Видео
В мире
"Лидер фракции "Объединенного списка" в Сейме заявил, что у них нет особых противоречий с партией Шлесерса "Латвия на первом месте".
В интервью LTV лидер фракции «Объединённого списка» (AS) в Сейме Эдгарс Таварс уклонился от прямого ответа на вопрос, готов ли его политический блок работать с партией «Латвия на первом месте» (LPV) в случае падения правительства Эвики Силини («Новое единство», JV). Он отметил, что решение по этому вопросу АS принимала бы совместно с «Национальным объединением» (NA) и, возможно, с «Союзом зелёных и крестьян» (ZZS).
Учитывая, что у АS, NA и ZZS вместе 40 голосов в Сейме и, судя по всему, АS не хочет сотрудничать с JV, «Прогрессивными» и «Стабильности!» (S!), без LPV с её 8 мандатами не обойтись, что делает уклончивость Таварса излишней.
В данном контексте не так важно, рухнет ли правительство Силини и когда, или кого ещё гипотетическая коалиция из четырёх партий попыталась бы привлечь (у всех четырёх всё равно только 48 голосов). Более значима очевидная смена отношения к LPV, причём не только со стороны АS. Во время недавних муниципальных выборов в Риге NA заявляла, что сотрудничество с LPV невозможно, после того как лидер LPV не поддержал исключение лидера «Стабильности!» Росликова из заседания парламента. Теперь же NA и LPV совместно вносят в Сейм поправки к Закону о сексуальном и репродуктивном здоровье, предусматривающие обязательные консультации для женщин, решивших прервать беременность.
Коалиции в парламентских демократиях — обычное, почти неизбежное явление (за исключением США и Великобритании), поэтому нет смысла морализировать по поводу интереса АS, NA и, вероятно, ZZS к LPV. Однако чрезмерное увлечение созданием новых комбинаций, на мой взгляд, нездорово.
Первый аспект — политико-технологический. Как ни странно, стабильнее коалиции, где одна партия явно доминирует. Пример — правая коалиция в Италии, где партия Джорджии Мелони «Братья Италии» имеет 10 министерских постов, а партнёры — «Лига» и «Вперёд, Италия» — по 5. Правительство Мелони скоро отметит три года, и её партия сохраняет лидерство в рейтингах, позволяя игнорировать прокремлёвские выходки «Лиги». В Испании же коалиция Педро Санчеса — настоящий «салат» из социалистов, левой платформы «Sumar», каталонских, баскских, галисийской и канарской партий, из-за чего она скорее барахтается, чем управляет. В потенциальной латвийской коалиции (ZZS — 15 голосов, АS — 13, NA — 12, LPV — 8) наблюдается равенство сил, что может затруднить управление, несмотря на возможные аргументы об отсутствии «старшего брата».
Второй аспект — тонкая грань, где различия во взглядах становятся важнее точек соприкосновения, по словам Таварса, «без диаметрально противоположных мнений». История полна неудачных попыток провести и сохранить эту грань. В 1917–1919 годах в России левые группы — эсеры, анархисты, меньшевики — считали, что у них больше общего с большевиками, чем разногласий, но эта иллюзия закончилась трагично. В 1921–1924 годах оппозиционные споры среди большевиков («за это ли мы боролись?») продолжались, но прозрение пришло слишком поздно. То же было в Германии 1930-х.
Учитывая одержимость части латвийского общества Дональдом Трампом (восхищение или критика), пример США актуален. Группы, поддержавшие Трампа, считали, что их общие интересы перевешивают различия. Их цель — поставить на место «либеральную элиту» в госуправлении, университетах и СМИ. Однако часть «tech bro», включая Илона Маска, начала жаловаться, что Трамп действует в интересах христианских националистов, а его бюджетная и иммиграционная политика не отвечает их интересам. Историк Нил Фергюсон в дискуссии Института Хувера восхищался, как Трамп «усмирил» либеральные вузы, но критиковал его экономическую политику. Осознавали ли Фергюсон и другие, поддерживая Трампа, масштаб и важность их разногласий? Похоже, они предпочли их игнорировать.
Противоположный пример — американский неоконсервативный интеллектуал Уильям Кристол, который успешно боролся с политикой демократического президента Билла Клинтона и поддерживал военную операцию США в Ираке, но в настоящее время является одним из самых заметных представителей консервативного движения «Never Trump». Судя по его недавней статье, написанной совместно с другим известным историком Тимоти Снайдером, Кристол и ему подобные консерваторы имеют слишком много разногласий с Трампом – по вопросам Украины, верховенства закона, уважения баланса властей – слишком много или слишком важны, чтобы он мог поддержать Трампа.
Представители традиционных и консервативных ценностей в Латвии тоже не избегут этого выбора. Желание объединиться против «либералов» понятно, но «брак по расчёту», игнорирующий разногласия по Москве или Брюсселю, неустойчив, как показывает текущая коалиция с её спорами о Стамбульской конвенции.
То же самое касается условных новичков в отечественной политике. В одном из интервью Алвис Херманис подчеркивает, что цель его новой партии — изменить избирательную систему в Латвии, и для достижения этой цели необходимо объединить «представителей всех идеологий». Так не работает, и не потому, что идеи Херманиса и его единомышленников являлись бы скандально новыми. Но, как показывает пример Жана-Люка Меланшона во Франции, считающего, что стране не нужны президент и конституция, различия мнения по экономике или внешней политике часто перевешивают общее. Избиратели хотят знать, с кем они объединяются, и где проходит грань допустимых компромиссов.
Конечно, бывают ситуации, когда некоторая гибкость допустима. В момент, когда нужно было голосовать за восстановление латвийской государственности, вероятно, было бы неправильно, если бы те, кто не делал карьеру при оккупационном режиме, отказались сотрудничать с «светлыми силами» в компартии. В Украине партии, поддерживающие государственность, способны договориться о совместной цели, какими бы ни были их взаимные претензии. Таким образом, по сути, вопрос заключается в том, воспринимаем ли мы текущую ситуацию в Латвии как экзистенциальный переломный момент. Наверное, есть люди, которые так думают, и я не собираюсь иронизировать по этому поводу или оспаривать это. Однако, если речь идет о персонажах, которые уже работают или работали в Сейме и в политике, такая драматизация мне кажется фальшивой".
