Видео
В мире
"На внеочередном конгрессе «Единства» прежняя председатель Солвита Аболтиня задала тот вопрос, из-за которого этот конгресс вообще понадобилось созывать: «Я часто думаю, в какой миг то, что так хорошо начиналось, стало рушиться?». К сожалению, как показал дальнейший ход конгресса, ни она, ни кто-то другой из ораторов на этот вопрос даже не пытался ответить, - пишет обозреватель "Неаткариги" Бен Латковскис.
Конечно, Аболтиня на него честно отвечать не хотела, потому что ей пришлось бы признать, что все началось в тот момент, когда, оставшись за бортом на выборах, она не справилась с соблазном хоть через черный ход пробраться в Сейм.
В тот миг и сдвинулась лавина дальнейших неприятностей, которая привела партию туда, где она сейчас – с рейтингом ниже, чем у партии Артуса Кайминьша. Если бы Аболтиня честно сказала это перед товарищами по партии, тогда, возможно, у «Единства» действительно были бы шансы на рестарт. Но этого не случилось. Н
и слова самокритики. Вместо него – упреки всем окружающим: СМИ, партнерам по коалиции, олихаргам, Затлерсу и непослушным однопартийцам. Все плохие, все грязные, одна я стою в снежно-белом пальто с высоко поднятой головой и сияющими глазами. Единственный элемент якобы самокритики – я порой бываю слишком резкой.
Тон выступления Аболтини полностью соответствовал атмосфере конгресса в целом, лучше всего выражавшейся словами популярной песни: «Все хорошо, прекрасная маркиза!» На конгрессе мало что свидетельствовало о каких-то проблемах партии. Если они и упоминались, то только вскользь, чисто формально. Сглаженные, бесконфликтные, самовосхвалительные (за преодоление кризиса) речи. Никаких дебатов перед выборами партийного руководства.
Чтобы понять, насколько суровым был официоз повестки конгресса, перечислю всех заявленных ораторов – С. Аболтиня, Ю. Розенбергс, В. Домбровскис, Э. Смилтенс, А. Пиебалгс, Э. Ринкевич, А. Ашераденс, Р. Козловскис, Я. Рейрс, К. Шадурскис. Позволяет ли этот список хотя бы на секунду задуматься, что партии нужны перемены? Конечно, нет. Он свидетельствует только об одном – все замечательно, мы – лучшие, поэтому ничего менять не надо. Продолжим спокойно играть каждый в своем углу песочницы, и все вернется на старые добрые рельсы.
Правда, в самом конце конгресса случился один курьез, приоткрывший проблемы «Единства» с неожиданной стороны. Какая-то искренняя делегат конгресса прорвалась на сцену к микрофону и со слезами на глазах и дрожащим голосом сообщила, что от имени рижского отделения «не может не посвятить несколько строк нашему выдающемуся политику Солвите Аболтине, которая столько сделала на благо латышского народа».
Можно было подумать: а что такого, если человек хочет посвятить стихотворение какому-то политическому деятелю? Но каждому политическому чувству – свое время и место.
Что казалось абсолютно нормальным при Сталине или при дворе короля Людовика XIV, на сцене аудитории университета Страдиня выглядело безвкусной пародией на 25-й съезд КПСС.
В данном конкретном случае не столько безвкусной, сколько симптоматичной, потому что свидетельствует о принятом в партии стиле мышления и поведения.
Ясно, что политическое созвездие Латвии до следующих выборов в Сейм в 2018 году не изменится, поэтому все происходящее сейчас вокруг «Единства» вызывает интерес именно с точки зрения политического анализа, а не политической практики. За «Единством» интересно наблюдать, как за лабораторной мышью. Посмотрим, сможет ли партия, не изменив своей сути, сделав только мелкую, косметическую замену лиц, вернуть свой политический вес? Или в точности повторит путь предыдущей партии власти – Народной партии – на политический погост?
Члены «Единства», избрав в председатели партии Андриса Пиебалгса, очевидно, надеются, что у него наибольшие шансы вытащить партию из рейтинговой ямы. Беда в том, что Пиебалгсу не хватает самого важного качества для спасителя партии. Не хватает огня в глазах и готовности, не думая, броситься в бушующий океан, чтобы кого-то спасти.
В конце концов, это даже не его партия. Он в нее только недавно вступил, и, согласившись на роль спасителя, еще не до конца узнал ее «добродетели». Допускаю, что это незнание и непонимание может быть обоюдным".
