Видео
В мире
2 октября немецкие войска перешли к боям и на вяземском направлении, а позже, согласно сводкам, уже находились в Можайске, Волоколамске и Малоярославце, где войска под командованием генерала армии Георгия Жукова, генерала-полковника Ивана Конева и генерала-лейтенанта Константина Рокоссовского встречали врага.
В тот период советские войска находились в крайне тяжелом положении. Гитлер помнил, как быстро подчинилась ему Франция после взятия Парижа в 1940 году, чем завершился захват Осло, Белграда, Копенгагена, и отчаянно рвался к Москве.
«То, что каждый из нас прочувствовал и пережил в те дни, я бы выразил так: никто не хотел верить, что Москва окажется в руках врага, но было непросто доказать даже самому себе, что у нас есть достаточно сил, чтобы остановить фашистских захватчиков у ворот столицы», — писал в своих мемуарах нарком Военно-морского флота Николай Кузнецов.
В середине октября положение казалось наиболее критическим: шла эвакуация, мобилизация людей на строительство укреплений, минировали важные военные объекты.
19 октября на заседании Государственного комитета обороны было принято постановление о введении в Москве и прилегающих к ней районах осадного положения. «Наши газеты в те дни призывали решительно покончить с беспечностью и благодушием и прямо писали, что под угрозой находится само существование Советского государства», — вспоминал Николай Кузнецов.
Подготовка к контрнаступлению
Многочисленные контратаки, ввод резервов и удары с воздуха советских войск все же изматывали врага. Особую страницу в истории занимает и проведение 7 ноября 1941 года на Красной площади короткого военного парада. Тогда, будучи в осаде, когда враг находился совсем близко к городу, москвичи услышали, что боевой дух советских войск не сломлен, Москва не сдастся.
Удары противника удавалось отразить также благодаря продолжительному накоплению резервов. На протяжении всей битвы в составе армейских соединений участвовали и флотские формирования: вдоль Волоколамского шоссе была развернута 75-я морская стрелковая бригада, а на Можайском действовал специальный морской полк. В этом случае руководить соединениями и частями моряков назначались командиры морских стрелковых бригад хотя бы с небольшим опытом командования на суше.
«На фронте различия между моряками и армейцами быстро стирались. Разве только флотские словечки «братва» и «полундра» да хлесткие изречения боцмана в адрес фашистов говорили о том, что здесь воюет морская пехота.
Верность морским традициям проявлялась еще и в том, что в решительный час моряки неизменно шли в бой в полосатых тельняшках, чтобы враг знал, с кем имеет дело!» — писал Николай Кузнецов.
В конце ноября 1941 года, когда немецкие войска охватили с востока Тулу, пытались форсировать канал Москва – Волга и сомкнуть кольцо вокруг столицы, на фронт прибыла 71-я морская стрелковая бригада Тихоокеанского флота (в составе 1-й ударной армии, сформированной из сибиряков, уральцев и тихоокеанских моряков). 1 декабря у села Языково Дмитровского района бригада встретила противника, и только к 6 декабря село удалось освободить. На месте в штабном фургоне немцев было обнаружено несколько комплектов парадных мундиров.
От пленных стало известно, что немецкие офицеры подготовили их для парада в Москве.
Благодаря советским войскам вражеские наступления все же останавливались. К тому времени за линией фронта уже были сосредоточены стратегические резервы, в них также входили сибирские и дальневосточные дивизии. При этом противнику все же удавалось получать донесения о подготовке к контрнаступлению, однако верить, что оно действительно состоится, германская сторона не хотела.
4 декабря командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Федор фон Бок после одного из подобных донесений заявил: «Боевые возможности противника не столь велики, чтобы он мог этими силами <…> начать в настоящее время большое контрнаступление».
Начало контрнаступления и первые успехи
5 декабря 1941 года началось контрнаступление советских войск под Москвой. Ставка определила его дальнейшую цель: нанести поражение всей группе армий «Центр». В контрнаступление перешел Калининский фронт под командованием генерал-полковника Ивана Конева. 6 декабря в контрнаступление также перешли Западный фронт (командующий генерал армии Георгий Жуков) и правое крыло Юго-Западного фронта с командующим маршалом Советского Союза Семеном Тимошенко. В операции также участвовал вновь созданный Брянский фронт. 8 декабря Гитлер подписал директиву о переходе к обороне на всем советско-германском фронте.
Уже 9 декабря были освобождены Рогачево и Елец, позже — Солнечногорск. К концу декабря — Козельск, Калуга, в начале января — Малоярославец.
Контрнаступление советских войск успешно продолжалось, несмотря на отсутствие превосходства в силах и сильные морозы, и к 7 января Советская армия нанесла поражение соединениям группы армий «Центр». Фланговые ударные группировки противника были отброшены от Москвы на 100–250 км, разбиты 38 дивизий, освобождено более 11 тыс. населенных пунктов. По некоторым источникам, потери противника с 5 декабря 1941 года по 7 января 1942 года составили 103,6 тыс. человек.
В результате советским войскам удалось далеко пройти в немецкую оборону и нарушить оперативное взаимодействие групп армий «Север» и «Центр». Полностью уничтожить основные силы «Центра» из-за нехватки сил и средств Советской армии не удалось.
В результате контрнаступления были освобождены Московская и Тульская области, многие районы Тверской и Смоленской областей.
Так в ходе войны противник потерпел свое первое крупное поражение. «Увидеть Москву смогли только те «завоеватели», которых провели по ее улицам под конвоем в качестве пленных», — отмечал Николай Кузнецов.
Недавно были обнародованы не публиковавшиеся ранее немецкие документы, относящиеся к контрнаступлению советских войск под Москвой. Проект по изучению, оцифровке и публикации документов, захваченных Красной армией в годы Второй мировой войны, совместно с российскими партнерами ведет Германский исторический институт в Москве. «Газета.Ru» предлагает ознакомиться с самыми интересными их фрагментами.
«5 декабря 1941 года наступила русская зима с неожиданным похолоданием до минус 30 градусов. Это нанесло тяжелый удар по измотанным боями войскам, которые, не имея зимнего обмундирования и нужного снаряжения, без подготовленных к зиме оружия и техники располагались на открытой местности вдали от баз снабжения и вынуждены были вместо решающего наступления немедленно перейти к обороне.
Судя по всему, этого момента и ждали русские, сознавая, на что способна русская зима.
7 ноября противник начал зимнюю кампанию, которая в первую очередь была направлена на разрушение материально-технических средств и тем самым — на решающее ослабление немецких войск. <…> Сухопутные войска несколько недель сражались за свою жизнь».
Доклад о состоянии боевой техники, прежде всего автомобилей, и другой движимой техники:
«Техническое состояние армии, в особенности моторизированной техники, требует решительных организационных действий. <…> Все прочие быстрые соединения, пехотные дивизии и подразделения восточной армии по большому счету могут пополняться только самими собой. С нехваткой материального снабжения приходится мириться... Серьезные материальные потери последних дней, с одной стороны, и силы русских — с другой требуют всеми возможными способами ограничить расход и потери вооружения и боеприпасов».
Телеграмма от Верховного командования сухопутных войск Вермахта группе армий «Центр» с отрывком из протокола совещания от 20.12.1941, на котором Гитлер обосновывал свой приказ, запрещающий отступление:
«Фанатичное стремление оборонять все занятое войсками пространство нужно внушить всему личному составу, в том числе самыми жесткими методами. Если каждое подразделение будет воодушевлено этим стремлением, в таком случае на любом участке каждая атака и, соответственно, прорыв линии обороны неприятелем будут обречены на провал.
В противном случае русские немедленно начнут преследовать отступающие войска, не дадут им отдыха, снова и снова будут атаковать, не давая возможности закрепиться на каком-нибудь рубеже, так как у войск нет подготовленных тыловых позиций. И есть опасность, что слова о наполеоновском отступлении станут реальностью».
Телеграмма фон Хёпнера с реакцией на приказ из центра:
«Следуя приказу фюрера, я вынужден снова указать на плачевное состояние моих войск... Боеготовность снизилась настолько, что дивизию можно рассматривать лишь как усиленный батальон. <…> В таких обстоятельствах удерживание неподготовленной оборонительной линии на открытой местности невозможно. Требующий этого приказ ничем здесь не поможет, если не будет обеспечено пополнение и снабжение. Необходимо осознать всю серьезность положения. Требуемое фанатичное сопротивление приведет к полной потере небоеспособной армии».
Отчет майора фон Герсдорффа о поездке на фронт c 5 по 8 декабря 1941 года:
«Недостаточное или отсутствующее снабжение одеждой или осветительными средствами — а именно с ними связаны важнейшие в настоящий момент потребности — вызвало или вызовет кризис доверия к руководству. В войсках сложилось мнение, что кампания в России была начата без должной заблаговременной подготовки к русской зиме. Настроение в войсках в целом можно охарактеризовать как хорошее, несмотря на то что отвод за линию реки Нары подействовал на настроение угнетающе».
«Имеющаяся в распоряжении одежда, в том числе зимняя форма по уставу, полностью не соответствует условиям русской зимы и приводит к обморожениям личного состава во время морозных дней.
В целом особенно крепкий мороз приводит к ежедневным потерям в четыре-пять человек на каждую роту.
Если морозы продолжатся, то при известной численности личного состава можно просчитать, когда в подразделении не останется ни одного боеспособного военнослужащего. Судя по захваченным и убитым русским, можно заключить, что противник гораздо лучше и практичнее подготовлен к условиям зимы. В этой связи особенно важным видится: а) снабжение пригодной обувью, особенно для мотострелков, чья обувь не подходит для зимнего сухопутного сражения; б) дополнительные поставки носков, износ которых особенно велик; в) снабжение теплым бельем; г) снабжение качественными перчатками и головными уборами».
Пункт III. «Морально-воспитательные мероприятия».
«Личному составу не хватает книг и игр. Предварительное условие — решение вопроса освещения. У меня создалось впечатление, что расстрелы евреев, пленных, а также комиссаров встречают практически полное неприятие в офицерском корпусе.
Расстрел, в частности, комиссаров в том числе потому, что это особенно ужесточает противостояние противника. Эти расстрелы воспринимаются как оскорбление чести немецкой армии, в особенности немецкого офицерского корпуса.
В зависимости от темперамента и склада характера собеседников в более или менее резкой форме высказываются мнения о том, что за это кто-то должен ответить. В связи с этим нельзя не отметить, что имеющиеся факты в полной мере получили огласку и что в офицерском корпусе на фронте об этом говорят гораздо больше, чем можно было предположить».
Комментарий историка
«Сообщение Герсдорффа показывает, что начало советского наступления поначалу не было расценено как опасное. Было лишь понятно, что на Восточном фронте имеются проблемы со снабжением. Не хватало даже свечей и необходимой зимней униформы, поскольку из-за трудностей с транспортировкой на фронт удавалось доставить только боеприпасы и продовольствие. К тому же документ показывает, что в группе армий «Центр» сформировался центр сопротивления Гитлеру.
Отставкой Гудериана Гитлер хотел показать наглядный пример. Он более не терпел самовольства своего генералитета и с момента наступления Красной армии под Москвой требовал четкого выполнения приказов вместо проявления инициативы и гибкости в управлении армейскими частями», — прокомментировал опубликованные документы научный сотрудник Германского исторического института доктор Маттиас Уль.
