Видео
В мире
Большую часть крупных промышленных предприятий, построенных в советское время, можно было спасти, и они работали бы до сих пор – считает промышленник с огромным стажем, руководитель Ассоциации машиностроения и металлообработки Вилнис Рантиньш. Почему не стали? "Скорей всего, это был политический заказ, ведь старой Европе были не нужны латвийские заводы», - говорит он.
– Начнем с ситуации на остановленном Liepajas Metalurgs. В чем, на ваш взгляд основная проблема?
– По-моему, сама жизнь показала, что инвестор для LM был выбран неправильно. Это предприятие вполне способно существовать без господдержки и даже хорошо работать.
Но чего я лично не вижу, так это стратегии украинских инвесторов завода. Как они собирались развивать завод, где зарабатывать и пр? Должен же быть элементарный план, каким образом работать с прибылью.
Но пока мы видим, что завод работал с огромными убытками, а недавно и вовсе закрылся до лучших времен. Но настанут ли эти времена? С момента появления проблем у LM прошло уже три года, и те ниши, которые занимал завод, уже фактически заняты. Завоевать назад их очень трудно, тем более что бум строительства прошел, и спроса на арматуру большого нет.
В целом ничего хорошего по поводу LM я не прогнозирую. И это печально, ведь LM занимал 3% в общем объеме промышленности в Латвии.
Спасти могли, но не спасли
– Если говорить о цифрах, то в начале 90-х, когда еще работали такие гиганты как "Альфа", "РаФ", "ВЭФ", промышленность давала экономике Латвии 42%, сейчас – около 13%. Некоторые считают, что умерло то производство, у которого не было шансов на выживание. Что вы думаете?
– Я сам начинал работать простым слесарем на РАФе, и всю жизнь проработал на промышленным производствах, в том числе советских. Мое мнение однозначное: многие крупные предприятия можно было сохранить. Тот же РАФ, например.
Три года назад в Казахстане я принимал участие в совещании представителей по металлургии. Мне вдруг задали вопрос: "А в Латвии еще производят микроавтобусы?" Я ответил, что нет, больше не производим.
Меня спрашивают: "Ну а производство запчастей хоть осталось?" Я говорю, что его тоже нет, и удивляюсь, мол, зачем вам запчасти и сами машины, у вас же Китай рядом, там можно дешево аналоги "рафиков" покупать.
Мне коллеги из Кахастана объясняют: "Что вы! Даже ваши старые "рафики" намного лучше новых китайских микроавтобусов".
С одной стороны, мне было очень приятно услышать такой отзыв о наших автомобилях, а с другой стороны – неимоверно горько, что все так получилось…
– Но были хотя бы попытки спасти заводы?
– Были, конечно. Помню, как на старом "рафике" в начале 90-х мы просто поехали по Европе, чтобы найти рынки сбыта.
Как действовать по-другому – мы не знали. Интернета не было, телефонов толком тоже, контактов не было, языков не знали, в бизнесе тоже мало понимали, плюс денег не было совсем. Поэтому взяли и просто поехали наобум в Европу.
Но мы хоть что-то пытались сделать! Чуть позже, когда "Раф" еще работал, я поехал на переговоры с компанией "Мерседес". Была реальная возможность собирать в Латвии их модель микроавтобуса МВ100. Такие же переговоры шли с Volkswagen. Но в итоге ничего не вышло…
Как кость в горле
– А что помешало?
– Мне трудно сказать. Но точно знаю, что когда в середине 90-х "РАФ" закрылся, был очень большой спрос на микроавтобусы. Думаю, что завод закрылся из-за политических игр.
Но была и другая причина. Многие предприятия после развала СССР нуждались в модернизации и инвесторах. Денег не было, поэтому искали партнеров за границей.
Помню, как на завод электроприборов приехали представители "Сименс", посмотрели, все понравилось. Но когда зашли в ассортиментный кабинет и изучили новые разработки, то желание сотрудничать сразу отпало. И больше никогда не возникало.
– Увидели конкуренцию?
– Да! Скажу открытым текстом: если смотреть чисто со стороны бизнеса, то тот индустриальный потенциал, который был в постсовеской Латвии, старой Европе был как кость в горле.
Мы были очень сильным промышленным игроком в восточной Европе, мы этот рынок знали, связи были налаженные, и это никому кроме нас не было на руку.
В банкротстве многих промышленных предприятий сыграл злую шутку и тот факт, что они стали заложниками сумбурной ситуации того времени. Многим из них пришлось подать на неплатежеспособность, так как деньги за продукцию шли с большим опозданием, а то и не приходили вовсе.
Предприятия должны были государству деньги в виде каких-то неуплаченных налогов и др. Если бы государство могло оценить и войти в положение тогда, многие заводы можно было сохранить. Для этого надо было проявить мудрость, подождав, когда наладятся разрушенные экономические связи.
– Может те люди, которые строили экономику независимой Латвии, просто не понимали, как это надо делать?
– С одной стороны это правда. Мы сами многое что не понимали, все же было новое, и в рыночных условиях мы не знали, как работать. Но это не единственная причина. Было ведь очень большое давление извне…
Вспомните все эти программы по реструктуризации крупных предприятий. Так поступили с тем же ВЭФом: поделили на мелкие части и фактически тем самым его уничтожили.
А как закрывали РАФ! Я туда попал, когда на заводе уже был администратор неплатежеспособности. То, что я увидел там, было тихим ужасом. Резцы на токарных станках бульдозерами просто вывозили на металлолом. В лабораториях на полу валялись ценные инструменты….
Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, сколько государстенных денег было просто выброшено на помойку. У администраторов, которые перенимали все эти советские заводы, не было никакой ответственности за то, что они делали.
А все потому, что тогда наше законодательство было разработано таким образом, чтобы выгода предназначалась определенной группе людей. Поэтому много хороших предприятий были просто разворованы.
Да и сейчас с Liepajas Metalurgs ситуация похожая. Этот завод просто некоторым мешает.
– Кому он может мешать?
– Не секрет, что сначала его хотели купить шведы, чтобы потом закрыть. Они сами производили строительную арматуру, и "металлург" им мешал.
С советской промышленностью в Латвии было то же самое – она многим мешала. Поэтому ее больше нет.
Пять причин против заводов
-- В Латвии много говорят о привлечении крупных инвесторов, но почему этого ничего не происходит? Инвесторы готовы открывать в Латвии колл-центры, потратившись на покупку столов и стульев, но не сложные производства.
– Есть ровно пять причин, которые это объясняют. Первая – у нас предприятия не освобождаются от уплаты подоходного налога, если они вкладывают прибыль в свое развитие. У эстонцев такой порядок действует уже лет 15.
Вторая – у нас очень дорогое электричество. Для промышленности оно дороже, чем у скандинавских стран, Великобритании и Германии. Это крайне неправильно. Причем дороговизна связана не столько с зеленой энергией, а с неправильной политикой государства.
Построили ТЭЦ и станции когенерации, которые работают на газе и записали все это в зеленую энергию. В результате эти станции получают государственную поддержку, а наши крупные госпредприятия входят в первые десятки самых прибыльных компаний страны.
Тот же Latvenergo нельзя в этом винить – они же всю прибыль отдают в бюджет. Однако не выгодней ли государству сделать так, чтобы развивалась вся экономика и промышленность в том числе. Потому что с такими ценами на энергию ничего сделать невозможно.
Третья причина – у нас сликшом высокие налоги и пошлины на рабочую силу.
Четвертая – в Латвии очень дорогие деньги. Если крупным предприятиям банки деньги буквально пихают, только возьмите, то для средних условия кредитования очень жесткие и невыгодные. Примерно в полтора раза дороже, чем в Литве и Эстонии.
И пятая – у нас большой дефицит инженерных специалистов. Если построить тут заврд, то кто будет на нем работать?
-Почему в Латвии мало инженеров?
-Потому что уровень знаний молодежи после окончания средней школы слишком низок, чтобы изучать в вузах технические науки. По его наблюдениям, около 50% студентов первых курсов отчисляются из технических вузов потому что "не тянут".
Но ведь на первом курсе вообще нет ничего сложного! А "спасибо" за это нужно сказать в первую очередь Всемирному банку, который в середине 90-х вдруг выдал рекомендацию сделать математику, физику и химию необязательными предметами в школе.
Все, с того времени и началось планомерное снижение уровня знаний у школьников по естественным наукам.
Сейчас в Латвии уже некого принимать в вузы. В технические – тем более.
Поэтому студенты инженерных специальностей практическ все трудоустроены уже на 2 и 3 курсах.
Как изменить ситуацию? Я вижу, что интерес к техническим наукам детям нужно прививать даже не со средней школы. Надо идти еще ниже – в начальную школу или даже детские сады. Там ведь происходит первое закладывание основ математики.
Единственный выход – заинтересовать молодежь, рассказать им, что быть инженером – это очень интересно и престижно.
Ольга КНЯЗЕВА.
