Видео
В мире
Для ловли лосося и кумжи на реках Гауя и ее притоке Брасла создано 6 лицензионных участков разного размера. С первого января до 30 апреля планировалось продать 6240 лицензий — не больше 60 лицензий в день на один участок. Стоимость одной рыбалки — 10 евро. Начать продажу лицензий хотели с первого января этого года, что стало сюрпризом для рыбаков. Впрочем, процесс приостановился, поскольку не все самоуправления вовремя успели согласовать правила рыбалки — нормы принимались в спешке.
«Одна часть рыбаков считает, что должно быть так, как было до сих пор: скрываясь за окушками и щучками, можно будет нелегально ловить лососевые виды рыб. А вторая часть рыбаков считает, что, в конце концов, ловлю рыбы в Гауе надо урегулировать», — отметил Штейнс.
Андис Фрейвалдс — заядлый рыболов-спортсмен. Говорит, что помешан на ловле лосося. Он считает, что лицензии нужны, чтобы рыбаки могли законно оставлять улов. Но делать это нужно не так, как сейчас.
«В Гауе мы не можем оставлять улов. Но, поскольку инспекторов мы видим очень редко, то многие нарушают этот закон. Это нужно урегулировать. Лицензии нужны. Но то, как их вводят и что делают в настоящий момент, меня не устраивает», — отметил он.
Фрейвалдс считает, что сообществу рыболовов-любителей не было представлено научного обоснования числа выдаваемых лицензий. Не было и публичного обсуждения в самоуправлениях.
«Кругом частная земля, нас могут подстрелить за то, что мы идем по их земле к реке. Они согласовали с владельцами, что мы будем ходить по их территории?» — добавил Фрейвалдс.
Нет семейных лицензий. Ребенку, как только он начинает держать удочку, необходимо также покупать лицензию за 10 евро. Неясно также, кто и сколько рыбы будет запускать в реку. И откуда появилась цена в 10 евро? Общество GIAB не предоставляет отчетов о проделанной работе.
«Мы хотим знать, говорят ли они правду, может, кто-то что-то скрывает. Может, это коммерческое предприятие и какой-то коммерческий интерес определенной группы людей — лоббировать свои цели... Обычно людей оценивают по их делам. Если вы возьмете домашнюю страницу общества, то только сейчас на ней есть какая-то активность. Я не поленился и открыл эту страницу полгода назад, год назад и два года назад. Практически нет никаких записей. Чтобы верить в их дела, мне нужно видеть доказательства», — подчеркнул Фрейвалдс.
Кроме того, в Лигатненском самоуправлении не проводилось публичного обсуждения инициативы, хотя многие участвующие в проекте муниципалитеты это делали.
«В Лигатненском самоуправлении это решение депутатов. Депутаты самоуправления представляют мнение общества. Если депутаты считают, что это решение правильное...», — отметил Штейнс.
«Личное дело» ознакомилось с историей общества. Зарегистрированная в 2015 году организация свою первую активность проявила в 2016 году. На сайте размещена информация о том, что в течение двух недель вытаскивались незаконные мережи и сети, проверялись рыбаки. «Личное дело» попросило руководство общества прислать документальные свидетельства его активности — фотоматериалы, счета и сметы. Журналисты получили только фотоотчет о проведении совместных рейдов с полицией по поимке браконьеров, о работе со школьниками по изучению реки, а также много пейзажных фото с мероприятий общества. Счета и сметы не были получены.
«Осенью, когда начинается нерестовый период, мы организуем и координируем работу Госслужбы среды, Управления по защите природных ресурсов и самоуправления, чтобы обеспечить физический контроль за ловлей рыбы на Гауе. Также мы организовывали много мероприятий по очистке реки», — пояснил Штейнс
Как выяснила программа «Личное дело», Госслужба среды не планирует увеличивать число инспекторов и считает, что контролем лицензионного лова должно заниматься самоуправление.
«Если самоуправление само организовало общество, то у них своя территория. В соответствии с правилами лицензирования, они могут сами своими силами надзирать за своей территорией», — подчеркнул Том Арнавс, представитель Государственной службы среды.
Однако сейчас у самоуправления возможности ограничены. В их распоряжении — только муниципальная полиция, которую еще надо обучить отличать искусственно выращенного лосося от обычного, которого оставлять в улове нельзя. В Министерстве земледелия говорят, что уже сейчас готовятся изменения в правилах Кабинета министров — нормы позволят привлекать общественных инспекторов от самоуправления.
«Будет оговорено, каким лицам можно будет проводить функции контроля. Это будут в том числе и уполномоченные самоуправлением люди. Новые правила Кабинета министров планируется утвердить уже в этом году», — рассказал Нормунд Риекстиньш, представитель Министерства земледелия.
В институте Bior в целом идею лицензирования рыбалки на лососевых поддерживают, однако отмечают, что необходим научный подход, ведь даже чистить реку надо с умом.
«Есть две крайности. Мы возьмем и вычистим все деревья и завалы и сделаем красивую чистую речку, которая очень понравится лодочникм. Очень удобно плыть. Река чистая и красивая. Но это не будет хорошо для рыбы... Для лосоcя реку надо чистить с умом. Оставить природные упавшие деревья в достаточном количестве, чтобы было течение. Надо заботиться о перекатах, это нерестовые места, места, где растет молодняк», — пояснил Дидзис Уступс, представитель Bior.
В конце концов Штейнс прислал «Личному делу» план действий по увеличению поголовья лососевых и миноги в бассейне реки Гауя. Однако с оговоркой: только для ознакомления, без права публикации.
В исследовании рассматривается опыт шведской реки Морум, которая в два раза короче Гауи. В ней благодаря правильному разведению лососевых рыб достаточно. Вклад рыбаков в виде лицензий составляет 2,2 млн в год, 50% дохода — от иностранных рыбаков. А это туризм, развитие гостиничного бизнеса и сектора общественного питания.
Однако сами рыбаки приводят в качестве хорошего примера литовскую реку Нерис. Более 10 лет назад в эту реку был запущен даугавский лосось — и сейчас там можно ловить по лицензии, которая стоит 3 евро за рыбалку. До нереста там можно оставлять одного лосося в улове. Вес одной рыбы доходит до 30 кг. Большая часть латвийских рыбаков проводят теперь свободное время осенью в Литве, а не в Латвии.
