Видео
В мире
Американский журнал о знаменитостях Vanity Fair опубликовал интервью с самой знаменитой женщиной конца предыдущего тысячелетия, которая погубила репутацию президента США Билла Клинтона. Сейчас во время всемирной кампании #MeToo Моника жалеет о том, что тогда не имела таких возможностей, которыми сейчас пользуются женщины.
Моника вспоминает, как в Рождество 2017-го, ужиная вместе с родными в ресторане, она случайно встретила Кеннета Старра, независимого прокурора. Именно он допрашивал её об отношениях с Биллом Клинтоном в 1998-м, и это была их первая встреча с того времени.
В 1998 году Кеннет Старр был независимым прокурором, расследовавшим моё дело. Его люди вместе с группой агентов ФБР схватили меня в номере отеля рядом с Пентагоном и заявили, что мне светит 27 лет тюрьмы, если я не буду сотрудничать с ними.
Он превратил жизнь 24-летней девушки в ад на земле, пытаясь привлечь президента к ответственности по обвинениям в препятствии правосудию и лжи под присягой... лжи о том, что Клинтон поддерживал со мной внебрачные отношения в течение долгого времени".Это он 20 лет назад преследовал и терроризировал меня, мою семью, угрожал матери, чтобы она не раскрывала информацию, которой я с ней поделилась. Он угрожал поднять дело о медицинской практике моего отца и даже тёти, с которыми я ужинала в тот вечер".
Моника рассказала о том, что во время этой короткой встречи она подтолкнула Кеннета к тому, чтобы он извинился перед ней. Но вместо этого она услышала сухие и колкие фразы "Мне жаль", "К сожалению" и "Это было, к несчастью...". Моника рассказала, как с тех пор и до этих дней она переживает посттравматическое стрессовое расстройство, что обходится ей очень дорого. Она уверена, что её травма являлась частью национальной травмы США, которую страна получила из-за секс-скандала.
Бывшая любовница Клинтона также вспоминает, что после скандала на протяжении десятилетий чувствовала себя абсолютно одинокой. Да, у неё были родные, друзья и знакомые, но в глобальном масштабе она переживала глубокий кризис.
Да, я получила много писем поддержки в 1998 году. И, да, слава богу, у меня были моя семья и друзья, чтобы поддержать меня. Но в целом я была одна. Совсем. В одиночестве.
Сегодня, видя в приподнятом настроении женщин, которые ратуют за право голоса и рассмотрение историй с секс-домогательствами, Моника жалеет о том, что у неё не было таких возможностей в 1998-м. Она признаёт за соцсетями огромную силу и видит в них возможность поделиться своей историей.
В 1998 году Интернет был для меня пугающей темой, а сегодня соцсети являются спасительными для миллионов женщин, несмотря на все киберзапугивания и онлайн-домогательства".
Любой может поделиться своей историей с хештегом #MeToo, и он будет услышан. Как жаль, что вся демократическая сила соцсетей мне была недоступна в то время... Тогда вся власть была сосредоточена в руках конгресса, прессы и прокуроров.
Моника также признаётся, что у неё до сих пор нет ответов на собственные вопросы, почему она тогда так сделала, почему так действовала и как рассуждала в то время.
Моника признаётся, что впервые за почти 20 лет со дня публикации доклада Старра она не чувствует себя одинокой.
После начала всего этого в течение последних нескольких месяцев я неоднократно вспоминала сильную мексиканскую пословицу: "Они пытались нас похоронить, но они не знали, что мы прорастём семенами".
