Видео
В мире
Эфиопская война 1977-79 гг., вернее – участие в ней советских специалистов – почти не освещалась в отечественных СМИ. Ее герои неизвестны обществу. Участником тех событий был Виктор Гусев, ныне спортивный комментатор Первого канала. Из Эфиопии он вернулся с медалью «За боевые заслуги».
-Я окончил Московский пединститут иностранных языков (МГПИИЯ) им. Мориса Тореза по специальности «Английский и французский языи», и поскольку у нас была военная кафедра, вместе с дипломом получил воинское звание младший лейтенант. В армию попал просто, по распределению. Собственно, для армейской карьеры переводчика в те годы существовало два пути: либо в какой-то из центров подготовки иностранных специалистов (мне светил солнечный город Мары в Туркмении), либо в загранкомандировку.
Сколько-то нас продержали при Генштабе, к августу стало ясно – ехать мне в Ирак, в Басру. Дружественная арабская страна, переживать нечего. Виза в паспорте уже стояла. Но вечером прихожу домой, а в программе «Время» говорят о начале войны в Африке – Сомали напало на Эфиопию. Предчувствие не обмануло, через пару часов телефонный звонок, планы меняются. Ехать младшему лейтенанту нужно на войну, в Аддис-Абебу. Родители как-то сразу очень заволновались, и их можно понять.
В Эфиопии основной язык амхарский, но все военное руководство прекрасно говорило на английском. Первое удивление после приезда: по дороге из аэропорта вначале завозили на новое место жительства одного нашего генерала. Начальство жило в виллах, и вот навстречу нам выезжает машина освободившего жилье американца. На буксире – катер! Зачем катер, откуда – так и осталось неизвестным. Но удивление было сильным.
Местные поначалу относились к нам неоднозначно – СССР был лучшим другом не только Эфиопии, но также и Сомали. Руководство Союза два или три месяца не могло принять решение. В тот период нас там было мало, это потом уже развернулись.
Десять переводчиков, среди которых был и я, распределяли в посольстве. Каждый рассказывал о себе, и я не смолчал о том, что провел месяц на стажировке в США. Это так поразило главного военного советника Петра Чаплыгина, что он с ходу произнес: «Гусев остается со мной!». Каждый из наших советников был не просто так советником, а советником вполне определенного должностного лица в эфиопской армии. Чаплыгин же был советником министра обороны, а иногда при необходимости и главы государства Менгисту Хайле Мариама.
Менгисту Хайле Мириам.
Помимо войны с Сомали Эфиопия вела еще и внутреннюю войну. Происходили стычки, на улицах можно было видеть убитых и раненых. Сам Менгисту пришел к власти, расстреляв предыдущего президента, потому хорошо понимал, что желающие повторить его карьерный взлет церемониться не будут. В какой-то момент стало очень напряженно, Чаплыгин даже оставил меня ночевать в посольстве, утром накормил яичницей – никогда я его таким добрым не видел, и мы поехали во дворец. Город абсолютно безлюдный, во дворец въехали через какие-то задние ворота – на территории клетки со львами, страусы прогуливаются и кубинцы с автоматами залегли, изготовившись к обороне.
Чаплыгин тогда чуть ли не кричал на президента: ну что ты весь вспотел, чего трясешься, не бросим мы тебя, защитим. А я переводил…
Чаплыгин жил в посольстве, другие чины – на виллах, а мы – в домиках на окраине столицы, почему-то называвшихся китайскими. Вполне комфортное жилье, надо сказать: два человека в комнате, все удобства. Полгода я прослужил переводчиком главного советника, потом меня сменил другой специалист. Он в отличие от меня знал амхарский, и по хитрому плану нашего руководства эфиопы не должны были об этом догадываться. То есть переводил он с английского, но параллельно слушал и фиксировал, что партнеры говорят между собой. Я же начал работать в комитете по реорганизации армии. Надо сказать, военные поставки подразумевали не просто продажу техники – по сути передавался весь воинский уклад, вплоть до организации отхожих мест. Единственное, что эфиопы не приняли, – нашу форму. Тем более что натовской у них были огромные запасы, даже нам доводилось ею пользоваться. Я не мелкий был – 189 рост, 90 вес. Надел куртку – как раз. Посмотрел размер, оказалось S. Я тогда зауважал натовцев: если эта далеко не маленькая курточка – S, то какими же громилами должны быть те, кто носит M и L, про XL вообще подумать страшно. Довелось выезжать и на фронт, и в учебные центры, где наши спецы делились военным опытом с местными.
Познакомился с израильскими летчиками – об их участии в той войне на стороне Эфиопии вообще нигде не говорилось.
Потери среди наших были, конечно. Приехал парень из Горького, окончивший тамошний иняз. У них распределиться в Эфиопию было удачей, он конкурс выдержал. Через пару дней поехал на фронт, погиб. Группа специалистов попала к сомалийцам в плен. Их пешком гнали, чтобы всем показать пленных русских. Наши пытались бежать – расстреляли…
Я по неделе-две периодически проводил в окопах. Сам не стрелял, но насмотрелся. В свободное время, хотя его было мало, играли в футбол, ворота из маскировочной сетки. Вообще страна поразительная – идет война, кто-то от голода прямо на улице умирает, и тут же роскошный «Хилтон» с бассейном. У нас журналы «Тайм» и «Ньюсуик» чуть ли не под грифом «Секретно» были, а там – пожалуйста, чем я с удовольствием пользовался. Книги – любые, я всего Солженицына впервые на английском прочитал. Пластинки опять же отличные удавалось купить, ну и джинсы – куда без этого. И с фильмами Вуди Аллена я тоже ознакомился в Эфиопии.
Пробыл в стране больше двух лет, с августа 1977-го до сентября 1979-го. Медаль? Нет, какого-то конкретного боевого эпизода за ней не стоит, но на войне был, жизнью рисковал. Я не считаю ее незаслуженной – все-таки служба была тяжелой.
Эфиопские солдаты на подбитом сомалийском Т-54.
