Видео
В мире
Латвия, Литва, Эстония сейчас внимательно следят за тем, что предпримет на посту президента Дональд Трамп. Очевидно, что при потеплении между Москвой и Вашингтоном скорректируют свою позицию и страны Балтии. На это рассчитывают все здравомыслящие люди. Если у России и США все останется по-прежнему, то и в нашем регионе враждебность сохранится.
Можно, правда, выделить ситуацию в Эстонии. Там премьерский пост получила центристская партия, за которую голосовали в том числе русскоязычные граждане страны. Ожидается, что риторика смягчится. Я этого пока не заметил, не исключаю, что центристы, наоборот, постараются показать, что обвинения в связях с Кремлем необоснованны, и проявят даже большую жесткость, чем их предшественники. Я бы тут не обольщался.
Экономическая ситуация не изменится. Продолжится массовый отток граждан на заработки в Западную Европу. В Прибалтике надеются на эффективное освоение средств, выделяемых Евросоюзом. В первую очередь декларируется нацеленность на поддержку бизнеса.
Нынешний рост экономики колеблется примерно на уровне одного-двух процентов. Конечно, при таких показателях не стоит и заикаться о каком-то радикальном улучшении ситуации. В Латвии сейчас, например, средняя зарплата — 780 евро. В якобы погибающей из-за экономических трудностей Греции этот показатель достигает тысячи евро».
Кавказский фронтир
Политолог Андрей Епифанцев опасается обострения в зоне нагорно-карабахского конфликта. «Думаю, что это практически неизбежно. Переговоры ни к чему не приводят, урегулировать противостояние не удается, минская группа неэффективна, Армения на компромиссы не идет. Азербайджан оказывается по сути в безвыходной ситуации — других путей, кроме военного, у Баку не остается.
Чтобы этого избежать, к зоне конфликта должно быть приковано повышенное внимание, примерно на уровне конфликта в Сирии или на Украине. В Грузии усилится евроскептицизм. Мы уже видим, что лояльность грузин к Западу падает, растет число тех, кто хочет улучшения отношений с Россией. Планы по евроинтеграции проваливаются практически полностью. Изначально предполагалось при помощи Запада вернуть под контроль Тбилиси Абхазию и Южную Осетию.
Этого не получилось, и перспектив практически никаких. Ожидалось, что подписание соглашения об ассоциации с ЕС принесет определенные экономические дивиденды, однако этого не происходит. Наоборот, лари обесценился на 20 процентов. На этом фоне станет популярнее пророссийский вектор развития. Думаю, Москва пойдет в каких-то вопросах навстречу Тбилиси, например, облегчит визовый режим с Грузией», — полагает эксперт.
Руководитель сектора Кавказских исследований российского института стратегических исследований (РИСИ) Артур Атаев главной угрозой для дестабилизации региона считает предстоящие в марте 2017 года выборы в парламент Абхазии. «В конце ноября оппозиция выдвинула ультиматум президенту Раулю Хаджимбе.
В декабре разгоравшееся противостояние удалось погасить за счет включения ряда оппозиционеров в структуры власти, однако к весне устойчиво прогнозируется ужесточение противостояния. Дестабилизация внутриполитической системы очень опасна для России — Москва в данном случае не сможет остаться в стороне, между странами заключено более 90 межгосударственных договоров.
Второй возможной точкой дестабилизации я бы назвал Южную Осетию. В 2011 году здесь уже была попытка майданизации, проходили акции протеста, ситуация была на грани срыва. В 2017 году в республике должны состояться выборы президента, на политическую авансцену пытается выйти бывший президент Эдуард Кокойты, хотя уходил из политической жизни республики он со скандалом.
На 2017 год в Южной Осетии также запланирован референдум о вхождении в состав России. Его итоги прогнозируемы, но положительная реакция России может спровоцировать новые санкции со стороны Запада, отрицательная — вызвать негодование граждан республики. Только на третье место я бы поставил ситуацию в Нагорном Карабахе».
«Из Сирии будут возвращаться»
Киргизский политический аналитик Марат Казакбаев отмечает, что Бишкеку в 2017 году предстоит искать баланс между ветвями власти — республика формально парламентская, фактически — президентская. По его словам, глава государства сейчас готов отдать часть функций парламенту и правительству.
«В Казахстане я бы отметил прошедшие в этом году митинги, акции протеста, что, вообще, не характерно для республики. Все это демонстрирует усталость части общества от несменяемости власти. Думаю, и Нурсултан Назарбаев это понимает.
Весь следующий год ему придется активно искать преемника. Чем дольше оттягивать решение этого вопроса, тем напряженнее будет ситуация в стране, особенно на фоне кризисных явлений в экономике, обесценивания тенге. Полагаю, в стране возможны и более массовые акции протеста. По конкретным поводам, но глобально все они будут порождены закостеневшей политической системой», — поясняет эксперт.
И подчеркивает, что общей проблемой для всех стран региона останется усиление исламистских настроений, возвращение из Сирии участвовавших там в военных действиях боевиков. «Только в Киргизии несколько десятков человек сидят за экстремизм, и все они вернулись с Ближнего Востока. Известно, что боевики ведут активную вербовку среди молодежи и среди заключенных в тюрьмах», — поясняет Казакбаев.
Майдан и Додон
Заведующий отделом Приднестровья и Молдавии Института стран СНГ Сергей Лавренов предостерегает от чрезмерных надежд на нового президента Молдавии Игоря Додона. «Он стремится разрешить приднестровский конфликт, наладить отношения с Москвой. Новый президент в начале декабря был избран и в Приднестровье — бывший спикер Верховного Совета республики Вадим Красносельский. Я, однако, не жду каких-то прорывов. В переговорном процессе участвует не только Тирасполь и Кишинев, но еще пять международных игроков, между собой у них сложные отношения. Впрочем, локальные экономические, бытовые вопросы, которые для людей очень важны, могут быть решены. Например, переговорщики способны обсудить признание Кишиневом приднестровских автомобильных номеров, дипломов вузов Приднестровья. Додон также заявлял, что намерен улучшить отношения с Москвой. Тут, думаю, тоже обойдется без масштабных прорывов, но существенные улучшения возможны. Как вариант, для реализации своей продукции будут сертифицированы дополнительные молдавские предприятия, произойдут какие-то послабления для молдавских гастарбайтеров в России.
Мне кажется, Додон гораздо больше сосредоточится на внутриполитических вопросах. Мы знаем, что у него в стране, в парламенте есть серьезная оппозиция. Полномочия президента — и без того скромные — были в последнее время урезаны еще больше. В частности, глава государства не имеет права утверждать состав Высшего совета безопасности, вопреки желаниям президента был назначен генпрокурор страны. Понятно, что коридор возможностей у него крайне узкий.
Не думаю, что между Додоном и проевропейскими политиками возникнет открытый конфликт в виде масштабных уличных акций протеста. Глава государства все-таки умный политик, мастер переговорного процесса. Скорее всего, вопросы будут решаться кулуарно. Тут я бы обратил внимание на то, что представители сразу трех крупных политических сил проигнорировали инаугурацию нового молдавского лидера — либералы, либеральные демократы и даже коммунисты. Это очень тревожный знак».
Кризис оппозиции
Доцент кафедры политической истории МГИМО Кирилл Коктыш считает, что Минск в 2017 году сосредоточит свои усилия на том, чтобы включиться в российские программы импортозамещения. «Об этом давно идет разговор, этот вопрос лоббируется. Если это случится, то выиграют, наверное, все. Каких-то существенных внутриполитических событий не просматривается. Голосование на выборах президента страны показало, что никакой майданный сценарий здесь невозможен. Я бы отметил, что из-за событий на Украине очень сильно повысился евроскептицизм белорусов. Согласно соцопросам, проевропейский вектор развития поддерживают всего пять-семь процентов населения. До украинского кризиса такие взгляды разделяли 18-20 процентов белорусов. Речь в данном случае идет о политической интеграции. Экономическое взаимовыгодное сотрудничество никто не оспаривает. В связи с этим, кстати, резко упала и актуальность для общества белорусской оппозиции, которая не способна предложить ничего больше, кроме прозападного вектора развития. Раньше им было достаточно призывов к копированию чужого опыта. До 2014 года какой-то отклик это еще находило у людей, но сейчас подобные лозунги вызывают сильный скепсис», — уверен собеседник.
