Видео
В мире
Верно ли, что известный рижский художник БОГДАНОВ–БЕЛЬСКИЙ был любимцем фюрера?*
После революции в Ригу из красной России переехали несколько видных художников. Самым известным был Николай Петрович БОГДАНОВ–БЕЛЬСКИЙ. Не потому, что носил звание академика живописи — член знаменитого товарищества–передвижников был понятен и неискушенным зрителям, и искусствоведам. Между тем в его биографии есть пробелы, в первую очередь касающиеся последних лет жизни, времени нацистской оккупации Риги. Восстановим и их.
БОГДАНОВ–БЕЛЬСКИЙ родился в 1868 году в Смоленской губернии в крестьянской семье. Еще в детстве обратил на себя внимание известного педагога С. РАЧИНСКОГО, благодаря которому попал в школу рисования при Троице–Сергиевой лавре. В 13 лет поступил в Московскую школу живописи и ваяния. Известность пришла в 19 лет с картиной "Будущий инок". Вскоре Бельский становится неизменным участником выставок товарищества передвижников. Его картины приобретают музеи, их все чаще репродуцируют в школьных книгах и хрестоматиях. В 1913 году он удостоен звания академика, в 1914–м избран действительным членом Российской академии художеств.
После революции живописец покинул родину. О причинах Бельский сообщал Илье РЕПИНУ: "Из того, что я написал за эти четыре года (1917–1921), ничего не было выставлено в России. С большими трудностями и ухищрениями все это мне удалось вывезти в Ригу, где я живу с 15 сентября 1921 года".
"В Риге я впервые встретил Богданова–Бельского на выставке его картин в начале 1920–х годов, — вспоминал профессор Латвийского университета художник Евгений КЛИМОВ. — По выставленным работам можно было заметить, что язык его живописи сильно изменился, краски стали иными. Засверкало солнце на этюдах, бирюзовые тени ложились на снежные поляны, загорались свечи в руках русских детей, стоящих в церкви…"
С 1923 года в Риге возобновилась традиция отмечать Татьянин день. Непременным участником празднеств был и Богданов–Бельский. И не просто сторонним наблюдателем. На каждом празднике необходимо было выбрать предводителя собрания — своего рода тамаду. Обычно этой чести удостаивался сам художник. К празднику готовил сюрпризы — зарисовки типов студентов, которые вывешивались в фойе клуба Стрелкового общества, где открывалось празднество. (Клуб находился на месте нынешнего Дома конгрессов, его снесли в 1970–е.) Художник был неиссякаем на выдумки. Во время праздников было принято короновать Татьяну, которую выбирали из студенток. Богданов–Бельский предложил выбирать и Онегина.
В 1938 году в Риге отмечался 70–летний юбилей творчества мэтра. Сотни людей пришли на торжества в Правительственную гимназию. Не забыли художника и официальные власти: наградили орденом Трех звезд. Открылась персональная выставка Богданова–Бельского, четвертая по счету.
В 1938–м профессор Климов жил по соседству с Богдановым–Бельским на даче на Рижском взморье. Как–то он попросил разрешения сделать портрет классика. Во время сеансов мэтр рассказывал, как сам в свое время писал по заказу портрет НИКОЛАЯ II. Это было в Крыму, в Ливадии:
"За мной приезжала коляска и отвозила меня во дворец, — вспоминал Богданов–Бельский. — Все было расписано по минутам. Если сеанс назначался в 2 часа дня, то ровно в 2 часа открывались двери, и входил император, а я должен был заранее приготовить мольберт, холст и краски.
В один из назначенных ранее сеансов я, как обычно, приготовил палитру и краски — жду. Бьет два часа, а императора нет. Проходит еще минут двадцать, я стою один в зале и не понимаю, в чем дело. Наконец открывается дверь и, запыхавшись, быстро входит император и говорит мне: "Извините меня, что опоздал. Я должен был в полной солдатской форме и с винтовкой пройти пять верст пешком"…"
— Что мне оставалось делать, — продолжал Богданов–Бельский, — передо мной извинился император! Я отвечал: "Ваше величество, загар очень вам к лицу". Государь спросил, не хочу ли я закусить, и сам пошел к дверям и приказал подать чаю…
В 1940–м Рига стала советской. Новая власть не тронула белоэмигранта. Более того, в апреле 1941–го он отправляет свою картину "Пастушок" на выставку в Москву.
А через несколько месяцев в Ригу входят нацисты.
В биографиях Богданова–Бельского об этом периоде рассказывается очень скупо: сильно болел, выздоровел. Однако из газет, издававшихся на русском языке новыми властями, и воспоминаний современников кое–что проясняется.
Так, в фашистской газете "Новое время", выходившей в Эстонии, в 1943–м появилась заметка, посвященная 75–летию Богданова–Бельского. В ней говорилось, что художник с 1921 года проживает в Риге, и его работы известны в Германии, причем среди них имеются три недавно выполненных портрета фюрера. Евгений Климов, оставшийся при немцах в Риге и после войны уехавший в Канаду, вспоминал, что "в годы войны по–прежнему не оставался без внимания Н. Богданов–Бельский как портретист — ему даже доверили портреты Гитлера". Кстати, самого Климова, который при советской власти был заместителем директора городского художественного музея, немцы отстранили от работы — за то, что содействовал эвакуации художественных ценностей в советскую Россию.
А в первом январском номере за 1944 год власовской газеты "Русский вестник", выходившей в Риге, — поздравление с новым годом и от Богданова–Бельского. Художник верит в силу немецкого оружия.
В журнале "Москва" приводятся воспоминания старожила Эстонии Юрия ШУМАКОВА о том, что, дескать, во время войны Адольф ГИТЛЕР (сам бывший художником) посетил выставку картин Богданова–Бельского в Риге: "В сопровождении высших офицеров фюрер молча прошел по залам, порой останавливаясь у той или иной картины, рассматривая ее минуту–другую. Свита последовала за ним, скрипел под сапогами пол. Надевая в дверях фуражку, Гитлер бросил коротко: "Хороший художник"…"
Шумаков ошибается: Гитлер не был в Риге. Однако в нацистской Риге действительно проходила выставка картин русских художников, в том числе Богданова–Бельского. Его картины хорошо знали и в Германии. И у Гитлера были все основания хорошо отзываться об этом художнике.
Весной 1944–го Богданов–Бельский последний раз выставляется при жизни: фашисты открывают в Риге крупную выставку русских художников. Впрочем, Богданов–Бельский был не одинок. Зрителям показали картины 36 живописцев, среди них картины Сергея ВИНОГРАДОВА, Константина ВЫСОЦКОГО, Юрия РЫКОВСКОГО, Александры БЕЛЬЦОВОЙ, Евгения КЛИМОВА, Валентина СТЕПАНОВА, Сергея АНТОНОВА и других.
В латышской прессе выставка получила высокую оценку: "Общая тональность выставки пестрая, жизнерадостная и громкая. Кажется, как будто в стенах много больших и малых окон, открытых на залитый ослепительным солнцем пейзаж. Как в фильме, быстро сменяются поля, сады, водные просторы и снега с людьми, животными, птицами, древними воителями и дивными, похожими на иконы, фигурами, и без них…"
Теперь несложно понять, почему в 1944–м, когда к Риге приближались советские части, 77–летний Богданов–Бельский вынужден был вновь отправиться в эмиграцию. На этот раз — в Берлин. Там он оказался на больничной койке. Умер художник 19 февраля 1945 года в больнице, на руках у жены. На похоронах на Тегельском кладбище лишь спутница жизни проводила его в последний путь. Отправленные им из Риги картины исчезли во время налетов…
В одной из биографий о художнике, которую написал его современный российский коллега, сказано, что Богданова–Бельского в России незаслуженно забыли. Да, его картины есть во всех самых известных картинных галереях и музеях страны, но это дореволюционный период. А о творчестве периода эмиграции известно мало. Неужели, мол, ему не могут простить, что он был в эмиграции?
Простить ему нельзя другое. Но чтобы об этом знали, нужно рассказывать все о его жизни, не умалчивая о последних годах "при новых освободителях". Тогда и не будут возникать вопросы, почему его незаслуженно обидели…
(!) ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: мы расскажем о рижском адресе Осипа МАНДЕЛЬШТАМА и о том, что связывало поэта с нашим городом.
29 октября 2015. "Латвийские вести" №43
