Вике-Фрейберга объяснила, почему Путин — параноик

Она дважды попадала в число ста самых влиятельных женщин мира по версии Forbes и едва не стала генсеком ООН. Но в карьере Вайры Вике-Фрейберги есть и куда более важные достижения — два президентских срока в Латвии, за которые она коренным образом реформировала страну и привела ее в НАТО и Евросоюз.

Впрочем, человек, большую часть своей жизни проведший на Западе, не мог выбрать для своей родины иного пути. Вике-Фрейберга родилась в Риге в 1937 году, а в 1944‑м ее семья бежала от оккупации и прошла через несколько стран — Германию, Марокко и Канаду. В последней будущая президент Латвии получила высшее образование. Там же она освоила пять языков, немного знает еще два, а восьмой — русский — стала изучать лишь в 1999 году, когда впервые была избрана главой латвийского государства.

Латвией Вике-Фрейберга управляла до лета 2007 года, а после переключилась на общественную деятельность.

В этом году она стала почетной гостьей 12‑й Ялтинской европейской стратегии (YES), которую ежегодно проводит Фонд Виктора Пинчука. Несмотря на впечатляющий список приглашенных спикеров, речь Вике-Фрейберги стала одной из самых запоминающихся. Она раскритиковала Европу за ненадлежащую помощь Украине, а Украину — за пассивность в реформах. Российское руководство латышка, психолог по образованию, и вовсе назвала психопатическим.

В ходе интервью экс-президент показала себя настоящей Маргарет Тэтчер. И дело не столько в сходстве прически и одежды, сколько в четких и строгих суждениях, а также прямолинейной откровенности ответов.

— Латвия и Украина стали независимыми примерно в одно и то же время, но сегодня Латвия — прогрессивное европейское государство, член НАТО и ЕС, а Украина — нет. Почему у Латвии получилось?

— Самый важный фактор — это общая атмосфера и чувства населения. Латыши чувствовали себя меньшинством в собственной стране до конца 1980‑х, и они очень хотели получить независимость. Потому активней думали о своих правах как нации и использовали перестройку, чтобы обрести гражданские свободы.

Экономически первые годы после распада Советского Союза были чрезвычайно трудными. Другие европейские государства оказывали Латвии гуманитарную помощь. Это было очень сложное время, но спасало четкое понимание, что люди хотят быть независимыми. Они хотели отойти от советской системы так далеко и так быстро, как только могли.

Ситуация в Украине отличается: она была преуспевающей, важной частью советской экономики. Украинское руководство тогда представляло отделение от России как нечто наносящее ущерб как экономической ситуации в целом, так и их собственным интересам.

Существует интересный доклад Совета ЕС по иностранным делам о том, что происходило с украинской политикой в тот период. Россия продавала Украине газ по очень низкой, особой цене, а украинская власть могла продавать его собственному народу и дальше в Европу по рыночной цене. Это привело к тому, что многие люди в Украине стали чрезвычайно богатыми. Во многих отношениях эта система получения быстрых больших денег и создала ситуацию, когда экономические интересы стали доминировать над национальными.

Например, совсем недавно я поняла, что ваши люди не покупают билеты в общественном транспорте. Вы не платите штрафы, если превышаете скорость. У нас есть система, где вы должны заплатить штраф, система, которая ограничивает повседневную коррупцию. Борьба даже с незначительными коррупционными действиями — это шаг к тому, чтобы в целом по всей стране люди были менее терпимы к ней.

— Вы говорили, что русская власть психопатическая. Вы это понимали, когда Латвия вступала в НАТО? Было ли для вас предсказуемым, что спустя несколько лет Путин начнет новую войну?

— Нет, не было. Я была так же наивна, как и все остальные, и не думала, что такое возможно. Я понимала, что мы должны быть защищены [вступив в НАТО] лишь на всякий случай.

Говоря, что власти России не так предсказуемы, как политики на Западе, я имела в виду, что российское руководство проявляет признаки того заболевания, которое психиатры называют паранойей.

Владимир Путин постоянно чувствует угрозу нападения. В одном из своих выступлений он упомянул, что его атакуют шведы. Вы только представьте! Это ведь в каком веке была Полтавская битва, когда Карл XII проиграл бой Петру І? Шведы остаются нейтральными в течение длительного времени. А он говорит своему народу, что на них нападают.

На них действительно напал Гитлер. Сталинград был по‑настоящему. Страдания и потери русского народа в войне были подлинными. Но кто нападает на него сегодня? Между тем он постоянно говорит своему народу, что Россия подвергается нападению. Это и есть паранойя.

— Если Запад не остановит Путина в Украине, страны Балтии будут следующей жертвой российской агрессии?

— Видя то, что произошло в Грузии и Украине, я боюсь, что все возможно. Так что мы должны защитить себя.

— В 2008 году страны НАТО отказались предоставить Украине План действий по членству в альянсе. Было ли это ошибкой?

— У государств—членов альянса есть определенные критерии, определенные требования к расширению. Когда мы были кандидатом, нам постоянно говорили, что один из критериев — желание большинства населения вступить в НАТО. Тогда в Украине это было не так.

Так что претензия состояла в том, что большая часть населения Украины не хочет быть членом НАТО. Это один момент. Была также политическая причина: некоторые крупные союзники не хотели раздражать РФ. Как те, кто недавно уже преодолел тот же путь, мы чувствовали, что это не критерий.

Официально НАТО говорит, что решение находится в руках стран-членов. Ни одна другая страна не должна решать, кто будет, а кто не будет членом альянса. Это не их дело. Но те члены НАТО, у которых был общий бизнес с Россией, не желали, чтобы она почувствовала посягательство на сферу своих интересов.

Я лично думаю, что идея сфер интересов неприятная и устаревшая, и мы должны бороться с ней.

— Вы видите какие‑либо изменения в НАТО по этому вопросу?

— Я думаю, что разница во мнениях все еще есть. Многие государства согласны с идеей России, что Украина должна быть нейтральной, и тогда РФ не будет чувствовать угрозы. Я считаю такое отношение странным, потому что Украина отказалась от ядерного оружия в 1990‑х. Если бы Украина сохранила свой ядерный арсенал, это было бы угрозой для России.

Но она отказалась от него. Теперь все говорят, что Будапештский меморандум [по нему Украина отказалась от ядерного оружия под гарантии безопасности от США, Великобритании и РФ] ничего не значит, что это всего лишь бумажка, что гарантии, данные Россией, Великобританией и США, ничего не значат. Но в таком случае какие угрозы остаются у Украины для России?

Сегодня мы не видим у Украины никаких инструментов, чтобы вернуть отнятые Россией территории. Рассуждения о том, чтобы удовлетворить Россию, я считаю нелогичными. Но другие в Европе находят такие аргументы очень логичными.

— Будапештский меморандум, ОБСЕ, ООН, усилия ЕС и США — все это выглядит абсолютно неэффективным перед лицом агрессора. Следует ли демократическому миру создать какие‑то новые институты или механизмы для обеспечения глобальной безопасности?

— ООН по многим предложениям и многим инициативам парализована, поскольку у России есть право вето как у постоянного члена Совета Безопасности. Кстати, это любопытное явление, потому что это место давали Советскому Союзу, не России. В СССР было 15 республик, возможно, Украина и Латвия тоже должны иметь долю от советского права вето. Но это право было отдано России. Думаю, это было ошибкой: после распада Союза следовало бы покончить с системой права вето, которое было введено при создании ООН. Если в будущем она сохранится, ООН будет парализована.

В ОБСЕ аналогичные проблемы: членам организации трудно достигнуть общего мнения. Почему нет наблюдателей ОБСЕ по всей границе между Россией и Украиной? Они не допускаются. Есть всего несколько мест, куда им позволяют прийти как наблюдателям, и куда больше мест, куда их не допускают. Это означает, что ОБСЕ не разрешили играть ту роль, которую теоретически она должна была бы играть. Это грустно.

— Основная стратегия по установлению мира в Донбассе — Минские соглашения, которые многие критикуют. Президент Литвы Даля Грибаускайте даже назвала их слабыми и неспособными защитить интересы Украины.

— Если бы обе стороны энергично следовали тому, что они предусматривают, если бы в Донбасс были допущены международные наблюдатели ОБСЕ, которые проверят, выполняются ли договоренности, я думаю, что соглашения были бы не таким уж и плохими. Но они не выполняются.

— Соглашения должны быть реализованы до конца года. Если этого не произойдет, следует ли ЕС усилить давление на Россию? Например, ввести новые санкции?

— Многие европейцы ведут бизнес с Россией. Поэтому санкции также бьют по ним. И я удивляюсь, когда ЕС говорит: если соглашения не будут соблюдаться или будут серьезно нарушены, мы продолжим санкции, и, возможно, они станут более серьезными. Я надеюсь, что Европа все же будет придерживаться этой позиции, потому что это единственный способ остановить военную интервенцию. Европа не хочет любой эскалации в военном смысле: у нее было слишком кровавое прошлое, чтобы переживать его вновь.