье. Сейчас идет культурный упадок, любые прогнозы сейчас невозможны.
Лимит чудес для России исчерпан
- Вы в своих работах пишете о факторе чуда в российской истории. Может он сработать сейчас?
-Да, в России чудо сильнейший исторический фактор. 1612 год, страны нет, все распалось – страна возрождается. 1812 год - чудо происходит тоже. В 41-м под Москвой, конечно, чудо, потому что все факторы предвещали поражение.
Но дело в том, что лимит чудес ограничен. В 20-м веке страна столько потеряла и столько пролила крови, и настолько был выбит генофонд…
Хотя хотелось бы верить в чудо. Нужна большая мобилизация сил для того, чтоб оно состоялось. Как говорил Достоевский, будет нравственное спокойствие, то и финансы умножатся, и экономика воспрянет. Нравственные моменты в жизни нации важны.
И он прав. Если будет порыв общий, то что-то изменится. Хотелось бы в это верить, все-таки чудо работает в тысячелетней русской истории.
Мат – явление устного характера
-Почему сегодня в публичное пространство вышел мат?
- Потому что он всегда там был. Мат - это сверхъязык, на котором можно выразить любое чувство от глубокого горя до высшего восторга. Но мат - культурное явление сугубо устного характера, оно работает в устной речи. Будучи введен в текст, он становится пошлым, буржуазным.
Не нужно беречь литературу от мата, нужно беречь мат от литературы, он разрушается как культурное явление, но в тексте не работает. Есть блестящие стихи у Пушкина матерные, но они не вводились в публичное пространство.
У нас на филфаке в 40-е годы была такая доктор наук Галкина-Федорук, автор первой докторской диссертации по русскому мату. Рассказывают, что она шла однажды по мостовой мимо МГУ, наступила на свежий асфальт и рабочие ее послали коротко.
Она их поправила: вы неправильно употребляете эти речения, это звучит так. После чего дала им 20 вариантов, и они ее под белы руки провожали до метро. И у нас было самое грозное ругательство: пошел ты к Галкиной-Федорук.
Родину любят тихо
- К вопросу о том, что неизвестно куда пойдет Россия. Вы в своем окружении встречаете больше патриотически настроенных людей или либералов-западников?
-Сам термин патриотизм весьма условен. У того же Толстого есть термин «скрытая теплота патриотизма». Когда человек становится профессиональным патриотом, бьет себя в грудь, выходит, как в стихах Бродского:
Вот приходит православный,
говорит, теперь я главный.
У меня в душе жар-птица
и тоска по государю.
Дайте мне перекреститься,
а не то в лицо ударю.
Я думаю, патриотизм скрытное чувство, неафишированное. Когда человек рвет на себе рубаху из патриотизма, это вызывает большие подозрения. Патриотизм не есть монополия какой-то части общества – либералов или консерваторов, это чувство всенародное, и оно проявилось во время войны.
Есть такая запись в дневнике у Достоевского, что правда выше России, выше Пушкина. Вот это цель, чтобы правда мировая совпадала с Россией.
Почему, опять же, революция победила. Был некий мировой порыв - это свойственно русскому духу. Крайность, может быть. Социальная, эстетическая, Мы же страна маятника. У нас исторический маятник идет от белого царя до красного террора, у нас нет промежуточных решений. Это тоже свойство русского менталитета.
Зачем она звалась Татьяной…
…- Мы хотели примкнуть в мировой цивилизации, а примкнули в мировой канализации. Повторю свою старую шутку. Белинский упрекал Татьяну Ларину, что она не пошла за Евгением Онегиным.
Если б она пошла, мы бы тогда давно примкнули к мировой цивилизации, но Татьяна пошла своим путем. Так и Россия всегда поступает. Все вещи связаны, если говорить о ментальности нации.
Евтушенко не авторитет
- Что вы можете сказать о сериале «Таинственная страсть» про шестидесятников?
- Ох, Евтушенко звонил мне ночами и просил сделать что-нибудь, чтоб он не шел по Первому каналу. Больше вранья про шестидесятников трудно найти.
Я знал всех, был со всеми на «ты», кроме Беллы. Больше всего Евтушенко переживал, что о них будут судить по этому фильму, так, наверное, и получится…
Записала Елена СЛЮСАРЕВА
