Видео
В мире
...Не вызывает вопросов выбранная тема - сюжет о том, как в годы Большого террора в СССР в конце 30-х прошлого века в Москве НКВД расстреляло труппу латышского театра. 3 февраля - годовщина гибели его ведущей актрисы Марии Лейко. Нынешняя постановка - совместная работа ведущих русских и латышских артистов под руководством латышской команды во главе с режиссером Лаурой Грозой.
Сделан спектакль великолепно, если можно так выразиться, имея в виду трагизм темы. Однако - постановка лаконичная и ёмкая (два с половиной часа вместе с антрактом).
Работа артистов заслуживает самых ярких эпитетов. Тихо, почти без слов, одним своим взглядом переворачивает душу Яков Рафальсон (местный, случайно попавший в латышский театр накануне спецоперации НКВД). Как по-разному и совершенно по-настоящему умирают на сцене Екатерина Фролова и Инесе Кучинска (режиссер театра и актриса). Как убедительно, как теперь принято говорить, переобувается в новой политической ситуации сам создатель того театра и, естественно, остаётся живым и успешным, в исполнении Мартиньша Вилсонса. Как одной только пластикой и проникновенным шёпотом создают собою настоящую живую декорацию Вероника Плотникова и Яна Хербст...
Блестящей (если не блистательной) можно назвать ювелирную работу Шамиля Хаматова. Который с блеском исполнил роль следователя НКВД. В финале руки, откровенно говоря, не поднимались аплодировать. Так, кстати, в свое время, Марис Лиепа не получил государственную награду за исполнение отрицательной роли - Красса - в балете "Спартак" - слишком хорошо исполнял партию негодяя...
Следователь Хаматова (как, похоже, многие из той когорты) - несостоявшийся актер. И режиссер. И драматург. Свой спектакль он разыгрывает в реальной жизни. Ворвавшись в латышский театр в разгар постановки, он предлагает артистам по-настоящему не жить, но умирать. Делает это настолько талантливо, что реально видишь перед собой настоящего простого смертного, который "просто делает свою работу". Надо кого-то расстреливать, а у него рука уже болит...
Шамиль Хаматов
Не называя всех имен, отмечу - игра всех артистов выше всяких похвал. Тяжелейшая работа, но тяжесть эту они вынесли на своих плечах, зрителям осталось только смотреть, видеть, думать, чувствовать. И улыбаться время от времени. Да, несмотря на сложность темы, текст остроумный: жизнь есть жизнь, пока она продолжается.
В этом плане работа режиссеры Лауры Грозы, конечно, филигранная. Там много того, что называется, настоящими находками. Одна их них - вовлечение зрительного зала в тот самый энкавэдэшный спектакль. Нынешняя публика переносится туда, в далёкий 37-й. Именно к ней апеллирует следователь "агенты в зале есть?", перед ней он ведёт своё "следствие"...Или - его сподвижник, верный пёс, который коротает время между допросами...за спицами. Натурально вяжет - человек же. Или плетёт...
Не буду вдаваться в детали сюжета. Он дико прост, как мы знаем, для того времени: пришла разнарядка на отлов иммигрантов - обвинили невиновных - заставили оклеветать себя и других - всех расстреляли... Всё дело в подробностях. Их стоит увидеть. И узнать. По-моему.
Целью постановки было заявлено следующее: "Кто были эти люди, которых сегодня называют «неудобными латышами», - люди, выбравшие жизнь в Советском Союзе; люди, которых сейчас в Латвии поминают, поднимая траурные флаги в первое воскресенье декабря; люди, чей выбор трудно понять, ведь в то время Латвия была независимым национальным государством? Можем ли мы в современной Латвии идентифицировать себя с этими людьми и понять их решения, принятые в нашем общем прошлом? Или мы можем поминать их только потому, что преступные действия тоталитарного режима кажутся нам слишком суровым наказанием за сотрудничество с советской властью?"
Для русского зрителя тема, конечно, довольно неожиданная. С одной стороны, латыши пострадавшие в СССР. С другой, как бы сами эти страдания выбравшие (правда, прима постоянно повторяет, как бы оправдываясь, что она-то в СССР приехала из Латвии только за внучкой - дочь её умерла. Но режиссер утверждает - осталась ради ролей). В любом случае, театр искореняют под предлогом борьбы с чужеземцами, иммигрантами, которые якобы готовили взрыв посреди мирного майского праздника.
Для снятия языкового барьера над сценой имеются титры - на русском и латышском. Но - что, на мой взгляд, получилось совершенно лишним, так это, собственно, билингвальная подача. Замахнулась, скажете, на святое? Не знаю, какой смысл вкладывался первоначально в эту задумку, но на деле получилось примерно так. Все мученики (хоть они и неудобные, но - латыши) говорят по-латышски. Все мучители (и негодяи) - по-русски. То есть, кто страдает, и кто в этом виноват - это чётко разделяется "при помощи" языков.
Плюс следователь в первом отделении ещё и заметно картавит. В антракте слышу версию о "явном еврейском акценте", хотя я лично не стала бы так трактовать этот штрих к портрету. Как иначе - пока объяснений у меня нет, не Ленина же он пародировал (странноватое чувство юмора для тех времен). Во втором отделении картавость у следователя полностью прошла.
Можно предположить, что режиссер является сторонником системы Станиславского и всё в спектакле старалась приблизить к реальности. Действительно же латышскоязычные артисты оказались внутри русскоговорящего мира. Следователи латышского не знали, вот и говорили каждый на своём, а все вместе - на единственно великом и могучем. Но, как сказано, в преамбуле к спектаклю, это "Возможная история". И значит, откровенно резкое разделение сторон на виновных и невиновных по языковому признаку относится к драматургии, к прочтению тех страниц истории.
Оспаривать исторические факты о десятилетиях страшного террора, дело бессмысленное. Как и то, что от него пострадали все жившие в СССР народы, и русские, в том числе. Десятки миллионов. Но эта "билингвальная тонкость" даёт вполне понятный ответ на главный вопрос. Хоть и не заявленный.
В принципе этот "языковой" вопрос в данном спектакле вполне можно было бы не поднимать. И вообще ничего не писать о спектакле. Но зрители в антракте делились похожими впечатлениями. Если их скрывать, всё меньше русской публики останется. Да, зрителей-латышей уже сейчас гораздо больше, чем было ещё в прошлом сезоне, но русских - меньше (просто судя по речи окружающих). Уже сейчас, судя по афише, на последние крупноформатные спектакли сезона билеты остаются, в то время, как в малый зал всё задолго продано. Останется ли, в конце концов, русский театр? Если это важно.
...Сегодня русские оказались, возможно, в самой тяжелой ситуации за всю свою историю. Каждый -из них - из нас - постоянно находится в состоянии "чужой среди своих". И русские в Латвии, если кого интересует, поделились на тех, кто: за Путина или против (соответственно, за войну в Украине или против). Плюс делятся на тех, кто против войны, но за возвращение Крыма Украине или против. Русские из России, живущие в Латвии, совершенно не интересуются русскими, переселившимися сюда много раньше. По сути общего языка для разговора с местными русскими у них нет (и у тех и у других его нет, живут они параллельно).
Плюс разлом по православию - за церковь во главе с патриархом московским или без него. Плюс разлом по новому церковному календарю (кто против Путина и войны в Украине, и против патриархата Кирилла) - переходить на праздники вместе с Украиной или оставаться традиционно в "старом стиле".
Плюс русские, родившиеся в Латвии, делятся на тех, кто чувствует перед нею свою историческую вину за преступления прежних режимов и тех, кто отказывается за них отвечать. Плюс бывают русские, которые хотят знать латышский язык, но у них это не получается, а есть русские, которые латышским владеют свободно, но говорить на нем не хотят и стараются отсюда уехать куда подальше. И это ещё далеко не все линии, по которым сегодня происходит разлом в душах русских. А тут - снова интеграция.
Совсем недавно Эйжения Алдермане, потратившая огромный кусок своей жизни на воплощение этой самой политики интеграции в реальность, признала, что всё это с треском провалилось. Оно, в общем, и тогда заметно хромало, но было как бы к чему стремиться. Западные государства давали деньги, ведомства создавались, новые места для чиновников. Теперь многих из них занимают уютные посты где-то в международных структурах. А мы - второй раз решили окунуться в ту же реку. И тем же Макаром. Одни интегрируют других.
Возвращаясь к спектаклю. Да простят меня все создатели, которых я неправильно поняла (я тоже много лет потратила на борьбу за интеграцию и даже пару официальных грамот за это имею), но "Гамлет", к примеру, определенно не утратил глубины своего трагизма от того, что ставили его на русском в русских театрах. И все в курсе, что это было в королевстве датском. И людям там было больно. И огромное количество русскоговорящего народу знает хотя бы одну строчку из его монолога. То есть, можно переводить - люди поймут. И запомнят. И осмыслят. Главное, чтоб спектакль был честный и хороший.
И уж тем более, я нет против латышского режиссера. На мой взгляд, наилучшее, что было в последние годы поставлено в нашем русском театре именно о русскости - это работа латыша (он же и латгалец) Виестурса Кайришса "Му-му". Потрясающей глубины исследование феномена загадочности русской души. Со стороны, похоже, в таких вещах разбираться удобнее.
...Пойдет ли широкий зритель на "Скатуве" в огне", говорить пока рано. Мне бы хотелось, чтоб пошли. Пусть сами всё увидят и сделают выводы. На премьере уже побывали предыдущие президенты Латвии Вейонис и Затлерс. И нынешний президент Ринкевич, и видный дерусификатор Ланга. Им понравилось. Но этого для интеграции явно мало...
Елена СЛЮСАРЕВА
ФОТО автора и Мартиньша ВИЛКАРСИСА
