Передавал же он «аналитическую информацию». В частности, когда в Ригу приезжал тогдашний президент СССР Михаил Горбачев, КГБ весьма интересовалось отношением творческой интеллигенции к Горбачеву и его идеям.

«Я рассказал, что думаю – разумеется, назвав это негативным мышлением. Практически я рассказал, что думаю на самом деле сам».  

На расспросы о конкретных персонах Рокпелнис отвечал куратору уклончиво.  

«Я ему рассказывал – устно, между прочим, что очень важно. Встречался с ним, никогда не сталкиваясь ни с кем другим, и только на той квартире. Так что как работали в ЧК, у меня никакого представления не было. Мне потом Улдис Берзиньш сказал – ну, узнал ты что-то? Нет, я не узнал абсолютно ничего». 

Впервые о факте своего сотрудничества с советской спецслужбой Рокпелнис сообщил еще в 1992 году на комиссии Латвийской социал-демократической рабочей партии, которую возглавлял его друг Улдис Берзиньш. После этого Рокпелнис написал рассказ «Стукач», где герой получает «метку смерти» из-за своей работы на КГБ. «Стукач» затем вошел в роман «Музей».  

«Это два свидетельства, я держу их при себе. Мне уже 72. Случись что с моим здоровьем – инфаркт, инсульт, если я больше не смогу разговаривать – я покажу на эти два свидетельства, которые доказывают: ни в коем случае я не хотел бы умереть, не признавшись»,

- сказал писатель.  

Он рассказал в интервью Latvijas radio, что сделать публичное заявление собирался уже некоторое время. До сих пор в сотрудничестве с КГБ признавались только «высокие мужи» вроде Георга Андреева, но не «поэтишки какие-то», отметил Рокпелнис.

«Что я, один голым на поле битвы выйду? Будь хоть еще кто-то...» - добавил он.

Решение все же созрело пару недель назад, когда чувство вины стало совершенно невыносимым. 

«Видите ли, всякие профессии можно оправдать – профессию же стукача оправдать никому невозможно, включая меня. Это ужасающая профессия. Есть такая еврейская поговорка, что человечество ненавидит два типа людей – стукачей и моралистов. Очень точно сказано. (...)

Нельзя сказать, чтобы я себя ненавидел, но я никогда себя не любил. Никогда. И это ужасно – из-за этого я не могу любить людей, потому что я не могу любить человека в себе». 

Рокпелнис утратил надежду на то, что в Латви когда-то наконец будет проведена люстрация. Это тоже подтолкнуло его к решительному поступку:

«Когда смотрел по телевизору, увидел, что вариант с люстрацией, за который так ратовала поэтесса Лиана Ланга, не проходит – тогда я понял, что мне нужно признаться сейчас же и самому, не думая ни о чем. 

Я не жду, что у меня появятся последователи, но сам решился рассказать обо всем. Ни одного человека я не предал, ни в одной организации не был провокатором».  

О принятом решении Рокпелнис, по его словам, не сожалеет:

«Теперь, когда я чувствую, что очистился, я избавился от этого ужасного чувства, терзавшего меня».

Ощущение вины угнетало и мешало ему работать. «Теперь я от этого свободен».  

А друзья теперь пишут и звонят – выражают поддержку. И в соцсетях большинство отнеслось к камингауту Рокпелниса с пониманием.

«Я вначале думал: из Twitter мне надо уйти, из Facebook надо уйти, друзей я потеряю, всё потеряю, читателей потеряю – но нет. Однако я ко всему этому был готов – не спасать свою жизнь, а снова ее сломать. Уничтожить себя окончательно как писателя».  

Дискуссия о содержимом архивов КГБ в Латвии, о том, публиковать ли сведения о сотрудничавших со спецслужбой жителях страны, доносивших на своих друзей и соседей, длится уже давно. Чем ближе окончание срока работы специальной комиссии экспертов, оценивающей, как с научной точки зрения правильнее подойти к этому противоречивому историческому наследию - тем жестче звучат заявления как сторонников предания этих сведений гласности, так и противников. 

Как уже сообщалось, в публичном пространстве часто звучат призывы не разглашать имена тех, кто сотрудничал с советскими органами внутренней безопасности, и сомнения в том, что архивным данным можно доверять, потому что КГБ ими, возможно, манипулировал и подтасовывал сведения. 

Но звучат также допущения, что к содержимому архивов приложили руку и спецслужбы независимой Латвии. В частности, в передаче LTV De facto 12 ноября сообщалось, что из базы данных КГБ «Дельта», содержащей сообщения агентов и учетные карточки, стирается важная информация. Комиссия историков, расследующая деятельность КГБ в Латвии, обратилась к президенту Раймонду Вейонису с просьбой отменить закон о КГБ и предать огласке содержимое архивов.

Необходимость такой меры поддерживает и известный режиссер, автор фильма о судьбе латвийских ссыльных в Сибири «Хроника Мелании» Виестур Кайриш, лауреат национальной кинопремии «Большой Кристап». Его эмоциональное выступление на вручении наград вызвало в латвийском обществе новую волну дискуссии о «мешках ЧК». 

«У меня такое ощущение, что не только Россия их использует, потому что у них есть эта информация – что там, в этих мешках, – но и латвийское государство информировано, что там. И все со всех сторон дергают этих бедных людей, и они вынуждены сотрудничать. Я хочу их освободить», — заявил во всеуслышание режиссер.

Комментируя призывы открыть архивы КГБ, бывший президент Вайра Вике-Фрейберга заявила, что опубликовывать «голые списки» было бы безответственно. Она отметила, что КГБ редактировал эти документы и делал это явно не из благих намерений. Возражает против «бездумной» полной публикации содержимого архивов и советница президента по законодательным и юридическим вопросам Кристине Яунземе.  

Одно из последних предложений в резонансной дискуссии - доверить хранение документов КГБ Госархиву, а не спецслужбам, у которых часть их хранится, а также передать контроль над работой комиссии историков Сейму.