Видео
В мире
Полицейский или бюрократ с погонами?
Когда мы слышим слово «полицейский», перед глазами встает патрульный инспектор, следователь на месте преступления или оперативник, раскрывающий сеть торговли наркотиками. Однако реальность сложнее.
В Государственной полиции Латвии каждый сотрудник со специальным служебным званием, от участкового инспектора до специалиста по криминальной разведке, имеет право называться «полицейским». Все они получают надбавки за службу, пользуются особой пенсионной схемой и статусом, связанным с осуществлением государственной власти.
Но использует ли этот специалист по криминальной разведке (то есть, по сути, «специалист по Excel» в понимании полиции), ИТ-администратор или аналитик отдела эту власть? Действительно ли они с кем-то «борются»?
Официальные документы показывают: нет. И все же Государственная полиция не проводит четкой границы между теми, кто борется с преступностью, и теми, кто управляет документами и данными. Почему?
Структурные подразделения, а не должности: где скрыта правда
Чтобы понять, что происходит, нужно смотреть не на отдельные должности, а на полицейские подразделения и становится понятно, кто занимается оперативной работой, а кто — «за кулисами».
Подразделения прямой борьбы с преступностью (TNA)
Здесь действительно идет борьба с преступностью:
следственные и оперативные отделы управлений криминальной полиции (например, ENAP, ONAP и др.);
Управление по борьбе с киберпреступностью (KIAP) — 1-е и 2-е отделы, расследующие дела об эксплуатации детей и финансовые мошеннические схемы;
подразделения полиции общественного порядка — те, кто патрулирует улицы и реагирует на вызовы.
Эти подразделения обладают процессуальными полномочиями: задерживают, проводят обыски, возбуждают уголовные процессы. Их работа на виду, и напрямую связана с рисками и общественной безопасностью.
Косвенные вспомогательные функции (NAF) — «полицейские», которые никого не ловят
Рядом с ними существуют целые административные и аналитические структуры, где никто никого не задерживает:
Главное административное управление включает: отдел планирования и контроля (статистика, показатели), отдел делопроизводства, управление обеспечения (закупки, топливо, форма);
Управление по руководству криминальной разведкой (KVP) — аналитика, планирование, координация;
Бюро внутреннего контроля (IKB) проверяет действия полицейских, но не расследует преступления против общества (этим занимается отдельное учреждение — Бюро внутренней безопасности);
3-й отдел KIAP: техническая поддержка, программисты, обработка цифровых доказательств, а не расследование.
Эти подразделения и еще несколько меньших не совершают процессуальных действий. Однако многие их сотрудники все еще числятся «полицейскими» со служебным званием и со всеми преимуществами этого статуса.
Почему граница не проводится четко?
Здесь начинается самое интересное.
Государственная полиция публично не разграничивает, сколько из ее более чем 6000 сотрудников реально работают в TNA-подразделениях, а сколько — в NAF. Нет единой штатной таблицы, показывающей, сколько «полицейских» на деле являются административными или аналитическими работниками.
Вакансии часто объявляются как «на должности должностных лиц со специальным званием», даже если речь идет, например, о специалисте по криминальной разведке или ИТ-специалисте.
И это не случайность.
Выслуга лет — скрытый стимул
Сотрудники системы МВД со служебным званием могут выйти на пенсию после 20 лет службы, получая до 80 % от должностного оклада. Эта система обходится дорого для госбюджету и действует только если человек «на службе».
Если специалист по криминальной разведке, то есть «Excel-специалист», перешел бы на гражданский трудовой договор, он потерял бы право на выслугу лет. Вместо этого пришлось бы ждать обычной пенсии по возрасту.
Разве это не причина, по которой административные и аналитические функции искусственно становятся полицейскими? Чтобы сохранить не безопасность, а привилегированный статус?
Это «заговор»?
Не обязательно, но выглядит как системное замалчивание.
Государственная полиция не отрицает, что значительную часть NAF-должностей могли бы занимать гражданские работники. Однако она не публикует данные, которые позволили бы обществу оценить, какая доля «полицейских» никогда не стояла в патруле.
Кроме того, говоря об эффективности полиции, цифры подаются суммарно, как будто все 6000+ сотрудников одинаково участвуют в борьбе с преступностью. Но справедливо ли это по отношению к тем, кто ежедневно рискует жизнью?
Что нужно сделать?
Четко разделить подразделения TNA и NAF — и сделать это публично;
переклассифицировать должности NAF в позиции гражданских работников, если им не нужны полицейские полномочия;
опубликовать штатное распределение: сколько полицейских работает оперативно, сколько — в администрации и аналитике;
пересмотреть критерии выслуги, чтобы они распространялись только на тех, кто реально использует государственную власть и несет соответствующие риски.
Вывод: не «все полицейские», а «все, кто нужен, — полицейские»
Современной полиции нужна и оперативная, и административно-аналитическая команда. Но статус следует присваивать по функции, а не по инерции.
Пока Государственная полиция скрывает структуру подразделений и позволяет, например, специалисту по криминальной разведке, то есть «полицейскому Excel-специалисту», числиться полицейским независимо от необходимости реальных полномочий, она наносит ущерб и бюджету, и доверию общества.
И общество закономерно начинает задумываться:
«Если даже специалист по криминальной разведке/Excel — тоже полицейский, то кто вообще борется с преступностью? Неужели всё это лишь спектакль?»
Если такой вопрос возникает — значит, что-то действительно не в порядке.
