Видео
В мире
Но в данный момент российской истории испытывается не столько медицинская подготовка сама по себе, сколько система управления. Тестируются не только личные лидерские качества Владимира Путина, но и эффективность политико-административной системы, которую он создавал начиная с 2000-го года. Эффективность той самой властной вертикали, пронизывающей все пространство от Кремля до всех регионов и больших городов самой территориально обширной страны мира.
Хотя Путин и его постоянно меняющаяся система и прежде сталкивались с кризисами — особенно следует выделить войну в Чечне — нынешний вызов выглядит самым серьезным и судьбоносным.
Чрезвычайная ситуация в области общественного здоровья разворачивается в тот самый момент, когда идет общенациональная дискуссия о том, как Путину остаться лидером страны после того, как истекут его конституционно разрешенные два срока подряд пребывания у власти, а это произойдет в 2024-м году. Обсуждаются разные решения, включая конституционные изменения, которые бы уничтожили такие ограничители на пребывание у власти или создали бы для Путина новую должность. Обсуждается, могут ли такие изменения быть вынесены на общенародный референдум, и возможен ли такой референдум, принимая во внимание кризис в области общественного здоровья.
Тут вступают в действие и более долговременные стратегические дилеммы. Как дальнейшее усиление власти Путина скажется на планах по демократизации политической системы, которые включали передачу части власти от Кремля Думе? Одно из предложений, очевидно озвученное при поддержке Путина, включало такую идею — дать Думе полномочия выбирать Президента России. Но каков бы ни был исход этих дискуссий, стоит заметить, что ни одна публичная фигура, включая деятелей оппозиции, не сумела даже представить себе альтернативу Путину на текущий трудный момент.
Не обходит эта дискуссия стороной и роль Соединенных Штатов. Все чаще и чаще
лидеры общественного мнения в России проводят параллели с альянсом США и СССР в дни Второй мировой войны и необходимостью создания такого антивирусного альянса сегодня.
Но даже если президент Трамп поймет необходимость такого альянса сегодня и попытается сделать что-то в этом направлении, не ясно, позволят ли ему сделать это в Вашингтоне.
Далее дискуссию по заданной профессором Коэном теме продолжает его традиционный собеседник Джон Бэчелор (John Batchelor) — ведущий «Джон Бэчелор радио шоу», серии онлайн-передач, в которых Стивен Коэн и Джон Бэчелор вот уже шесть лет обсуждают ситуацию в России и на Украине.
Джон Бэчелор: Стив, в чем наши кризисы отличаются?
Стивен Коэн: В реакции рядовых граждан на кризис и в США, и в России много общего, и это так естественно. Людям рекомендовали самоизолироваться, не посещать массовые мероприятия. Можно выйти в магазин или погулять с собакой в 100 метрах от вашей многоэтажки. Так что можно увидеть людей, вынужденных ходить кругами со своими домашними псами. И похожие сцены можно видеть у нас. Я это вижу в США в парке, у которого я живу, и потому могу там гулять — мне повезло! Так вот там псов больше, чем людей, и собаки и в России, и в США не соблюдают предписание о социальном дистанцировании друг от друга.
Но есть и различие. Русские, особенно москвичи, пережили столько чрезвычайных ситуаций в двадцатом веке, что готовность к беде у них присутствует где-то на генетическом уровне. Этим они отличаются. Но тут беда случилась как раз в тот момент, когда они готовились к большому празднику — отметить годовщину победы над нацистской Германией.
Но вот что хочется сказать, возвращаясь к теме общих черт с США. Сразу же привлекли много внимания к себе мэры больших городов. И вот тут, нужно сказать, начинается настоящая проверка системы Путина — новой политической системы, которую Путин построил после того, как пришел к власти в 2000-м году. Путин пришел тогда на пепелище — старая система управления страной была во многом разрушена. И вот эта система, которую построил лично он, — она должна будет пройти испытание. Справится ли она с вирусом?
Есть и еще один важный момент: хотя реакции на кризис в разных регионах России разные, в целом все политики там, в отличие от наших, обязаны учитывать мнение экспертов. В данном случае — экспертов-медиков. В этом проявляется вертикаль власти — нельзя игнорировать накопленные человечеством знания. Но при этом Россия, как и США, — федеративная страна. И, конечно, этот кризис — это возможность для губернаторов и глав автономных республик (людей типа Собянина) показать себя, проявить свое умение управленцев. И, конечно, все благодарят врачей — они становятся известными людьми и в России, и в США.
Люди часто спрашивают меня — есть ли у России преимущества перед США в борьбе с вирусом, потому что Россия — авторитарная страна?
Ну, во-первых, это большой вопрос — насколько Россия авторитарна при Путине? Этому можно посвятить целую передачу. Но у нас люди изначально предполагают, что Россия — несвободная страна с жестким руководителем. Поэтому американцы, включая преподавателей политических наук, спрашивают: может, авторитаризм дает какие-то преимущества?
Так что, во-вторых, не забывайте: Россия, как и США, федеративная страна. Из-за вируса центр передал в регион принятие некоторых важных решений — прежде всего решения, как уберечь людей от болезни. Так что историки, оглядываясь на этот период в будущем, скажут: это был тест правильности решения Путина, принятого еще в 1999 году, — вернуть федеральному центру авторитет и власть, а потом построить новую систему управления Россией. Как эта система справилась с кризисом? Вот что спросят историки.
Д. Б.: Кризис в России имеет нечто общее с коронавирусными кризисами в западных странах, но по количеству жертв Россия пока сильно отстает от, например, Италии. Но зато есть другая опасность: а если Путин заболеет, как заболел Борис Джонсон? К кому тогда обратятся россияне, да и мы тоже?
С. К.: И это тоже обсуждается в России. Объяснюсь: в России есть элементы авторитаризма, но система эта не настолько плоха, чтобы исключать работу свободной прессы.
Так вот, по вопросу преемственности. Если что-то случится с Путиным, 50-60 людей, реально управляющих Россией (среди них будут губернаторы, но не только они), соберутся и решат, кто может ему наследовать. Может быть, это будет мэр Собянин. Может быть, кто-то другой. У Собянина хорошая репутация. Он и вправду переделал Москву — она чище, современнее, гостеприимнее. Множество кафе, новые дороги, город стал открытым для своих обитателей. И Путин Собянина в этих реформах поддерживал.
Россияне довольно скептически относятся к своим лидерам — любым. Было бы ошибкой считать их готовыми поддержать любую власть. Но сейчас они сплочены вокруг Путина и второго по значению национального лидера — Собянина.
Д. Б.: Может быть, вирус откроет окно возможностей для примирения России и Украины? Три бывших посла США на Украине написали статью для National Public Radio с предложением закончить войну на фоне пандемии. Может, и вправду настало время сказать: хватит воевать, нас сейчас всех снесет этой пандемией!
С. К.: Зеленский сделал тему примирения с Россией главной темой свой президентской кампании. После его прихода к власти были жесты доброй воли — и его, и Путина. Например, обмен пленными. Но есть сильная оппозиция примирению Украины с Россией, и она находится на Украине. И эта оппозиция поддержана проукраинским лобби в Вашингтоне. Может ли вирус поменять эту расстановку сил? Есть некоторые знаки, что нечто подобное может произойти.
И тут Трамп мог бы сыграть позитивную роль. Он мог бы сказать: «Я очень хочу примирения Украины и России!» Он может встречаться и с Путиным, и с Зеленским. Но Трамп вляпался в историю, связанную с Украиной, и это сокращает его возможности — как только он что-то говорит про Украину, его начинают подозревать в действиях в пользу России. И это очень жаль. Трамп мог бы сыграть очень позитивную роль.
Особенно сейчас — когда нам нужна разрядка между США и РФ, а то и альянс — как в дни Второй мировой войны против Гитлера. Опасность вируса делает этот альянс актуальным снова.
Д. Б. Мы с 2014 года не помогаем делу такой разрядки в том регионе. Мы двигаем войска в балтийские страны, все ближе к российской границе…
С. К.: Это безумные действия, вот это продвижение американских войск к российской границе. Как будто от России исходит какая-то угроза…
Д. Б. Россия помогла нам во время кризиса Второй мировой войны. В 1942 году Рузвельту нечего было сказать американскому народу в позитивном плане. И единственные хорошие новости приходили из России — русские били нацистов в больших битвах. Выходит, Россия всегда нам оказывается нужна только в моменты страшных кризисов.
Перевод Иносми.ру
Стивен Фрэнд Коэн (англ. Stephen Frand Cohen; 25 ноября 1938) — американский историк, занимающийся изучением истории СССР. Эмерит-профессор Принстонского и Нью-Йоркского университетов. Основной темой его работ является развитие Советской России после Октябрьской революции 1917 года, а также отношения с Соединёнными Штатами.
Комментарий одного из читателей Иносми.ру: "Этот человек не является специалистом по России. Чтобы им стать, надо долгое время прожить в этой стране, поговорить с гражданами и ни в коем случае не читать местные газеты".
