Видео
В мире
Он вышел из гимназии «большим фразером», но университетские занятия математикой приучили его рассуждать лишь о том, что хорошо знаешь. Необходимость же службы ради куска хлеба, забрасывавшая его и в остроги, и в раскольничьи деревни, наделила его почти мужицким здравым смыслом. Умный критик и мемуарист Павел Васильевич Анненков вспоминает Писемского как бравирующего своей приземленностью «чрезвычайно умного и вместе оригинального провинциала… с его крепкой, коренастой фигурой, большой головой, испытующими, наблюдательными глазами и ленивой походкой». Он с насмешкой отзывался не только о «столичной утонченности жизни», но и о «большей части непререкаемых догматов цивилизации». То есть о модных в ту пору утопических учениях.
«При виде Писемского в обществе и в семье, при разговорах с ним и даже при чтении его произведений, я думаю, невольно возникала мысль у каждого, что перед ним стоит исторический великорусский мужик, прошедший университет, усвоивший себе общечеловеческую цивилизацию и сохранивший многое, что отличало его до этого посвящения в европейскую науку».
Этот скептический здравый смысл и не позволил Писемскому выйти в любимцы ни «прогрессивного», ни «реакционного» лагеря. Он с редким знанием дела живописал мерзости существующего порядка вещей, сгибающих изначально недурных людей под иго золотого тельца, но и утопические средства излечения были ему почти смешны. В его лучшем романе «Тысяча душ» бросаются в глаза такие горькие пассажи.
«Автор дошел до твердого убеждения, что для нас, детей нынешнего века, слава... любовь... мировые идеи... бессмертие — ничто перед комфортом... Для комфорта чистым и нечистым путем ищут наследство; для комфорта берут взятки и совершают, наконец, преступления». «Вы, молодое поколение, еще не вполне искусившееся в жизни, но уж очень хорошо понимающее всю чарующую прелесть денег, неужели у вас повернется язык произнести над моим героем свое "виновен"? А вас, старцы, любящие только героев добродетельных, я просто не беру в присяжные. Вон из судилища! Вся жизнь ваша была запятнана еще худшим. Все ваши мечты были направлены на приобретение каким бы то ни было путем благоустроенных имений, каменных домов и очаровательных дач. Вы теперь о том только молите бога, чтоб для детей ваших вышла такая же линия. И если уж винить кого-нибудь, так лучше век, благо понятие отвлеченное! Все вертится на одном фокусе. Смотрите: и в просвещенной, гуманной Европе рыцари переродились в торгашей, арены заменились биржами!».
Читателю, который хочет что-то ухватить побыстрее и бежать, повести Писемского могут показаться излишне неспешными. Но если читатель позволит себе расслабиться, то получит массу удовольствия от неиссякаемой наблюдательности и скептического ума этого великорусского мужика голубых кровей. И убедится, что при всех пороках общественного строя главным врагом человека всегда остается его собственная глупость и апломб.
